Мустай Карим - Радость нашего дома. Таганок

— Чего?

— «Чего, чего»! Если мы там разведем рыбу, так все будет хорошо. Озеро оживет!

— Ты так и сказал отцу?

— Как бы не так! Скажу, пожалуй!

Габдулле неприятно стало, что он напрасно обидел друга.

— Знаешь что, Айдар, — мягко сказал он, — пусть даже Кирамет не развалится. Ведь хорошо и то, что мы для людей разведем целое озеро рыбы! Рыба всем пригодится! Но чем мы будем ловить? Прежде всего нам надо сплести садок. Мы соберем туда всю рыбу, которую выловим. На томконце Кылыса есть подходящее место в камышах. Рыба там здорово клюет!

— Я могу мигом сплести садок, — сказал Айдар.

Мальчики решили сегодня же отправиться на тот конец Кылыса и в тальнике сплести садок. Однако их очень огорчало то, что «Таганок» лишился третьей подпорки. Вот ведь какой паршивец этот Вазир! Взял да испортил все дело! Во что бы то ни стало надо найти третью подпорку! Обсуждая эти важные дела и поругивая Вазира, мальчики вдруг заметили Примерного Якупа, который, размахивая длинной хворостиной, гнал к озеру гусей. Мальчики переглянулись.

— Эй, Якуп, иди-ка сюда! — крикнул Айдар. Якуп остановился.

— Так я же гоню гусей, — сказал он с мягкой, неуверенной улыбкой.

— Гуси сами знают дорогу. Говорят тебе — иди! Раз зовут, надо идти.

Якуп не мог не послушаться. Волоча свою хворостину, он подбежал к товарищам.

— Садись! — сказал ему вожак. Якуп покорно сел.

— Хочешь стать богатырем?

— Хочу, конечно… Только как же им стать? — Глаза у Якупа заблестели, он не мог отвести взгляда от медали на груди Габдуллы. Потом тяжело вздохнул, как бы говоря: «Эх, есть же на свете счастливые люди!»

Вожак еще раз испытующе оглядел Якупа с головы до ног. Почувствовав на себе острый, испытующий взгляд, Якуп съежился и стал будто маленьким и беспомощным.

«Что они хотят со мной сделать?» — тревожно думал он.

Однако его опасения быстро рассеялись.

Габдулла вдруг заговорил с ним серьезно и спокойно:

— Ты, Якуп, когда-нибудь поднимался на вершину Кукрэк-тау?

— Конечно, поднимался!

— Видел ли Кирамет, вершина которого белеет издали?

— Конечно, видел!

— Вот на вершине той горы есть круглое озеро. А в озере нет рыбы.

— Почему? Озеро без рыбы не бывает!

— Бывает, оказывается. Наша группа, под названием «Таганок», решила развести там рыбу. Присоединишься к нам третьим? Вожак отряда — я!

Якуп растерянно захлопал глазами и даже засмеялся от удовольствия.

Вожак повторил свой вопрос:

— Присоединишься?

— Спрошу у мамы…

— Мямля ты, Якуп! Это тайна. Так и знай: если даже будут тебя вешать, будут резать — об этом никому ни слова! Даже маме. Понял?

Габдулла толково и подробно разъяснил задачу:

— Сначала выловим много-много икряной рыбы, соберем ее в садок. Потом в ведрах понесем на Кирамет. Нужно будет менять воду — по дороге на каждом шагу родни-ки, Коль боишься, скажи сразу!

— Не поругают ли за это?

— Кто?

— Да мама…

— Обязательно будет ругать. Поругает и перестанет. Людей, которые начинали новые важные дела, и в старину недопонимали.

Конечно, и Якуп тоже недопонял всю Еажность предстоящего дела. Его увлекло другое. Мальчику, отвергнутому товарищами, страстно захотелось стать равным со своими сверстниками. Поэтому, не раздумывая, он дал торжественную клятву быть верным общему делу и, не спросившись никого, сам, по собственному желанию вошел в «Таганок».

При этом вожак поставил перед ним еще одно, дополнительное условие:

— В течение трех дней чтобы* все было кончено с примерностью! Научись метко стрелять из рогатки, взбираться на деревья, прыгать, хорошо грести! Все это пригодится. И еще, не подавай руки Вазиру, строго добавил Габдулла.

— А почему?

— Об этом тебе пока не обязательно знать… Ну, согласен со всеми условиями? Если согласен — поклянись!

— Согласен! Клянусь! — сказал новая подпорка «Таганка».

После короткого молчания вожак «Таганка» счел нужным сделать еще одно заявление:

— Не думай, что мы дожили до того, что вынуждены приглашать тебя. Мы просто желаем сделать из тебя человека. Знай это.

— Ладно, — склонил голову Якуп.

С этого часа началась хлопотливая подготовка к большому путешествию. По общему решению, Габдулла с Ай даром должны были отправиться плести садок на другой конец озера Кылыс. А Якуп, чтоб покончить со своей «при- ' мерностью», оставался пока в ауле.

Из отведенных ему трех дней первый день давно уже начался.

Айдар остался на улице, а Габдулла забежал к себе домой. Схватив горбушку хлеба и бабушкин нож, которым она пользовалась только для резки лапши, он уже вышел на крыльцо, как вдруг появилась бабушка Нагима. Габдулла мгновенно спрятал нож за спину. Кажется, бабушка и не заметила этого, зато она сразу заметила медаль на груди внука. Сердце ее больно сжалось, морщинки на лице будто стали глубже, и глаза стали очень грустными. Но бабушка не закричала и не упрекнула мальчика. Нежно погладив его по плечу, она тихо сказала:

— Пойдем-ка, внучек, со мной в дом.

— Мы, бабушка, с Айдаром собрались на озеро.

— Ну что же, пойдете. Айдар немного подождет. Когда вошли в дом, бабушка Нагима еще раз погладила внука по плечу.

— Медаль-то как идет тебе.

— Правда, бабушка? — обрадовался Габдулла.

— Твоя бабушка не станет говорить пустое. А вот ты, который проучился пять зим, объясни бабушке; медаль за что дается?

— За отвагу, геройство! Здесь так и написано, бабушка, по-русски! — живо пояснил Габдулла.

Бабушка ласково кивнула головой.

— Ладно, спасибо, что ты сумел это прочитать и объяснить. А кому их дают, эти медали-то?

— Как — кому? Героям, батырам, смелым людям!

Бабушка Нагима легким движением подбородка указала на грудь мальчика. (В наших краях на то, что почитается священным, не указывают пальцем.)

— А эту медаль кому дали?

— Ты же знаешь, бабушка, — отцу! — удивился ее вопросу внук.

— А раз так, то кто же должен носить ее?

— Отец, конечно… но ведь отец не вернулся… А я-то буду носить ее, бабушка, как память об отце.

Бабушка Нагима долго молчала. Габдулла, не решаясь уйти, робко присел на нары. Бабушка, тяжело вздыхая, думала о чем-то своем. Быть может, она вспоминала своего сына, вот так же сидевшего когда-то, свесив ноги с нар. Габдулла был похож на отца. Его повадки, его сдержанная улыбка и голос напоминали ей сына Мухаммеда, который рос в этом же доме. И часто, глядя на внука, бабушка Нагима то радуется, то предается глубокой грусти. Габдулла понимает это. В таких случаях он старается быть поласковей с бабушкой. Он понимал это и сейчас.

Но вот бабушка Нагима еще раз глубоко вздохнула и не спеша возобновила прерванный разговор: