Тамаз Чиладзе - Дворец Посейдона. Сборник

Пьяный Лаврентий являлся к ней обычно среди ночи, вдова открывала ему дверь и раздевала его, как ребенка. Говорили, будто она даже купала его собственноручно. А Лаврентий будто при этом кричал: посмотрите на меня, я Христос, Христос! Говорили еще, что вдова только потому опекает Лаврентия, что считает его милиционером. Когда Лаврентий начинал кричать, что он Христос, вдова хлопала его по голове: кто слыхал про Христа-милиционера! Из дома вдовы доносились дикие вопли, потом обычно ссорящиеся замолкали, обессиленные дракой.

Когда Бежан и Адам уселись за стол, Лаврентий, раскрыв объятия и просияв, направился к ним. Бежан вовремя заметил это и крикнул ему леденящим голосом;

— Стой на месте, Лаврентий, иначе!..

Лаврентий на какое-то время застыл без движения, потом горько улыбнулся, повернулся и сел на свое место. Он постучал вилкой по бутылке, из кухни выглянул официант. Лаврентий рукой указал ему на вошедших, мол, обслужи клиентов. Официант, увидев Бежала и Адама, быстро подошел к ним.

— Здорово! — кивнул ему Бежан.

— Привет, — ответил официант.

Официант был стройный малый, его длинные волосы были расчесаны на пробор, такой ровный, что казалось, выводили его по ниточке. Он больше походил на танцора, чем на официанта.

— Что у вас есть? — спросил его Бежан.

— А что может быть в такой поздний час?.

— Все же?

— Лобио.

— И кроме лобио, ничего?

— Ничего, но лобио приличное.

— Ну, что же, давай лобио, — Бежан устремил на Адама извиняющийся взгляд. — Вино какое? — обратился он опять к официанту.

— «Одесса»!

— А другого нет?

— Прекрасная «одесса»!

Официант, разумеется, знал Бежана, но держался так, словно видел его впервые. Он знал, что так больше угодит Бежану, который терпеть не мог подхалимажа на людях.

— Принеси водку, — сказал Бежан, — что нам твоя «одесса»!

Официант принес вино, лобио, горячее мчади и маринованный лук.

— А водка? — напомнил ему Бежан.

— У нас чача, очень крепкая! — предупредил официант.

— Слушай, парень, если бы мы хотели выпить воды, — засмеялся Бежан и посмотрел на Адама, — мы бы сюда не заходили!

— Хорошо, сейчас принесу.

Адам был голоден. Лобио с орехами и уксусом ему понравилось. Потом они опрокинули по первой. Когда Бежан собрался налить по второй, Адам выразительно накрыл рукой свой стакан, мол, я больше не могу. Тогда Бежан принялся разливать в чайные стаканы вино.

— Давно я хотел поговорить с вами вот так, по душам, — обратился он к Адаму. — Будем здоровы! Иногда, когда заладит дождь, я не знаю, куда себя девать… Гоняю на своем мотоцикле то вверх, то вниз по грязище…

Адам молчал, слушая Бежала.

«Никогда нельзя доверяться первому впечатлению, — думал он. — Бежан мне казался совсем другим».

Бежан спешил наполнять стаканы. Сам он пил до дна и хотя Адама не заставлял, но все-таки давал ему понять, что пить следует до конца.

— Дома я храню бубен моей бабки, — говорил он тихо, стараясь не выдать слишком скоро наступившего опьянения. Он словно прислушивался к каждому своему слову и, только убедившись в значимости сказанного, произносил следующую фразу. Он близко наклонился к Адаму, стараясь говорить ему прямо в ухо. — Возьму бубен и бью по нему как полагается. А знаешь, почему? Нет, откуда же тебе знать? У меня жена больная, прикована к постели: у нее паралич. Это после родов… И ребенка у нас не осталось… Сижу и колочу в бубен… Что мне еще делать? Скажи, что?

Лаврентий снова сделал попытку подойти к ним. Но Бежан вовремя это заметил и остановил его.

Тогда Лаврентий крикнул им издали:

— Позвольте выпить за ваше здоровье!

Бежан даже не повернулся к нему, Адам кивнул, он не был знаком с Лаврентием.

В это время в столовую вошел Вахо. Он остановился в дверях — никак не ожидал встретить здесь Адама. Вахо был пьян.

— Моя милиция меня бережет! — Он изобразил на лице улыбку. Потом заплетающейся походкой направился к ним. — Удивительно, милиция охраняет тех, кто совершенно в этом не нуждается. А вот я, несчастный, нуждаюсь в охране… Но на меня никто не обращает внимания…

Бежан взглянул на Адама, так как понял, что эта ирония относилась к нему. Адам тяжело поднял голову и спросил Вахо, подошедшего совсем близко:

— Когда ты успел?

— Ха-ха-ха-ха, — захохотал Вахо, — это успеть нетрудно, это же не мост? Можно, я к вам подсяду, начальник?

— Нет, — отрезал Адам, — ступай домой!

— В вагон, да? Ты это называешь домом, да? Разве ты не знаешь, что у меня нет дома? Может, ты и того не знаешь, что я тебя ненавижу! Да, ненавижу! Презираю!

Вахо был пьян, и все же его слова задели Адама за живое.

— За что, Вахтанг, за что ты меня ненавидишь? — Адам искренне удивился.

— За что? — Вахо весь изогнулся, изображая почтительность, и обратился к Бежану: — Разрешите ему ответить?

Бежан недоуменно уставился на него. Неожиданная беззастенчивость Вахо совершенно сбила его с толку. Вахо, не дожидаясь ответа, повернулся к Адаму.

— Почему? Потому что ты развлекаешься! Потому что ничего не боишься… Потому что хочешь меня исправить! Да, исправить! Словно я обезьяна! А ну-ка, Вахо, прыгай! А ну-ка сделай это, Вахо! Молодец, Вахтанг! Нет, дорогой! Я не нуждаюсь в твоем благотворном влиянии! Позволь мне жить, как я хочу!

Потом он взял стакан Бежана и залпом опрокинул его, пролив вино на рубашку.

— Не понимаю, — сказал Адам, — я не понимаю, что ты говоришь!

Вахо обтер рукавом рот, не отводя глаз от Адама.

— Интересно получается: если глубокоуважаемый Бежан увидит меня пьяным, всю ночь заставит меня торчать в милиции. А с тобой… С тобой он вместе угощается. Вам можно все. Не понимаешь?

— Нет, ей-богу, не понимаю.

— Может, ты и того не понимаешь… — Вахо остановился, и Адам почувствовал — сейчас он скажет что-то такое, что выведет его из равновесия, поэтому он предостерегающе поднял руку:

— Вахтанг!

— И этого не понимаешь? — У Вахо заблестели глаза, и он торопливо выпалил: — А как поживает Тина, а?

Не успел он договорить, как Адам вскочил. Бежан успел перехватить его поднятую для удара руку. Адам смотрел на Вахо. Его сердце наполнилось презрением. Вахо тихо попятился, потер лицо руками, словно трезвея.

— Ха-ха-ха-ха! — расхохотался в углу Лаврентии. Но было ясно, что он не слышал ни слова из того, что сказал Вахо, и смеялся так, без всякой причины, может быть, просто напоминая о своем присутствии.

Появился официант и стал теснить Вахо к двери.

— Постой, — тихо сказал Адам.

— Постой, — повторил за ним Бежан.

— Я ни в чем не виноват, — сказал Вахо, глядя на Бежана.

— Да, но я… что я тебе сделал плохого? — голос у Адама дрожал.

— Ты? Ничего! — пожал плечами Вахо и улыбнулся так, словно ничего не произошло.