Борис Губер - Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 5

Я обернулся: там родные
Уже скрывались тополя…
Летели тучи водяные,
Сияли низкие поля.

Их ветер гнал без передышки
По волнам спелого овса.
Он налетал — и гнули вышки
Дождем размытые леса.

Еще вчера листы кружили
В холодной мгле, осенней мгле.
Мы шли с тобой. Мы верно жили
На незамеченной земле .

И вот: песчаная дорога,
Вода и даль… А с этих пор
Меня не встретит у порога
Уже ничей любимый взор!

Но сердца милые угрозы
Я слышу вновь — и узнаю
Как бы в зеленом сне березы
Улыбку бедную твою…

И сердце видит, сердце слышит,
Как тайно светят дерева…
И девушка родная дышит
И шепчет дивные слова.

Я крикну ей «Вот путь с борьбою!
Я снова жизнь свою начну,
Я все оставлю за тобою —
Свой дом, отчизну и жену!»

Я шел и пел. А ветер смело
Срывал мне волосы с лица.
Не лес шумел — то жизнь шумела
Без слов, без жалоб, без конца.

Ты сияешь слезами… И чудный
Мир взглянул еще раз на меня.
Был закат — и Москвой многолюдной
Пролетали трамваи, звеня.

Милый ангел, ты здесь, надо мною,
Но во мне — немота, тишина…
Вот тот дом, где мы жили с тобою.
Вот и сад, где гуляет весна.

Тяжело мне вглядеться из мрака,
Я слезам улыбаюсь в тиши:
Хорошо это счастье — поплакать
Над могилкою русской души!

Блеском счастья, сияньем могилы
Осветили мы жизненный путь,
Будь же там ко всему терпелива,
Чтобы здесь хорошо отдохнуть.

Чтобы наши желанья и речи,
Нашей жизни оставленный дом
Были людям — как старые встречи,
Как прекрасная тайна в былом.

Колотите скорей, колотите
Крышку гроба над бедной мечтой.
И неярких цветов положите,
Тех, что жили когда-то со мной,

Тех, что скажут о дальних и милых,
С кем дышал я, смеялся и рос
И о той, — что сравняла могилы
Этим миром сияющих слез.

Просыпаются русские грозы,
Затеплело и тянет листвой…
Пахнет ландышем, пахнет навозом,
И с зеленого глянца березы
Обдает перелет громовой.

Брызнет стрел золотое сиянье,
Шорох капель под солнцем летит.
Звонит дождик… И ярким дыханьем,
Трепеща с холодка и купанья,
Скользкий луч обнаженно дрожит.

Хорошо это время! В овраге
Лишь капели сияющей стук…
Лист в копейку — отлично для тяги!
Для улыбки твоей, для отваги,
Для сверкающей жизни, мой друг!

Я вышел в поле. Мир пылал…
И в голубом его просторе
Без берегов и черных скал
Плескалось аржаное море.

И радость на глаза, как дым,
Легла прохладой вечеровой, —
Я был величием твоим
И поражен, и зачарован.

Я слышал шум иных морей,
Тот шум, конечно, был пышнее,
Но в этот миг душе моей
Один всех шумов шум слышнее,

Один всех шумов гордый шум:
В нем солнце севера и юга,
Он пламенем мужичьих дум
Меня приветствовал, как друга.

Он разливался и шумел
И наливался в колос полный.
О простоте великих дел
Шуршали аржаные волны.

И было ясно — об одном
Мечтали города и веси,
Чтоб выше золотым зерном
Плескались волны в поднебесьи…

Чтоб жизнь людей была добрей,
Притиснутых материками,
Спешили все с глубин морей
Достать сокровища руками.

И думал я не без причин
О том, как все же жизнь богата,
Когда на дне морских пучин
Так много жемчуга и злата.

Тростяная дудка,
Задуди, запой-ка.
Жизнь моя — не шутка,
А гнедая тройка.

Кто там в поле плачет —
Нет пощады слабым.
Словно вихорь, скачет
Тройка по ухабам.

Чорт ли, ветер в ноги
Рвется снегом в клочья,
Все равно с дороги
Не отъеду прочь я.

Пусть грозит помеха,
Пусть зовет награда:
Все равно нам ехать
Так ли, сяк ли — надо.

Все равно не струшу —
Не грози, не трогай,
Я катаю душу
Столбовой дорогой

Колокольчик нежный,
Колокольчик милый,
Ты звени над снежной
Голубой равниной.

Пусть полям и долам
Все, что хочет, снится,
Лишь бы путь тяжелый
Не забыл возница

И легко да бойко
Повернув в удачу,
Не сменял бы тройку
На простую клячу.

Даль словно из квадратных плит —
Зеленых, сизых, ржавых,
Где вольный ветер шелестит
В хлебах и тучных травах.

Он — как бездомник гулевой,
Сгоняя думы в долы,
Поет, качаясь над травой,
Беспечный и веселый.

Все те же песни, тот же лад,
Все так же бестолковый,
Но я ему, как другу, рад,
Рад каждой встрече новой.

Даль убегает не спеша
Под облачную груду,
Как будто утварь шалаша
Ползет на горб верблюду.

Как будто нет нигде конца,
Да и конца не надо.
Зеленый голос бубенца
О том звенит у стада,

Звенит и пляшет над травой.
Ах, есть ли звук милее!
Я сам качаю головой
В такт бубенцу на шее

И сам готов его надеть
Себе за этот лепет,
Чтобы подвешенная медь
Напоминала степи.

Да, я люблю ее простор
Поля, и синь, и ветер,
Как все, что песни и восторг
Родит на этом свете.

Что вам угодно и кто вы? Забор?
Очень прриятно встррретиться!..
Впрочем… долой напускной задор!
Грустью душа моя светится.

Друг мой забор, пожалей чудака, —
Проклял он жизнь окаянную!
Оловом дум налитая башка
Никнет на грудь деревянную.

Прикосновенье шершавой доски,
Будь мне, как ласка Варина!
Ах, кипятком, кипятком тоски
Грудь забулдыги ошпарена!

Там, за лесами, у вязких дорог
Бедный отец мой старится,
В накипи горя, забот и тревог
Мамино сердце варится.

Кто-то метет золотой бородой
Серую гладь за селами.
Нет, это листья летят над водой
И над полями голыми.

Не зазвенят бубенцы на лугу,
Не засмеются Митеньке, —
Черные мысли в его мозгу
Правят вороньи митинги.