Сергей Панасян - Рос орешник...

…Кончается вторник, Сергей Гарусов вновь на улице Володарского. Следователь медленно приближается к месту, где трое суток назад упала девочка. Он ясно представляет, как в с е произошло, как Локунев трусит, озираясь по сторонам, к колонке. Подставляет нож под струю холодной воды. Старательно моет. Вспоминаются сухие строчки цитологической экспертизы. «…Исследование производили методом тонкостной хроматографии в двух модификациях — горизонтальная хроматография в чашках Петри и вертикальная хроматография. Предварительно все смывы подвергали экстрагированию… Для контрольных исследований была приготовлена вытяжка из заведомого пятна крови в разных разведениях… По капле вытяжек последовательно наслаивали на листы хроматографической бумаги «Сулифол» и помещали для соответствующей разгонки в заранее подготовленные камеры (насыщенные смесью бутанола, ледяной уксусной кислоты и дистиллированной воды). Разгонка в чашках Петри протекала 15 минут, в вертикальной камере — 50 минут. Пластинки прогревали и затем последовательно проявляли 0,1 % спиртовым раствором подкисленного основного бензина и 3 % перекисью водорода. Положительные реакции — синие зоны окрашивания вблизи линии финиша — получены лишь с заведомой кровью. Со всеми исследуемыми вытяжками реакция была о т р и ц а т е л ь н о й. На представленном на экспертизу ноже кровь НЕ обнаружена».

Не обнаружена, не обнаружена… Смыл все-таки! Обмыл со всех сторон. Этот Локунев очень и очень непрост. Сплав трусости и холодного расчета. Голыми руками не возьмешь — выскользнет. Выскользнет, как слизень… Додумался — симуляция душевнобольного. Желание выиграть во что бы то ни стало время для обдумывания и выработки тактики… Запоздалое отчаянное желание отказаться от пропуска… Запутать, запутать… На всякий случай внедряет в события еще одну женщину, якобы им раненную… Сместить акцент в сторону… Уверен, что нож не найден, а чтобы не искали, ненавязчиво подставляет другое орудие преступления («Куплен в магазине, в Одессе, год назад»). И настораживающее знание статей уголовного кодекса. Статей, не предусматривающих высшую меру.

Но главное: выиграть время. Ведь стационарное обследование в областной психиатрической больнице продлится не меньше 20 дней.

Утопающий хватается за соломинку длиною в эти дни. Имеет право? Но этот шаг будет для преступника — единственным и последним… Ибо почва из-под ног будет выбита.

12 октября. Воскресенье.

— Здравствуйте, — в голосе ни тени сомнения. Уверенность. Или кажется?

Локунев проходит и садится на стул, лицом к двери. Следователя и его разделяет стол.

Молчание.

Сергей Гарусов читает полученные еще вчера и потому уже хорошо знакомые две страницы убористого машинописного текста. Блеклые глаза Локунева ощупывают три пухлые папки на столе. Взгляд насторожен («Что в них?»). Осторожно поднимает глаза («Почему ничего не спрашивает?») на следователя.

Локунев повел плечами, как бы ненароком, стараясь незаметно сбросить начинающую давить тишину. «Все-таки волнуется», — отметил Гарусов, а вслух сказал:

— Познакомьтесь с актом стационарной судебно-психиатрической экспертизы.

«И руки дрожат», — следователь отвернулся к окну. Сегодня еще и семи не было, как он уже сидел за этим столом. А за окном глубокая осень. И низкое пасмурное небо. Скоро, скоро повалит белый снег. Деревья уже давно без листвы…

— Прочел.

— Распишитесь в протоколе ознакомления с заключением экспертизы.

Медленно расписывается, даже этим тянет время.

— Читаю еще раз. Для ясности. «Заключение: на основании вышеизложенного комиссия пришла к заключению, что Локунев в настоящее время психическим заболеванием не страдает, способен отдавать отчет своим действиям и руководить ими. 13 сентября Локунев не страдал хроническим или временным психическим заболеванием, мог отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими, в отношении инкриминируемого ему деяния Локунева следует считать ВМЕНЯЕМЫМ». Что скажете? А?

— Я отказываюсь давать какие-либо показания для органов следствия. Я не совершал убийства и говорить об этом лишний раз я не хочу. Никто не видел меня, и никто не подтвердит этого. — Локунев как-то весь выпрямился, глядя мимо следователя, словно уверовав во что-то.

— Почему вы так убеждены, что вас никто не видел?

— Я был дома.

— Взгляните на показания Титляновой Лидии Афанасьевны…

Локунев торопливо хватает бумагу. «Разговор только-только начался, а он — все! Нервы сдали… Заторопился-то как…»

— Она пишет, что не опознает в лицо… Так на любого можно указать.

— Она в а с видела. Хотя и не опознала, конечно. Было темно. Вы дошли до конца квартала и повернули назад.

— Не-ет. Меня никто не видел… Свидетелей, кто подтвердит, не было… Ни один суд в мире не признает виновным без свидетелей…

— Вы хотели, наверно, сказать: не признает меня виновным без доказательств?

— Это одно и то же. Людей же не было…

— А как оказался пропуск на месте преступления? И почему вы утверждаете, что людей на улице не было, если вы дома сидели?

— Я и говорю: никто меня не видел, раз я дома сидел. А пропуск? Понятия не имею… Я его выбросил в корзину… или когда с работы шел… Ну, конечно, я шел в пятницу и выронил. Полез в карман за чем-то и выронил. Да случайно он там оказался. Вот ведь! А? Из-за какой-то малюсенькой бумажки ни за что меня и расстреляют…

— Н и з а ч т о? Вы выронили пропуск, когда доставали записную книжку. Хотели вырвать листки, чтобы обтереть нож… Пропуск нашли совершенно сухой, а ведь в тот день шел дождь, вся трава была сырешенька… Ни за что?

— Не помню. Не было дождя…

— Ознакомьтесь. — Гарусов протянул лист.

— Ну что там? — он не взял.

— Не хотите читать? «На ваш запрос Кировская зональная гидрометеорологическая обсерватория сообщает, что 13 сентября сего года осадков выпало 0,15 мм. Дождь наблюдался с 13 до 18 часов 50 минут».

— Пропуск кто-то подбросил, чтобы на меня подумали… Я смотрел телевизор.

— Что смотрели?

— По первой программе показывали «Стакан воды», по другой — передачу «Очевидное — невероятное».

— Фильм смотрели?

— Да.

— Расскажите, я этот фильм тоже видел.

— Не помню. У меня голова болела…

— Во сколько вышли из бани?

— В шесть вечера.

— Дальше?

— Пошел домой.

— Разве? А вас в магазине видели.

— Каком?

— Вам лучше знать. Если не хотите говорить, тогда слушайте. После обеда вы съели арбуз, купленный бабушкой. Засобирались в баню. После бани пошли в магазин № 11 «Овощи-фрукты», где, выстояв за полчаса очередь, купили два арбуза, заплатив 2 рубля 28 копеек. С арбузами вернулись домой около семи вечера. Правильно я говорю?