Василий Шукшин - Охота жить [сборник]

Человек некоторое время молчал.

– Кто это говорит?

– Это Лёля Селезнева с факультета журналистики. С кем имею честь?

Человек на том конце положил трубку. Пока он нес ее от уха до рычажка, Лёля услышала, как он сказал кому-то:

– Там факультет какой-то, а не сельсовет.

У Лёли пропало желание отвечать кому бы то ни было. Она опять села в уголок и продолжала писать статью под названием «У семи нянек дитя без глазу». Еще в районе она узнала, что в Талице сорвало паром и что на той стороне скопилось огромное число машин с хлебом. Узнала она также, что талицкий паром обслуживают три района, и заменить старый трос, которым удерживался паром, новым никто, ни один из районов не догадался.

Опять звонил телефон, Лёля не брала трубку. Она дошла до места в своей статье, где описывала председателя Трофимова. «...Это один из тех работников первичного звена аппарата, которые при первом же затруднении теряются и «выходят в коридор покурить».

Статья была злая. Лёля не жалела ярких красок. Ювеналов бич свистел над головами руководителей трех районов. Зато, когда она дошла до места, где несчастные шоферы, собравшись на той стороне у берега, «с немой тоской смотрят на неподвижный паром», у Лёли на глаза навернулись слезы.

Телефон звонил и звонил.

Лёля писала.

В сельсовет заглянула большая потная голова в очках.

– Где Трофимов?

– Ушел к парому.

– Я сейчас только с парома. Нету его там.

Голова с любопытством разглядывала девушку.

– Я извиняюсь, вы кто будете?

– Лёля Селезнева с факультета журналистики.

– Корреспондентка?

– Да.

– Приятно познакомиться, – в комнату вошел весь человек, большой, толстый, в парусиновом белом костюме, протянул Лёле большую потную руку – Анашкин. Заместитель Трофимова.

– Что с паромом?

– С паромом-то? – Анашкин грузно сел на диван и махнул рукой, причем так, что можно было понять: нашумели только, ничего особенного там не произошло. – Через часок сделают. Канат лопнул. Фу-у!.. Ну как, нравится вам у нас?

– Нравится. Значит, паром скоро сделают?

– Конечно, – Анашкин вопросительно посмотрел на Лёлю. – Вы где остановились-то?

– Нигде пока.

– Так не годится, – категорично заявил Анашкин. – Пойдемте, я вас устрою сначала, а потом уж пишите про нас, грешных. Как вас, Лиля?

– Лёля.

– Лёля... – Анашкин молодо поднялся с дивана. – Хотел дочь свою так назвать... но... жена на дыбошки стала. Красивое имя.

– Я не понимаю...

– Хочу устроить вас пока. Пойдемте ко мне, например... Посмотрите: понравится – живите сколько влезет.

– Я сейчас не могу. Вообще я хотела уехать сегодня же. Если не удастся, я с удовольствием воспользуюсь вашей любезностью. А сейчас мне нужно дописать вот это, – Лёля показала на блокнот.

– Понимаю, – сказал Анашкин. – Жду вас.

– До свиданья.

Анашкин вышел. Он понравился Лёле.

Зазвонил телефон.

Лёля взяла трубку.

– Слушаю вас.

– Я просил Талицу, – сердито сказал густой сильный голос.

– Это и есть Талица. Сельсовет.

– Где председатель ваш?

– Не знаю.

– Кто же знает? – бас явно был не в духе.

Лёле это не понравилось.

– Председатель не обязан сидеть здесь с утра до ночи. Вам понятно?

– Кто это говорит? – пророкотал удивленный бас.

Лёля на одну секундочку замешкалась, потом отчеканила:

– Это Лёля Селезнева с факультета журналистики.

– Что же вы налетаете на старых знакомых, Лёля с факультета? – бас потеплел, и Лёля узнала его: секретарь райкома партии Дорофских Федор Иванович. Это он три часа назад рассказал ей всю историю с паромом.

– Так что же там с паромом-то, Лёля? – поинтересовался секретарь. – Вы там ближе теперь...

Лёле сделалось очень хорошо оттого, что ее совершенно серьезно спрашивают о том, чем обеспокоены сейчас все начальственные головы района и что она ближе всех сейчас к месту происшествия. Лёля даже мимолетно подумала, что надо будет узнать, давно ли Дорофских работает здесь секретарем и стоит ли его вставлять в разгромную статью.

– С паромом следующее: через час он будет готов! – выпалила Лёля. – Там, оказывается, порвался канат...

– Да что вы? – секретарь несказанно обрадовался. – Это серьезно, Лёля? Милая вы моя!.. Вот спасибо-то!

– Не мне спасибо, а бригаде плотников.

– Ну, понятно! Вот напишите о ком! Ведь они почти чудо сотворили!..

– Да, – сказала Лёля и положила трубку. Закрыла блокнот с недописанной статьей и вышла из сельсовета.

Неподдельная радость в голосе секретаря райкома, готовность Анашкина устроить ее немедленно, а главное, что паром скоро сделают, – все это повернуло ей мир другой стороной – светлой.

«Громить легко. Но это еще никогда по-настоящему не действовало на людей», – думала Лёля.

...Бригада плотников, семь человек, работала на пароме уже девять часов подряд.

Когда Лёля переправилась к ним на лодке, у них был перекур.

– Здравствуйте, товарищи! – громко и весело сказала Лёля.

Днище и бок одного баркаса проломлены: паром сидел, круто накренившись. Лёля ступила на покатый настил палубы и смешно взмахнула руками. Кто-то из бригады негромко и необидно засмеялся.

– Поздравляю вас, товарищи! – прибавила Лёля без веселости.

В бригаде некоторое время молчали. Потом бригадир, очень старый человек с крючковатым носом, сухой и жилистый, спросил:

– С чем, дочка?

– С окончанием работы. Я из краевой газеты к вам. Хочу написать о вашем скромном подвиге...

Молодой здоровенный парень, куривший около рулевой будки, бросил окурок в реку и весело сказал:

– Начинается! – и посмотрел на Лёлю так, точно ждал, что она сейчас выгнется колесом и покатится по палубе, как в цирке.

Лёля растерянно смотрела на плотников.

– Нам до окончания-то еще, оё-ёй, сколько! Он еще пока на камушках сидит, – пояснил бригадир. – Его еще зашить надо, да выкачать водичку, да оттащить... Много работки.

– Как же... Мне же сказали, что вам тут осталось на час работы.

– Кто сказал?

– Толстый такой... в сельсовете работает...

– Анашкин, – плотники понимающе переглянулись.

Бригадир так же обстоятельно, как объяснял о пароме, ровным, спокойным голосом рассказал про Анашкина:

– Это он хочет свой грех замазать. Он у нас председателем долгое время был, так?.. А денюжки, которые на ремонт парома были отпущены, куда-то сплыли. Теперь он беспокоится: боится – вспомнят. Ему это нежелательно.

Лёля откинула со лба короткие волосы.

– Ему этот факт выйдет боком, – серьезно сказала она. – Сигаретка есть у кого-нибудь?

Здоровенный парень весело посмотрел на своих товарищей.

– Махорки можно, – неуверенно предложил один плотник и оглянулся на старика бригадира, желая, видимо, понять: не глупость ли он делает, что потакает молоденькой девушке в такой слабости?