Георгий Данелия - Не горюй!

— Это не надо. Что есть хорошего, принеси, я — вдвоем.

Официант понимающе кивнул и скрылся.

Валико так же неторопливо направился к эстраде. Что-то проговорил на ухо ударнику, показывая пальцем на дверь, и положил на барабан двадцать пять рублей.

10… 6… 3… 2… 1… — зажигались цифры на табло. Блямм… Блямм… — нежно проиграл колокольчик, дверь лифта отворилась, и вышел горбоносый сосед Валико. Глубоко засунув руки в карманы клетчатого пиджака, он прошел мимо длинной шеренги чемоданов с наклейками гостиниц всего мира. Увидев нервно расхаживающего по вестибюлю Валико, посмотрел на часы. Было без двадцати девять. Сосед покачал головой и пошел в ресторан.

Валико увидел, что к гостинице подкатило такси, в котором сидела женщина. Выскочил на улицу.

Это была не Лариса.

Ресторанные оркестранты отдыхали.

— Вот он, этот чайник, — сказал ударник, увидев уныло плетущегося через зал Валико.

Музыканты быстро расселись по местам, и солист объявил в микрофон:

— Эта песня посвящается нашему гостю из солнечного города Телави! — Показал рукой на Валико и запел:

— Тбилисо, мэис да вардебис мхаро…

Сопровождаемый любопытными взглядами, Валико прошествовал к изобильно накрытому столу. Ковырнул вилкой красную икру… и тут увидел своего соседа.

Сосед медленно пересекал зал. Приблизился к эстраде, что-то сказал ударнику и вернулся за свой стол.

Песня «Тбилисо» быстро угасла, солист объявил:

— А эта песня посвящается нашему гостю из солнечного Ленинакана! Товарищу Хачикяну!

Оркестр заиграл песню «Ереван».

Гость из солнечного Ленинакана сел за свой столик. А гость из солнечного Телави встал, пошел к оркестру.

А чуть позже два «солнечных» гостя лихо отплясывали перед эстрадой лезгинку…

Пожилой человек с бородкой подошел к метрдотелю и погрозил пальцем:

— Предупреждаю! Если вы немедленно не прекратите эту декаду, я сообщу куда следует. Сюда люди пришли отдыхать, в конце концов!

Часы на Спасской башне пробили восемь утра. По Красной площади бродили голуби.

Валико сидел в кресле, мрачно уставившись в одну точку.

— Как — подождать? Что значит — нету?! — кричал в трубку Хачикян. — А почему Узбекистан вчера получил?.. Нет! Сто тридцатую не возьму!.. Сто тридцатую пусть Узбекистан берет! У нас горы, дорогая, горы!.. Дорогая, ты в зоопарке была? Верблюда видела?.. Каким тоном?.. Каким тоном знаю, таким говорю! Алло!.. Алло! — Бросил трубку, обернулся к Валико: — «Дорогая» никому не говори.

…Валико и Хачикян ели сосиски в буфете.

— Здесь за углом, вон там, — показал Хачикян за окно, — кафе «Богатырь». Очень хороший. Комплексный обед — суп, второе, и третье, и сладкое — тридцать семь копеек…

Валико смотрел на Хачикяна, отвернулся и воскликнул:

— Ва!

Мимо буфета по лестнице поднимался на задних лапах медведь в сомбреро и джинсах. За медведем шел пожилой человек с сигарой в зубах.

— Микки! — крикнул пожилой человек вниз и вместе с медведем скрылся за лестничным маршем.

За ними на четырех лапах пробежал маленький медвежонок, тоже в сомбреро и джинсах.

— Американский цирк, — объяснил Хачикян. — Слушай, если резиновый крокодил желтой краской покрашу, смоется?

Валико пожал плечами.

— Смоется, — сказал сам себе Хачикян. — Понимаешь, Альбертик просил желтый, а в магазине только зеленый…

Валико вздохнул.

— Валик-джан, — сказал Хачикян, — ты только не обижайся, но вы, грузины, не совсем хорошо умеете с девушками разговаривать.

— А кто умеет хорошо? — саркастически улыбнулся Валико. — Армяне, да?

— Подожди, не залезай в бутылку, — примирительно помахал рукой Хачикян. — Я тебе умные вещи скажу. Этот Лариса Ивановна очень правильно сделала, что не пришла…

— Почему?

— Вот мой дочка Алла, — стал объяснять Хачикян, — если мальчик ей позвонит и скажет: пошли в ресторан, туда-сюда, потанцуем, я про него плохо подумаю. А если скажет: Рубен Вартанович, можно я с Аллой пойду на культурное мероприятие? Я скажу: пожалуйста, иди, дорогой… Понял?

Потом Хачикян звонил из гостиничного номера по телефону.

— Алло! Ларису Ивановну хочу!

— Это я, — помедлив, ответил легкий голос.

— Здравствуйте. Это Хачикян говорит, друг Мимино, который Валико… Лариса Ивановна, Валико Зурабович уехал на спецзадание, меня просил позвонить…

— Константинович, — поправил Валико, сидевший на своей кровати.

— Э, какая разница!

— Что? — спросил голос.

— Ничего, Лариса Ивановна, он поручил вас спросить, в какой вы театр сегодня хотите пойти?

— А он что, волшебник?

— Зачем — волшебник?

— Может в любой театр билеты достать?

— Может.

— И в Большой?

— Конечно.

— И на Таганку?

— Таганка? — Хачикян удивился, закрыл ладонью трубку, зашептал Валико: — Таганка — тюрьма. Сурен там сидел. Большой шутница этот твой Лариса Ивановна…

— Алло, алло! — раздался в трубке голос.

— Ты говори, говори, — замахал рукой Валико.

— Алло, алло, — закричал в трубку Хачикян. — Куда это вы исчезли? Таганка — нет! Большой. Без пятнадцати семь он вас будет ждать у второй колонны…

— Спроси, почему вчера не пришла? — взволнованно зашептал Валико.

— Слушай, я ж тебе все объяснил, — отмахнулся Хачикян и продолжал в трубку: — Как мне Валико Вахтанговичу доложить? Придете?

— Непременно.

Хачикян положил трубку.

— Хачикян, когда захочет, все может. Валик-джан, если не трудно, мне тоже билет возьми. Я Большой театр очень люблю — никогда не был. — Снял трубку, протянул ее Валико: — Звони своему артисту.

В помещении касс Большого театра на стенах были развешаны афиши, одна из них изображала Родиона Синицына в роли Трубадура.

— Три билета на имя Синицына, — нагнулся Валико к окошку. Кассирша протянула ему конверт.

— Восемнадцать рублей.

— Сколько? — переспросил Валико. — Дорогая, всего три, всего три.

— А здесь и есть три. Партер. Не в кино идете, молодой человек.

Валико в летной фуражке с папкой в руках вошел в подъезд здания ГВФ.

…В аэропорту Телави Гиви Иванович и Игорь красили стену суриком.

— Иванович! — позвали из окна. — Вас Валико к телефону зовет!

…Валико в будке междугородного телефона-автомата кричал:

— Пусть Андро возьмет талоны на дрова и отвезет моим! Все в порядке! Бумаги приняли! Завтра дадут ответ!.. Конечно, возьмут! Сказали: такие летчики, как я, на дороге не валяются! Ну, обнимаю вас всех… О, подожди! Чуть не забыл: передай Вано, что подков в Москве нет!

Потом он долго гулял по столичным улицам. Весело насвистывая, шагал по бульвару, вдоль заледеневшего пруда, где катались на коньках дети в разноцветных шапочках. Достал пачку сигарет, закурил. Уронил перчатку. Интеллигентная старушка подняла перчатку, догнала Валико.