Ким Панферов - Пусть всегда светит солнце [Рассказы]

— Тебе же заплатят, — настаивал я.

— Копейки, — пренебрежительно протянул он. — Вот уборка начнется, тогда и подработаю. А пока отдохну, сил наберусь.

— Я вам приказываю, товарищ Теплов, — не сдержался я.

— Это вы другим приказывайте, товарищ бригадир, кто с ремонтом не справляется, — язвительно ответил Василий. — А я свое дело сделал, хоть сейчас в поле. А за других работать — нет уж, спасибо, дураков не найдете. Пусть бригадир помогает, это его забота, ему за это денежки платят, — в голосе Теплова звучала явная насмешка.

Я чуть было не вспылил, но вовремя спохватился, вспомнив слова своего командира капитан-лейтенанта Субботина: «Горячиться всегда вредно, только людей насмешишь, а дело не сделаешь».

«Ладно, — думаю, — посмотрим, Теплов, что дальше будет».

Отвел в сторону Виктора, который наш разговор слышал, и спрашиваю:

— Что же с ним делать?

— Пообещай завышенный наряд, тогда будет помогать.

— Как это завышенный наряд? — не понял я.

— А просто: проработает, скажем, он два часа, а наряд на оплату за четыре получит.

— Это же жульничество! — возмутился я.

Виктор только плечами пожал:

— Старый бригадир всегда так делал, когда срочная работа была.

— А я не буду. Заставлю работать и так, на нормальных условиях.

— Попробуй!

Я злился — дела шли неважно. А тут еще Юлька сюрприз преподнесла. Утром нам выдали получку, прямо на полевой стан привезли. А вечером, только я по рации с центральной усадьбой переговорил, Риту, нашу радистку, отпустил, заходит в вагончик Юлька и говорит:

— Вот тут девчата собрали…

И руку протягивает, а в кулаке деньги зажаты.

— Для чего собрали? — не понял я.

И вдруг Юлька, бойкая, никому не спускающая Юлька, начала краснеть. Я в изумлении уставился на нее. А она тихо говорит:

— Да так уж у нас заведено было, при старом бригадире.

— Что заведено?

— А с получки для бригадира собирать.

— Зачем?

— Хотите, девчата водки и закуски сюда принесут, хотите, сами в город съездите, в ресторане посидите.

— Черт те что! — взорвался я. — До чего додумались!

— А чего додумываться, — вдруг осмелела Юлька. — У нас всегда так было. Если не дашь, то на такую работу поставит, что и на обед не заработаешь.

— И чего же вы молчали?

— Да к нему не подкопаешься — сам не просил, а через дружков намекал.

Я посмотрел на Юльку, хотел было отругать ее, но махнул рукой и вышел на улицу. Солнце совсем недавно закатилось и только на горизонте горело огненно-красным заревом. Я присел на чурбачок и, стараясь успокоиться, закурил. Тихо подошла Юлька, постояла молча, потом нерешительно тронула меня за плечо.

— Ну что тебе? — в сердцах бросил я. — Еще какую пакость предложить хочешь?

— Не сердитесь, Сережа, — тихо сказала Юлька. — Я не хотела вас обидеть. Жребий мы тянули, вот и пришлось мне идти.

Она присела рядом со мной на траву.

— Эх, Илька, Илька, — вырвалось у меня.

Она быстро подняла голову и взглянула на меня. И было в ее взгляде что-то такое, что я в смущении отвел глаза.

Долго проговорили мы в тот вечер. Юлька рассказала о многих парнях и девчатах бригады, кто о чем думает, мечтает. Меня удивило, как верно она разбирается в людях, как метко определяет их характер. А мне-то казалось, что она немножко легкомысленна и вертушка. И я удивлялся, что такая маленькая и хрупкая на вид девушка работает трактористом.

Родители Юльки жили в Москве, там она закончила десятилетку и по путевке комсомола уехала на целину.

— Модная история, — пошутил я, — наверное, по конкурсу не прошла?

Как-то незаметно мы перешли на «ты».

— Нет, — улыбнулась Юлька, — школу я окончила с золотой медалью. Только вот, в какой институт поступить, так и не решила. Да и что я знала, живя под родительскими крылышками? Мечтала стать то артисткой, то журналистом…

— А теперь?

— Я уже подала в сельскохозяйственный институт на заочный факультет механизации.

— Не скучно здесь?

— Ой, нет. Здесь такой хороший народ собрался. Правда, — Юлька немножко помолчала и призналась со смущенной улыбкой: — По папе с мамой скучаю. Замечательные у меня старики. И по брату… по старшему брату. Олег пишет, что завидует мне, а я его жалею. Рано женился, и, кажется, неудачно. Не люблю его жену. Мещанка…

Да, тот вечер глубоко запал мне в сердце. Я понял, что Юлька мне нравится. Очень нравится.

Дела в бригаде налаживались. Ребята работали как черти, готовя комбайны к уборке. И только Василий Теплов сам не работал и другим мешал. Стоило ему появиться у какого-либо агрегата, как сразу устраивали перекур, сыпались шуточки, анекдоты. На это Теплов был мастер. Я махнул на него рукой — его время еще не пришло.

Но когда я увидел его стоящим около комбайна рядом с Юлькой, меня взорвало. Не замечая меня, они о чем-то оживленно разговаривали и смеялись. «Что же это такое? Еще вчера вечером она так плохо о нем отзывалась, а сейчас кокетничает?»

Не разбирая дороги, я побрел к вагончику. На глаза попался мотоцикл. Я вскочил на него и, с места набирая скорость, помчался по пыльной грейдерной дороге. «К черту, откажусь от всего!»

Я нырнул в лощину и на повороте чуть не упал, подняв облако пыли. Свернув в сторону, остановил мотоцикл и бросился на траву.

«А собственно, что случилось? — подумал я, успокаиваясь и закрывая глаза. — Что ты психуешь, Сергей Николаевич? Почему Юлька не может разговаривать с кем ей угодно? Уж не ревнуешь ли ты ее?»

Вдруг, завизжав тормозами, около меня остановился грузовик. С подножки соскочила Юлька и бросилась ко мне. Она упала на колени, обхватила меня за плечи и взволнованно спросила:

— Что с тобой? Ты расшибся?

Я приподнялся и с недоумением посмотрел на нее. А из кузова уже прыгали ребята и бежали к нам.

— Да ничего не случилось, просто прилег отдохнуть, подумать, — сказал я.

— Чертова Юлька, — проворчал Виктор, — такой переполох подняла!

Оказывается, Юлька, стоя на мостике комбайна, видела, как я спустился в лощину, как поднялось облачко пыли.

«Почему же он так долго не выезжает из лощины, — подумала она, — и почему не слышно мотора мотоцикла?»

И, уже не давая себе отчета, закричала:

— Ребята, бригадир расшибся!

Остальное было делом нескольких минут — завели машину, схватили санитарную сумку и помчались ко мне.

Я смотрел на встревоженные, разгоряченные лица ребят и девчат, и теплое чувство разливалось в груди, — значит, за это короткое время, что бригадирствую, я стал им дорог. Нет, никуда я не уйду от них.

«А Юлька? — подумал я. — Юлька как перепугалась! Неужели я ей не безразличен?».

Поискал глазами Юльку, но она уже с равнодушным видом шла к грузовику. Взобравшись в кузов, крикнула: