Вера Щербакова - Февраль - кривые дороги

— Забота о поковках с плеч долой, знай себе точи, — отвечали работницы. — Теперь у нас и выработка повысится, дело стоящее!

На участке прессов и шлифовальных станков Василий невольно ускорил шаг. Работали тут одни женщины, и как правило пожилые. Особой квалификации от них не требовалось: ставь под пресс кольцо — вынимай. На шлифовальных несколько посложнее. За день-деньской накланяешься изрядно: ящик с кольцами на полу, станина на уровне груди. Нагнись — выпрямись, а норма обработки пятнадцать тысяч колец за смену.

— Трудно? — спросил он как-то у одной станочницы.

— Еще бы! Покланяйся-ка сам целую смену. Поясница-то не железная...

— Повремените, мамаша, придумаем что-нибудь, — пообещал ей тогда Василий.

И вот она окликнула его сегодня:

— Товарищ механик, минуточку... Ну как, есть у нас надежда на облегчение труда? Про вас в цехе хорошо говорят, вы все можете... — докончила она, искательно глядя Василию в глаза.

— Ну, до всего еще далеко! — смущенно возразил Василий, останавливаясь около пресса. — Знаете что, дайте-ка мне поработать за вас, присмотреться...

— С удовольствием. Только вам не мешало бы халат надеть, — и она вытащила из тумбочки халат своей сменщицы.

Василий покорно облачился в него и, к удивлению станочниц на прессах, проработал до обеденного перерыва.

— Ну как, ничем не осенило вас? — с усмешкой поинтересовалась одна из женщин, что была помоложе.

— Пока ничем, но обязательно осенит! — весело отвечал Василий, вытирая ветошью руки.

В конторке он присел за стол, съел приготовленные теткой Акулиной бутерброды с колбасой, запил газировкой из графина.

С этими трудоемкими, изнуряющими прессами ему уже было ясно одно: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе! Пусть не станочницы наклоняются к кольцам, а кольца сами поднимаются к ним! Кольца должны подниматься прямо с ящиком, в котором лежат. Опорожнится один ящик, станочник при помощи нажатия кнопки или рукоятки, что ли, поднимает другой — наполненный.

Придвинув к себе лист расчетной карты, Василий на обратной стороне ее набросал приблизительный чертеж подъемника.

Разумеется, не лишним будет сделать сначала небольшой макет из жести, а изготовить его поручить пожилому неразговорчивому слесарю, имеющему обыкновение всегда отнекиваться поначалу: то невозможно сделать, другое... Поворчав изрядно, он все-таки включался в работу и делал ее виртуозно.

Юбилейный день, круглая дата всегда почему-то воспринимается человеком с особым чувством: пройден какой-то рубеж, что-то осталось позади — и радостно, и грустно!

Насте было только грустно в годовщину заключения договора с журналом. Рукопись ей вернули, но позолотили пилюлю: выплатили двадцать пять процентов, причитающихся по договору.

Деньги было решено истратить весной на ремонт машины и дать Клаве взаймы. А повесть, по совету Василия, Настя отнесла в издательство «Молодая гвардия», не испытывая при этом никаких эмоций. Вручила секретарю и ушла, даже не справившись, когда можно будет позвонить.

Кирилл Иванович пообещал Насте взять книгу под свою опеку.

— Важно, чтобы она попала умному редактору, а не дубарю, — сказал он.

— А разве бывают такие? — с подковыркой спросила Настя.

Разговор происходил по телефону.

— Ты это брось! — прикрикнул на нее Кирилл Иванович. — Вся наша держава на умных людях держится...

Серенький декабрьский день к полудню выдал солнце, да такое, что закапала с крыш капель. Настя, получив десять дней на экзамены, сидела дома, сводила концы с концами по истории средних веков, с ужасом убеждаясь в своей слабости, сколько готовилась, а в голове сумбур!

И то сказать: два года читались лекции и ни одного хотя бы зачета — сразу экзамены!

Профессор, судя по другим группам, был беспощаден, записных отличников отсылал, не приняв экзамена, на остальных в изобилии сыпались двойки, в лучшем случае — тройки. Просто хорошего ответа ему было мало — подавай записи его лекций, да чтобы аккуратно: день в день! Одних дат требовалось вызубрить на память далеко за сотню.

Студенты изворачивались как могли: дважды подсунули экзаменатору одни и те же тетради — сошло благополучно! На третий раз засек, раскричался, побежал жаловаться в учебную часть.

— Вот и суди по внешности, — уныло рассуждали пострадавшие. — На вид благодушный толстый дед с бородкой клинышком, розовыми щечками... Ошиблась мать-природа или замаскировалась!

Настя ехала в институт в раздраженном состоянии духа — ну что в самом деле, не на учителей истории готовятся! Когда понадобятся исторические данные, найдут, где справиться, на то книги есть!

«Будет заваливать, выскажу свои соображения профессору в лицо и потребую удовлетворительную отметку. Взрослые люди, а ведем себя цыплятами!..» — думала Настя, стараясь настроить себя потверже.

На втором этаже в небольшой комнате у лестницы, с окном во двор, где, наверное, когда-то помещалась гувернантка господ Яковлевых, профессор принимал экзамены. На лицах ожидающих своей очереди студентов напряженная взволнованность. Экзаменатор по-прежнему верен себе. Только что выскочила, как из парилки, литсотрудница журнала «Пионер» с непривычной тройкой среди вечных пятерок! Ее успокаивали:

— Плюнь, Наташа, главное, сдала!

Когда Настя вошла, перламутровые глаза профессора по-отечески уставились на нее.

— О чем же спросить вас? Ну, сообразно вашей наружности, — он несколько помедлил, — расскажите-ка про французского короля, окрещенного подданными Красивым. Охарактеризуйте его эпоху, методы правления. Второй вопрос касается Англии... Записали?

— Записала. Позвольте, профессор, сразу отвечать.

Он удивился, но не возразил. Настя «плавала», и основательно, все даты перепутались в голове, и только наводящие вопросы экзаменатора спасли ее.

«Ой, мама, неужели все же засыплет?..»

— Я должен огорчить вас... отвечали на троечку, — подвел итоги профессор, придвигая к себе ведомость. — Впрочем, хотите заработать четверку, тогда еще два вопроса.

— Нет, нет, спасибо за трояк! — Настя поспешила протянуть свою зачетную книжку, еще не веря, что свалила гору с плеч. — Ставьте, профессор!

За дверью Анастасию поздравляли, удивлялись, почему так быстро отделалась...

А Настя думала: «Потому... потому что у меня печальный юбилейный день сегодня. Хоть в чем-то мне должно было повезти сегодня?»

Из учебной части Настя дозвонилась Василию.

— А я, честно говоря, и не сомневался, — отвечал тот. — Да тебе разве скажешь?..

— Напрасно не сомневался, — возразила ему Настя и положила трубку с дурным осадком на душе.

Почему-то ей, видите ли, нельзя сказать! С подтекстом фразочка! Она вздохнула, думая о том, что что-то разладилось в их жизни, ну да не стоит обращать внимания!