Борис Грин - Высокое небо

Конструктору выплатили конкурсную премию. В Госавиатресте в торжественной обстановке ему вручили золотые часы с многозначительной гравировкой: «Первому конструктору первого советского авиамотора тов. Швецову». Но, может быть, самым значительным было то, что Поликарпов присмотрел новорожденный двигатель для своего тоже только что созданного учебного самолета.

Морозным январским утром 1928 года служители ангара Центрального аэродрома выкатили на линейку новенький У-2 пред грозные очи испытателя Громова.

Летчик глядел хмуро, был неразговорчив. Накануне он испытывал новый истребитель и вынужденно покинул машину в воздухе. Ему впервые пришлось воспользоваться парашютом. Прыжок оказался не совсем удачным: было ветрено, парашют занесло в сторону. Шелковый купол накрыл вершину березы, и Громов повредил ногу. Впрочем, это не помешало ему наутро явиться на новые испытания.

Поликарпов и Швецов были уже на месте в ожидании начала полета. Они, конечно, волновались, но каждый по-своему. Аркадий Дмитриевич отвлекал себя тем, что в уме прикидывал дальность знаменитого громовского рейса на самолете АНТ-3 — «Пролетарий» по европейским столицам. «Москва — Кенигсберг — Берлин — Париж — Рим — Вена — Прага — Варшава — Москва», — нашептывал Швецов, стараясь забыть о том, что сейчас его двигатель попадет в руки знаменитого Михаила Громова.

Поликарпов же ни на минуту не отходил от летчика. Торопясь, он горячо объяснял Громову, всматривался ему в глаза и в точности повторял их выражение, словно боясь ненароком позволить себе лишнее — улыбку или легкомысленный взгляд. Все же он не выдержал и засмеялся, давая себе разрядку:

— Двигателек-то каков, а? Перечесть бы его на собачьи силы!

Аэродромная обслуга услыхала и подхватила эту шутку, а Громов промолчал. Техник уже готовился провернуть винт, пора было забираться в кабину самолета.

Когда через несколько минут У-2 поднялся ввысь, оба конструктора, забыв обо всем на свете, неотрывно смотрели в синее небо. Парившая там серебристая птичка была их общей судьбой.

Через несколько лет Аркадий Дмитриевич чуть не лишился дара речи, когда вдруг узнал, что Поликарпов обвинен во вредительстве и осужден на немалый срок. Швецов только что возвратился из длительной командировки в Америку и, поотстав от московской жизни, решил справиться о новостях. Ему сообщили как новость номер один, что «достопочтенный Николай Николаевич пребывает в Менжинке на тюрположении». Без кавычек это означало: Поликарпов находится на тюремном положении и работает на авиационном заводе имени Менжинского. «В ЦКБ от ГПУ», — ехидничали болтуны.

Однако конструкторский талант Поликарпова не угасал. Николай Николаевич спроектировал несколько великолепных истребителей, первый из которых — одноместный биплан с отличной аэродинамикой — вскоре испытали в полете. На нем стоял двигатель М-22, который серийно выпускали на «Моторе», и главный инженер и конструктор Швецов радовался, что все обошлось очень удачно. А Поликарпов после первых же полетов своего истребителя был освобожден, о чем без промедления оповестили газеты.

Уму непостижимо, как это многолетняя симпатия двух зрелых людей, ровесников, не переросла в личную дружбу. Хотя, если вдуматься, то, пожалуй, нечему удивляться. Невозможно дружить конструкциям, можно дружить самим конструкторам. Но как быть, если их разделяет огромное расстояние? Интеллектуальным людям ничто не заменит живого и систематического общения — ни письма, ни телефонные разговоры. Расстаются они, и обрывается нить, которая, оказывается, крепче всего связывала.

В 1934 году Швецов покинул Москву и уехал в Пермь на новый моторостроительный завод. Поликарпов и не помышлял о перемене мест: самолетостроителю желательно держаться ближе к научным центрам.

Вновь они встретились в последние дни лета 1935 года. Пермский завод уже выпускал серийно новый двигатель, спроектированный Аркадием Дмитриевичем. Поликарпов, запросив данные о моторе, решил поставить его на свои новые истребители — биплан И-15 и высокоскоростной моноплан И-16 с убирающимися в полете шасси. Обе машины испытал Валерий Чкалов.

В тот раз они виделись и не виделись. Днями в Милане должна была открыться международная авиационная выставка, куда готовили И-16. Николай Николаевич и Аркадий Дмитриевич целыми днями пропадали на заводе, где оснащалась конкурсная машина. Нельзя было ударить в грязь лицом. Хотя бы потому, что в Италию выезжал сам Поликарпов.

Эта миссия очень взволновала Поликарпова. До того ему не приходилось бывать за границей. С особым выражением поглядывал Николай Николаевич на Швецова, который уже дважды побывал в Америке и, стало быть, четырежды пересек Европу.

Расставаясь, Поликарпов обещал приехать в Пермь, поглядеть новое хозяйство Швецова. Аркадий Дмитриевич улыбнулся: вырваться так просто из Москвы — неосуществимая мечта. Вот если официальным порядком, на предстоящие торжества по случаю пуска завода…

На торжества?

Николай Николаевич тронул Швецова за руку: мол, что-нибудь придумаем.

В самый последний момент он все же не утерпел и сказал Аркадию Дмитриевичу, что более всего будет ожидать новый двигатель. Чтобы и взлетная мощность у него была повыше, и оборотов побольше. Поставить такой моторчик на И-15 или И-16 — значит получить невиданные боевые машины.

Швецов тогда промолчал. Новый двигатель был еще только в первых набросках.

Иное дело сейчас, год спустя.

Многое изменилось за истекший год. Вот уже и завод принят в постоянную эксплуатацию — вышло на этот счет специальное постановление Совнаркома. Поликарпов, разумеется, так и не приехал — все не отпускали дела. Да, видно, теперь уж не приедет, раз его имя связывают с событиями в Испании. Пусть и перегнул малость наркоматский товарищ — ни в какую заграничную командировку Николай Николаевич не уехал, поскольку звонит из Москвы, но именно сейчас у него, короля истребителей, дел будет по горло…

Что же это он умолк? «Алло, алло!»

— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Аркадий Дмитриевич! — шумно выкрикивал Поликарпов. — С пуском завода вас! От всей души. Не собираетесь ли в наши края?

Вот тебе раз, сам обещал приехать в Пермь на торжества, а теперь, похоже, зовет в Москву. Что это, атрибут вежливости или какое-то дело?

— Дело есть к вам, Аркадий Дмитриевич, — продолжал Поликарпов, — дело большой важности. И я бы даже сказал — безотлагательное. Вы меня слышите?

Швецов слышит и отлично понимает, что волнует Поликарпова. Ему не терпится узнать, как дела с новым мотором. Конечно, он и не рассчитывает узнать по телефону подробности, его интересует «да» или «нет». Но что тут скажешь, если новый двигатель еще не прошел испытаний?