Григорий Боровиков - Ника

— При чем же тут политическая незрелость? — спросил Венков.

— Дело повернули так. Лещева, мол, испортила торжество неуместной грубой выходкой, подлила в бочку меду ложку дегтя. А я поддержал ее. В другое, говорят, время пусть бы вылезала с критикой…

Венков расхохотался.

— Ну и казуисты!

— Я, Николай Семенович, на это смотрю просто, без обиды. Люди устроены разно. Одним дорого общее дело, другим — личный престиж. А когда не хватает ума и умения работать, личный престиж побочными путями добывается.

Сергей Васильевич долго говорил о людях, о своих жизненных правилах Венков слушал его и рассеянно думал о разном, приходившем на ум по прихоти памяти. Сосредоточиться на чем-нибудь мешало плавное, усыпляющее движение саней.

На пригорке показались избы Лапшовки. За околицей, сливаясь белизной со снегом, стоял птичник.

Поставив лошадь с санями за подветренной стеной птичника и накрыв ее дерюгой, Венков пошел следом за агрономом, который успел уже скрыться в притворе строения.

В птичнике на Венкова пахнуло знакомым теплом, запахом мокрой извести, куриного помета. От движения двери с земляного пола поднялись и повисли в воздухе легкие белые пушинки. Все тут было белое: белые с легкой подсинькой стены, белые куры, с квохтаньем тукавшие клювами в кормушках, белые халаты на женщинах.

На пороге каморки, отгороженной неплотно подогнанными листами фанеры, стояла с агрономом Татьяна Лещева, маленькая, остроносая, большеглазая.

Венков поздоровался с ней за руку, спросил о делах на птичнике. Но не успела Лещева рта открыть, как он сказал:

— О сборе яиц и прочем я и так знаю. Давайте-ка лучше пройдемся да посмотрим.

В птичнике Венков бывал и раньше, видал и несушек, и как только что снесенные яйца катятся по деревянному желобу. Порядок был далек от той механизации, какую заводили в птицесовхозах, но приятно было отмечать во всем хозяйственную рачительность. Куры были шустры, пол чисто подметен, помет собран в ящики для вывозки на овощную плантацию. Похвалил Венков зеленую рожь, росшую в ящиках на полках, и с удовольствием посмотрел, как охотно склевывают куры травяную сечку.

— Хорошо у вас, все в порядке.

— Для того приставлены, Николай Семеныч. Как же иначе? Плохо-то нельзя: народ осудит, — отвечала Лещева с достоинством человека, знающего себе цену, и на худых щеках ее проступил от смущения румянец.

Две женщины стояли перед ведром, полным яиц, укладывали их в ящик с мякиной.

— Лишнего не положите, — пошутил Венков, взял яйцо, прикрывая верхушку ладонью, щурясь, посмотрел на свет, потом поболтал. — Полное яйцо, свежее некуда. К весне-то готовитесь? Привезем с инкубатора цыплят на тысячу больше против прежнего.

— Мы готовы, — ответила одна из птичниц. — Пусть плотники наделают кормушки, гнезда. Хватило бы только места.

— Вон Татьяна Ивановна с зоотехником считали. Говорят, места хватит.

— Рулеткой все измеряли, до каждого сантиметрика. — Для убедительности Лещева развела руки, изображая, как мерили рулеткой.

Это почему-то развеселило Венкова. Может быть, потому, что ему понравился порядок на птичнике, по душе пришлись люди, с которыми мимолетно заговорил о весенних планах; все это слилось сейчас с хозяйственными заботами, занимавшими Венкова, заглядывавшего в предстоящую весну, и в лето, и в осень.

Уходя от птичниц в хорошем настроении, он спросил Лещеву, есть ли у нее теперь подсмена и берет ли она дни отдыха.

— Не получается, Николай Семенович.

— Я же разрешил брать выходные.

— Разрешили.

— В чем же дело?

— Людей вы обещали дать.

— Дам, не все сразу. Вы только старайтесь. — И стал прощаться, подавая руку каждой женщине.

Бывшая каменная церковь, с которой еще до войны срезали купол, давно обжита под вывеской районного Дома культуры. В широкие двери притвора идут съехавшиеся со всего района члены райкома партии и гости, приглашенные послушать, но не решать. По одежде не различить людей, кто и чем занимается, все одеты чисто, без тех примет, по которым прежде узнавались деревенские жители. Но по лицам, по манере держаться люди различимы. Вот директора совхозов и председатели колхозов. Во всем облике их то же, что и у районных работников: люди бывалые, много повидавшие, их ничем не удивишь. Спокойно, с достоинством и с ненасытимым еще любопытством смотрят на все люди в новой, необмятой, слежавшейся в сундуках одежде; большие кисти рук их тяжело висят по бокам, взгляды открыты и цепки. Это знающие себе цену трактористы, доярки, рабочие мастерских. Тихи, несуетливы люди с задумчивыми, озабоченными лицами, с печатью смирения и покорности судьбе, самими избранной на всю жизнь. Это учителя, врачи, агрономы.

Бывшее церковное помещение разгорожено: в большей части в обычные дни показывают кино, со сцены поют, разыгрывают пьесы, в праздники заседают, проводят совещания, собрания; в меньшей половине, очень узкой, — фойе.

Сейчас в зале пусто, лишь два-три человека похаживают, поправляя на сцене стулья у длинного стола под красным сукном, устанавливают графины с водой и стаканы, пододвигают к рампе трибуну.

Весь народ в фойе. Оставив на вешалке пропитанную степным морозом одежду и сами пахнущие снегом, люди толпятся у столов с редкими, по случаю пленума привезенными конфетами, печеньями, винами, консервами, книгами бельем, лекарствами. Тут же встречаются знакомые, узнают новости, передают приветы. Вскоре все с покупками идут в зал, рассаживаются, а кто успел проголодаться, торопливо закусывает в буфете дарами райпищекомбината — колбасой, кефиром, коржиками.

Венков тоже потолкался в фойе, накупил гостинцев и сел в середине зала, заняв рядом с собой место для Перепелкина, огляделся, раскланялся со знакомыми и почувствовал усталость.

Приехав в райцентр вчера, он успел обделать некоторые дела. Справился в торготделе насчет пианино. Инструменты прибыли, и один «Россия» может забирать. Дороговато, но взял счет. Давно обещанный зубной врач не был в Усовке. Договорился с заведующим поликлиникой врача повезет с собой на три-четыре дня. Потом приедет зубной техник. Удалось выпросить у районного начальника электросетей полкилометра провода. Теперь во всех домах в Усовке будет свет. Правда, пришлось пойти навстречу «Электросетям»: обещал весной машину картошки для посадки на огородах электриков. Не совсем по закону, но что же поделаешь? Не так уж велик грех.

На сцену вышел первый секретарь райкома Снегирев, за ним остальные секретари и члены бюро, сели за столом. Снегирев открыл заседание, напомнил, что надо обсудить вопрос о подготовке к весеннему севу, спросил, нет ли иных предложений, а так как таких не было, объявил докладчика, заведующего районным сельскохозяйственным отделом.