Григорий Канович - Киносценарии, 1982. Второй выпуск [альманах]

— Я? Как все… — тихо сказал тот.

— Тогда подъем!

Уктам вскинул за плечи рюкзак и, не оглядываясь, зашагал вниз. За ним гуськом потянулись остальные.

Уровень воды поднялся так, что почти полностью скрылась крохотная площадка, на которой гляциологи провели несколько беспокойных дней. Сами они, закрепив на скалах мешки с продовольствием и рюкзаками, сидели вразброс на выступах крутой отвесной стены. Утро было ясное, но ветреное.

Бако примостился рядом с Саидом.

— Прогадали мы с тобой, Бако, — сказал Саид. — Не понадобятся наши имена ни карнизу, ни бухте. А им повезло — Безымянную не зальёт.

— Слушай, шеф, тебе не кажется, что нас уже пора спасать? Мне надоело это, — всерьез сказал Бако.

— Мне тоже. Смирись! Нас спасут, как в кино, в последний момент.

Ветер гнал волны к каменной стене одну за другой. Вода плескалась почти у самых ног Саида и Бако. Они, помогая друг другу, забрались чуть повыше.

Саид устроился поудобнее, прикрыл глаза, буркнул:

— Бако, ты дневалишь. — И он задремал.

Бако тоскливо смотрел на волны, уходившие, казалось, к самому горизонту.

В кабине вертолета сидело пятеро солдат-десантников и офицер. Машину сильно подбрасывало на воздушных «кочках», кидало из стороны в сторону.

Командир корабля дал знак приготовиться, и офицер, стараясь перекричать шум двигателя, стал уточнять детали операции:

— Спуститься ниже тысячи метров мешает сильный воздушный поток с юго-запада. Учтите направление ветра! Близко к берегу не приводняться, там могут оказаться отмели… Транспортировать людей строго на север, в безветренную зону. Будем поднимать на борт с воды… Приготовиться!

Вертолет продолжал опускаться все ниже и ниже к воде.

Машину сильно тряхнуло.

— Попробуем зайти еще раз! — крикнул командир экипажа.

Наконец вертолет завис, подрагивая и покачиваясь на ветру.

Офицер рывком открыл дверь, и десантники один за другим вывалились за борт.

Офицер внимательно следил за тем, как раскрылись парашюты и, относимые ветром, удалялись в сторону заснеженной горы.

Трое из пятерых приводнились невдалеке от скалы и без особого труда выбрались на отмель. Двоих же ветром снесло далеко в сторону, и они опустились метрах в трехстах от берега. К берегу пришлось плыть, и гляциологам было видно, что одному из них дается это с большим трудом.

Вертолет опустился еще ниже и кружил над плывущими.

— Ты куда? — растерянно крикнул Бако, заметив, что Саид стал спускаться со скалы.

Саид не ответил, тяжело плюхнулся в обжигающий холод воды и поплыл навстречу десантникам.

Вдвоем одного тянуть к берегу было легче…

Продрогшие до костей, все трое бежали по отмели к махавшим им с берега десантникам и гляциологам. Наконец добежали. Молодые десантники стучали зубами от холода.

Саид выхватил из мешка фляжку, бросил им:

— По пять глотков!.. Быстро!..

Скрюченными от холода пальцами открывая фляжку, солдат сказал:

— Не положено на службе!

Но поймав суровый взгляд Саида, все-таки приложился к фляжке.

…В пять надувных лодок, уже опущенных на воду, снесли всё, что сохранилось из провизии и вещей, и торопливо двинулись туда, где низко над водой завис вертолет.

По веревочной лестнице, спущенной с вертолета прямо в лодки, поднялись на борт.

За последним люк захлопнулся.

Прильнув к иллюминаторам, гляциологи и десантники смотрели, как удаляются сиротливо опустевшие серые надувные лодки, как исчезает в мареве приютившая их угловатая скала…

У развилки в ущелье, где накануне останавливались гляциологи, расположилась первая группа пограничников во главе с капитаном Вадимом Соколовым. Ветер охапками бросал в лицо снег, рвал одежду.

Капитан еще раз взглянул на планшет:

— Они сбились с пути: Здесь следовало свернуть влево, но следы ведут только вниз. А там… Километров через пятнадцать их остановит непроходимая пропасть. Если дойдут…

— А давно они тут прошли, товарищ капитан?

— Примерно сутки назад… Выступаем через двадцать минут. Группу старшего сержанта Карпова ждать не будем, оставим им записку… А теперь расслабиться, закрыть глаза! Пятнадцать минут сна.

В ресторане «Аждахор» было людно, несмотря на будни. Мелькали кители военных, цветные куртки альпинистов из спасательных команд.

За столом сидели Сангин, похудевшие, обветренные Саид и Бако. Парень все вертелся, высматривал кого-то за соседним столиком.

— Шеф, цель — на горизонте, иду на сближение! — вдруг выпалил он и поднялся.

Скоро он уже танцевал с какой-то юной особой.

— Не слишком ли много ты Олиму доверил? — не глядя на Сангина, спросил Саид. — Жену, эксперимент…

— Ты Ширин не трогай, это не твое дело! А в остальном — не тебе меня упрекать. Ты тоже всех торопил: быстрей, быстрей, нам нужно регулируемое таяние ледника, это миллионы, миллиарды рублей! И в общем, это верно — хозяйство нуждается в воде…

— Серьезным идеям нужны серьезные исполнители, — прервал его Саид.

— Но он же талантливый человек!

— Талантливый и серьезный — это не одно и то же. Сотни тысяч жизней под угрозой из-за мальчишеской безответственности одного человека! Конечно, может, и грех так говорить, когда неизвестно, что сейчас с ним и со всеми остальными… Зачем было людей через хребет тащить? Сидели бы на месте — дождались бы помощи…

Сангин сидел, низко опустив голову, и Саид понял, что допустил бестактность.

— Выберутся они. Вот посмотришь, выберутся. — И даже позволил себе пошутить: — Там семь мужиков, как-нибудь одну женщину спасут. А Олим… Что ж, ему остается только героизмом искупить свою собственную вину.

— Это еще вопрос, кто больше виноват — Олим или я, — тихо проговорил Сангин. — В конце концов, именно я настоял на усилении режима подогрева. Он только согласился, а настоял я.

— Та-ак… — озадаченно протянул Саид.

После четырех дней пурги и свирепого воя ветра на хребет Каразор внезапно опустилась тишина. К ночи над изможденными путниками открылось ясное небо, усеянное звездами. Но и это уже не могло их радовать. Надежда на близкое спасение, надежда, которая так долго поддерживала их силы в трудном пути, теперь лопнула как мыльный пузырь. Впереди, в нескольких метрах от места ночного привала, чернела пропасть, дорога назад казалась совершенно немыслимой, невозможной. Отчаянье, охватившее гляциологов, снова грозило взрывом взаимных попреков.

Первым начал Халик Обидович. Он долго ворочался в своем спальном мешке, потом затих и через минуту раздумчиво проговорил:

— Без еды ч-человек может п-прожить до сорока дней, а без надежды на нее умирает на третий день… Уже сутки м-мы ничего не ели…

Ширин насторожилась, скосила глаза на мешок Олима. Олим, не открывая глаз, тоже ждал продолжения разговора.