Иван Никошенко - На далекой заставе [Рассказы и очерки о пограничниках]

Антохин успел заметить, что бандитов было около сорока. Истекая кровью, запоминал: все одеты в короткие полушубки. Один в форме офицера финский пограничной службы. Все на лыжах. Антохин и его товарищи отстреливались до последнего патрона.

Их тридцать-сорок. У Штемберга человек восемнадцать, нас — девять, всего двадцать семь. Если негде взять больше, хватит и двадцати семи.

Тяжело храпя, несутся кони к занесенной январскими метелями Койнабре.

Голубея в сумеречной морозной дымке январского утра, пуховым покровом лежат легкие снега. Куда ни кинь глазом — на кручах зубчатых скал, на ветвях недвижных сосен и елей — везде клубками ваты стынет снег.

Обилен снегами январь. На земле снег, над головой дымчатое чудовище облаков, и кажется, что и земля и небо слиты воедино, в сплошную снежную перину, сбитую ветрами. Коченеют руки, деревенеют ноги, сводит обжигающим морозом суставы, леденит дыхание. Плохо греют дырявые шинели и тонкие дерюжные тужурки, не спасают ног от яростных ледяных укусов мороза залатанные валенки. Ресницы и усы покрыты инеем.

— Товарищи, не отставать!..

Двадцать семь человек, вытянувшись в цепочку, ныряя в наметенных накануне сугробах снега, как пловцы в белесых волнах, преодолевают с упорной настойчивостью метр за метром.

Пронизывающая усталость давно овладела людьми, но об отдыхе нет и речи. Впереди, слегка запушенная ночным ветром, вьется между кустов и деревьев, прыгает на снеговые холмы и срывается с горных круч утоптанная ногами врагов лыжня.

Впереди отряда, протаптывая тропу, идет Иосиф. Вязнут в снегу ноги, за воротом шинели, в голенищах сапог, враждой складке смерзшейся одежды — снег. За Иосифом, разгребая снег, двигается Модест, затем командир Кормелистской дистанции, сухой, подтянутый Штемберг. За Штембергом — Шамшур, Пойкан, Иван Стрелкин, Щиев и другие.

Штемберг прибыл в заградительный отряд из Петрозаводска. Сын политического ссыльного и шуйской крестьянки, в прошлом он — слесарь-оружейник Александровского чугуноплавильного завода. Член большевистской партии с июля тысяча девятьсот семнадцатого года, участник ареста монархически настроенного офицерства, подготовлявшего в Петрозаводске несколько месяцев тому назад контрреволюционный переворот, дисциплинированный, неутомимый боец.

Иосиф поручил Штембергу один из самых беспокойных участков границы и пока не раскаивался в выборе командира. Налет на Койнабрский участок Штемберга, неожиданный увод бандитами за границу пятерых красноармейцев, смерть часовых, и особенно Антохина, давнишнего друга Штемберга, легли тяжелым грузом на сердце молодого командира. Внешне он ничем не выдавал своих чувств, при рапорте Иосифу ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя перед глазами стоял умерший на его руках Александр Антохин. Ночью, сообщив о происшедшем своему непосредственному начальнику Модесту Глайдену и не ожидая Иосифа, он устремился со своим небольшим отрядом, громко именуемым ротой, в погоню, хорошо зная, насколько неравны были бы при встрече с бандитами их силы.

Им, как и Иосифом Глайденом, в первую минуту владело одно чувство: только бы отбить товарищей!

Все его мысли, все желания были направлены к выполнению этой задачи. Целую ночь он проблуждал со своим отрядом в лесу в поисках следов бандитов. Запуганные жители Койнабры не могли сказать, в каком направлении ушли бандиты. Лыжня кружила вокруг деревни, пересекала реку, уходила в лес и затем прямо устремлялась к границе.

У красноармейцев Штемберга лыж не было. Ушло много времени, прежде чем удалось найти правильное направление следа. Но и это не спасло положения. В то время, как Штемберг со своими товарищами сказал из Кормелист в Койнабру, отряд бандитов перешел границу. Время было упущено.

Перед рассветом Штемберг вернулся в Койнабру. За полчаса перед этим в деревню прибыл отряд Глайдена. Отряды соединились. Иосифу после подробного рапорта стало ясно, что он имеет дело, как он и раньше предполагал, с провокационным набегом. Сделав свое темное дело, белобандитский отряд трусливо скрылся в свое логовище.

Но все же одной констатацией факте налета ни Иосиф, ни Модест, ни Штемберг ограничиться, конечно, не могли. Где-то в глубине души теплилась еще неугасшая искра надежды настичь врага.

Иосиф выслушал Штемберга и высказал свои соображения красноармейцам и командирам:

— Мы должны искать, искать во что бы то ни стало, — закончил он. — Если бы у нас был всего один процент возможности настигнуть бандитов, я считал бы преступлением не идти вперед. Мы должны найти наших товарищей живыми или мертвыми.

— Последнее вероятнее! — заметил Модест.

— Зачем же зря трепать и свои и чужие силы? Штемберг уже обшарил границу вдоль и поперек, — вставил Щиев.

— Нужна более глубокая разведка, — отрезал Иосиф, — Штемберг был на границе ночью, он не исследовал всей линии, наконец, мы должны представить общественному мнению до конца проверенные факты.

— Какие же еще факты? Двое зарезанных…

— А пять неизвестно куда уведенных? Да что же ты, черт побери, — вспыхнул Иосиф, — неужели ты думаешь, что, услыхав об уходе бандитов обратно за границу, я ограничусь тем, что распишусь в случившемся и не проверю всего своими собственными глазами, не пойду по горячим следам, хотя бы это мне стоило жизни! А может быть, бандитский отряд шныряет еще где- нибудь здесь, поблизости, — все более вскипая, говорил Иосиф.

— Все может быть, — равнодушно пожал плечами Щиев.

— А раз так, вперед и никаких разговоров! Сейчас не время дискутировать, товарищ Щиев. Займите свое место!

Оставив в Койнабре сторожевой пост из трех красноармейцев заставы Модеста и поручив лошадей деду Илке, отряд устремился по следам бандитов.

Прошла ночь, уже давно рассеялась морозная дымка сумеречного утра; по заснеженным скалам, по опушенным снегом лохматым вершинам сосен и елей, дрожа и переливаясь, заскользили холодные лучи солнца и застыли, окрасив снега в красный цвет. Отряд продвигался все дальше вдоль вьющейся в лесу пограничной черты.

Непрерывное, безостановочное движение согревало людей, но вскоре люди почувствовали острый, сосущий голод. Иосиф, идущий по-прежнему впереди колонны, остановился и подозвал к себе Штемберга.

— Делаем передышку, — объявил он, разрешив курить и сам тоже с наслаждением стал вдыхать махорочный дымок. — Забрели далековато, товарищ Штемберг. Вы ночью исследовали этот участок?

— Я потерял лыжню и в овраге не был, — понимая, о чем хочет спросить командир подрайона, ответил Штемберг и, снимая с пушистых усов капельки застывшего льда, добавил: — Вам известно, товарищ командир, что лыжня бандитов дважды пересекала границу и снова возвращалась обратно. Враг петлит, это и сбило меня.