Георгий Данелия - Не горюй!

— Это на всех, — сказал Олег. Лена открыла глаза.

— Олежка… — сказала она очень тихо. — Как хорошо, что ты здесь.

Олег сел на стул у кровати.

— Все будет хорошо, Леночка.

— Спасибо, Олежка. — Лена закрыла глаза.

Олег встал, шепотом спросил у женщины в белом халате:

— Ей операцию будут делать?

— Это вы у хирурга спросите.

Хирург, высокий шатен с усами, лет тридцати, сидел за столом, писал. Вошел Олег.

— Здравствуйте, я насчет Климовой из двадцать третьей палаты. Как она? — спросил он.

Хирург посмотрел на Олега:

— Вы кто ей?

— Сослуживец.

Хирург положил ручку, встал.

— Откровенно говоря, положение этой больной… очень серьезное. Будем созывать консилиум.

— Когда? — спросил Олег, побледнев.

— Как только приедет академик Зеленский.

— Скажите, а может, ей лекарство какое-нибудь нужно?

— Нужно… но это очень дорогой препарат, а родственники у нее, вы, очевидно, знаете, люди не состоятельные.

— Вы напишите рецепт, я куплю, — сказал Олег.

Олег в белом халате вышел из больницы, глядя себе под ноги. Когда он ступил на проезжую часть, тронулись машины, и легковая машина проехала передним колесом по носку ботинка Олега. Олег отскочил, поднял ногу.

— Пятьсот долларов! — выпалил Олег.

— Согласен, — сказал водитель — цыган по имени Валентин, милиционер, одетый в штатское.

— Деньги вперед! — сказал Олег.

— За две недели. — Валентин вынул бумажник, отсчитал купюры. — Здесь двести пятьдесят.

— Мне надо триста, — сказал Олег.

— Вот еще двенадцать. У меня больше нет, — сказал Валентин.

— А может, найдешь?

— Нету. Можешь обыскать, — улыбнулся Валентин золотыми зубами и поднял руки.

В гуще расцвеченной толпы стоял Олег. У его ног лежала сумка и на ней — все имеющееся у него тряпье. В одной руке держал часы, в другой свитер.

— Баночку икры, — сказал Олег продавцу. — И сосиски… Стоп, а это у вас что?

— Сок гранатовый.

— Тогда сосиски подождут, дайте сок и одно яблоко… Хватает?

Продавец взял большое яблоко, взвесил в руке, положил обратно и дал Олегу маленькое, сморщенное и зеленое.

Олег положил икру и сок в пакетик, в котором уже лежал букетик цветов. И откусил яблоко — целиком…

— Вы знаете, я был у кастелянши, она требует, чтобы я сдал тот халат, — говорил молодой врач Олегу, стоявшему у окна. — А так она не выдает.

— Секундочку. — Олег увидел идущего по коридору в сопровождении высокой медсестры хирурга. — Анатолий Васильевич!

Хирург остановился. Олег подошел. Вынул из пакета упаковку с лекарством, протянул хирургу:

— Это для Климовой, из тринадцатой палаты.

Хирург взял упаковку, посмотрел.

— Оно? — спросил Олег.

Хирург глянул на Олега с синяком под глазом.

— Оно. Спасибо, — улыбнулся. — Антонида, положите в мой сейф, пожалуйста.

Хирург передал лекарство сестре.

— А академик Зеленский приехал?

— В конце недели. — Хирург посмотрел на часы. — Извините… — Они с сестрой зашагали по коридору.

— Вы знаете, — подошел молодой врач, — меня на каждом этаже нянечки за шиворот хватают, думают, я…

— А… так вы зайдите к кастелянше после обеда, я распоряжусь. — Олег быстро пошел к лестнице.

— А ее на рентген увезли, — сообщила женщина в байковом халате.

Олег прошел, поставил пакет и цветы на стул у двери.

— Вот, передайте, пожалуйста.

Женщина, лежавшая у окна и ругавшая «богатеньких» в первый приход Олега, молча вздохнула и отвернулась к стене.

Когда Олег вышел в вестибюль, его окликнул Климов, муж Лены.

— Здравствуй, Чагин, — сказал он солидно. — Спасибо тебе.

— За что? — зло спросил Олег.

— За фрукты.

— А она что, с тобой делится?

— Не хами.

— А ты забери свое спасибо. Спрячь откуда взял, неимущий!

— Не понял?

— Эх ты! Я бы на твоем месте квартиру продал. — Олег пошел.

— Ты никогда не будешь на моем месте! — крикнул Климов. — Не надейся!

Дверь квартиры приоткрылась на ширину цепочки, в щель выглянула старая цыганка с серьгой в ухе. Из глубины квартиры доносились гитарные переборы и пение. Олег немного оторопел.

— Чего хочешь? — Цыганка выпустила изо рта дым от сигареты.

— Извините, пожалуйста, я хозяин квартиры, — сказал Олег.

— Все возможно.

— Понимаете, обстоятельства так сложились, что мне срочно нужны деньги. Не могли бы вы мне оставшуюся сумму заплатить сейчас?

— Юноша, — сказала цыганка, — по контракту мы должны заплатить пятнадцатого. А сегодня… — она посмотрела на циферблат своих массивных золотых часов на запястье смуглой руки, — сегодня второе.

— Я понимаю, я не вовремя. Поэтому дайте мне половину оставшейся суммы, и мы в расчете.

Цыганка задумалась, выпустив из губ клуб дыма.

— Ну четверть, — скинул Олег.

— Родимый, — цыганка прищурила глаз. — Потому в стране такой кризис, что никто договоров не соблюдает, все сразу хотят хапнуть. Извини, красавчик, ноя буду держаться за букву закона. Если хочешь, на четверть я тебе погадаю.

Респектабельный господин сел в «Мерседес», завел машину и подал назад.

— А-а-а! — завопил кто-то сзади и забарабанил по багажнику. Респектабельный затормозил, вылез из машины.

К нему на одной ноге подскакал Олег. Со второй он на ходу быстро снял ботинок и стянул носок.

— Вот! Палец отдавил! — Олег задрал ногу к лицу респектабельного. — Милицию вызывать? Или так договоримся?

— Так договоримся, — респектабельный извлек бумажник.

Из казино вышла дряхлая старушка в белом норковом манто. Села за руль в длинный лимузин. Машина тронулась.

— А-а-а! — Олег схватился за ногу.

Старушка, приоткрыв дверцу, выглянула.

— За такие номера в приличном обществе яйца отрывают, падла! — сказала она Олегу. — Вовик, объясните ему.

— Объясним.

От дверей отделились два коротко стриженых амбала в длинных плащах.

— Не надо. Я все понял, — сказал Олег.

Развернулся и побежал, размахивая ботинком.

К дому, осторожно ступая, движутся две фигуры: парнишка лет семнадцати за руку вел девушку.

— Не надо, — говорила девушка.

— Надо, — отвечал парень.

— Я не пойду… Мне еще сочинение по Бердяеву писать.

— Бердяев подождет.

Вошли в дом. Шаги хрустели по битому камню.

— А-а-а! — закричала девушка. — Там… там!..

В углу, в свете фонаря, падавшего из оконного проема, колыхался на сквознячке подвешенный в арматуре белый халат на плечиках. Под ним, свернувшись калачиком на останках разрушенного дивана, сладко похрапывал Олег…