Леонид Радищев - Крепкая подпись

Авангард уже твердо знал, что с некоторыми из так называемых взрослых людей спорить не имеет никакого смысла. К таким людям надо относиться или снисходительно, разговаривая о том, что доступно их пониманию, или сразу же пресекать их.

— Это в другое бы время! — сухо бросил он. — А сейчас время не то.

— Да, за словом вы нынче в карман не лезете! — нахмурился главный и помолчал. — А твой товарищ, он что — семейный?

— Товарищ — один! — еще суше ответил Авангард, точно лучину переломил. Он надеялся, что главный отвяжется от него, но тот, видимо, еще полностью не высказался…

— Да-а-а… бобыль, значит!.. Оно и лучше… Одному отвечать!

Авангард с раздражением передернул плечом, но промолчал: какие все-таки странные люди! За что отвечать Башкатову? Что он, украл что-нибудь?!

Наконец главный ушел, помахивая фонариком. После его ухода Авангард опять прислонился к стене теплушки. Под ногами исчезло ощущение твердой земной опоры, они сделались бескостными, тряпичными. Фонарный столб закачался перед глазами. Присесть бы прямо у колеса, в снег, закрыть горячие веки…

Он пошевелился: у него был уже маленький опыт. Нельзя стоять на месте. Надо двигаться.

— Ага! — громко и торжествующе сказал он. — Вот как мы будем действовать!

Рассвело. Скрипучий фонарь на столбе стал прозрачно-желтым. Вокзальное окно уже не выделялось так резко на темной стене. Из дверей вышли на платформу военный в пенсне и широкоплечий комендант. Они долго глядели на поезд, о чем-то переговаривались, потом направились к задним вагонам, прямо к Авангарду.

Комендант жадно курил; лицо у него было бурое, воспаленное. Военный крепко сжал губы, потом сказал Авангарду:

— Я думаю, что мне нет необходимости подготавливать вас… Дело в том, что товарищ Башиков…

— Башкатов! — сказал Авангард.

— Да, товарищ Башкатов, — поправился военный. — Благодаря товарищу Башкатову был захвачен пулемет и удалось быстро разоружить банду!.. Можно сказать, что товарищ Башкатов погиб геройски, сражаясь с осатаневшими врагами… — Он быстро взглянул на Авангарда. — Нам пришлось потерять еще четырех товарищей с этого поезда, в том числе одну женщину, фамилию которой мы еще не установили… По желанию рабочих и крестьян павшие бойцы будут похоронены в селе Троицком в братской могиле… Товарищи, участвовавшие в операции, скоро приедут сюда на подводах. Путь у Мохова восстановлен!

Он говорил еще что-то, но слова точно относило порывами ветра. «Уточнить… — слышал Авангард, — дальнейшее…» Он напрягал все силы, чтобы схватить полностью то, о чем говорил ему человек в пенсне, и все-таки что-то самое главное ускользало от него.

— Вы же совсем больны, товарищ! — сказал вдруг военный. Он снял очки; у него оказались маленькие светлые глаза с очень добрым выражением. — Понимаете, с этим шутить нельзя! Бывает так, что приходится слезать с поезда — и прямо в дорожный госпиталь.

Авангард сжал кулаки. Отросшие ногти впились в ладони.

— Нет, ничего особенного, — ответил он. — Мучает простуда. Пройдет!

— Будем надеяться!.. Дальше, пожалуй, никаких особых приключений не предвидится! — Военный понизил голос почти до шепота. — Я хочу вас предупредить о мероприятии, которое будет проводиться… Сейчас мы удалим из вагонов всех поголовно… Всех до единого проверим!.. Людей у нас мало… Зорко наблюдайте, чтобы кто-нибудь не воспользовался гостеприимством у вас на крыше или даже под вагонами, не прилепился бы с той стороны! Оружие у вас имеется? — Он покосился на кобуру. — Наган? Патроны к нему? Отлично! Надеемся на вас!..

У телефона бесновался человек в кожаном пальто; кобура и бинокль съехали у него на спину.

— Черт вас раздери совсем! — кричал он, накручивая ручку. — Какая станция? Какая станция?

Авангард перегнулся через барьер. Листок бумаги вздрагивал у него в руке.

— Телеграмму…

— Нельзя! — не глядя ответил телеграфист. — Тут на очереди сутки ждут! По особому распоряжению.

— Мне без распоряжения! — крикнул Авангард. — Без очереди! Вот мой мандат!

С ненавистью он смотрел на телеграфиста и ждал ответа.

— Давай! — сказал телеграфист.

Он взял протянутый листок, подчеркнул остро очиненным карандашом кривую строку.

«Башкатов погиб бою станция Липская вагоны порядке еду дальше Москву Авангард».

Проехали Масурово, Гальшу, Сеткино. Пошли северные ветлы. Воронье задумчиво сидело на придорожных столбах. Возник из снежного тумана город Ревда. Здесь поезд брали приступом; охрана стреляла вверх, сыпались стекла…

Три человека, навьюченные огромными мешками, долго кружились вокруг прицепных товарных вагонов. У последнего вагона, неподвижный, словно замерзший, стоял невысокий парнишка в рыжей кожанке, сжимая рукой тяжелый наган. Трое пошептались, один подошел к вагону.

— Мы с товарищами думаем, — вкрадчиво начал он, — что, если бы вы убрали эту штучку… мы бы потолковали… Есть очень хорошее дело насчет ехать до Москвы…

Он заглянул под надвинутую шапку и попятился:

— Ну ладно же, ладно!.. Ничего я такого не говорил.

Поехали дальше.

Авангард перестал делать зарубки на косяке, потерял счет дням. Ночью ему слышалось, будто с вагонов срезают пломбы. Он судорожно тащил тяжелую дверь. Никого не было. Падал снег. Даже на стоянках ему казалось, что колеса отбивают под полом свой чугунный бесконечный такт.

— Держишься? — заглядывал к нему главный. — Держись крепче! Я тебя сейчас угощу гостинцем, ты такого и не слыхивал… Как раз для болящего!.. Называется какава!.. Тут одна спекулянтка растерялась… Садись, похлебай…

И снова колеса стучали у самого виска. Авангард затыкал уши, обматывал голову мешками и орал дикие песни, чтобы отогнать подступающий бред.

Иногда казалось, что болезнь отходит. В такие минуты Авангард упорно думал о Башкатове. На гвоздике осталась висеть прокуренная до черноты, изогнутая трубочка, — в сутолоке Башкатов забыл взять ее. Он объяснял Авангарду, что эта трубка была с ним с четырнадцатого года, что она любит хороший табачок, от махорки же сопит и злится…

Человек в засаленной куртке ползал под вагонами, как ящерица, и покрикивал:

— Запасная сцепка порвана! Осевые буксы не в порядке!

Толстый путеец в форменной фуражке посмотрел на Авангарда и сказал:

— Придется отцепить, молодой человек! Забастовал у вас вагончик!

Авангард видел перед собой жирную, розовую складку подбородка, лежавшую на туго застегнутом меховом воротнике. Ему показалось, что толстый путеец усмехается, поглядывая на него сверху вниз. Он потрогал кобуру.

— А дальше что? Это — хлеб!

— Знаю! Сочувствую! — улыбнулся путеец ровными вставными зубами. — Мы сами, слава богу, голодающие… Совнарком нас плохо кормит, молодой человек… А свободных вагонов у меня нет, да-с! Ничего не могу поделать!.. Подремонтируем вагон, а потом поедете!