Федор Панфёров - Раздумье

— Почему вы здесь берега канала закрепили, а ниже озера — в бывшем русле Волги — нет? — чтобы проверить молодого инженера, спросил Аким Морев, глядя на то, с какой силой вода из насосов рвется в канал.

— Видите, с какой мощью идет вода? Если здесь оставить берега земляные, вода размоет их и хлынет во все стороны.

— Ну, а разве не хлынет она «во все стороны» при условии, если дамба еще не возведена, а вы воду уже пустили в озеро?

— Головой ручаюсь — нет! — запальчиво ответил Бирюков.

— Головой ручаться мало, — полушутя произнес Аким Морев. — Вы поручитесь лучше убедительными доводами, точными математическими расчетами.

— Точный математический расчет и заставляет меня ручаться головой, — чуть погодя, даже обидясь, сказал Бирюков. — Нам известно, какое количество кубометров воды понадобится, чтобы поднять уровень озера, залить прилегающие к нему рукава, низины. Если мы в срок, то есть четырнадцатого июля, закончим возведение дамбы, нам…

— Знаете что? — перебил его Аким Морев. — Вы инженер, и я инженер, хотя и горный… Мы с вами никогда не должны при таких расчетах употреблять слово «если».

— Возведем! — уверенно вымолвил Бирюков, и на его бледном лице зашевелились черные усики. — Возведем! Народу мы сказали: «Если к этому сроку не возведут дамбу, — все у нас порушится». Вот слышите, опять «если». Но народ жмет. Жмут колхозники, Аким Петрович…

— Жмут?

— Жмут.

— Вот сейчас я могу употребить «если». А если не выжмут?

— Вода в наших руках: мы прекратим работу насосов. Но время выиграем: на какой-то уровень поднимем зеркало озера.

— Ну, давайте посмотрим на ваше зеркало, — все так же осаживая Бирюкова своей шутливостью, проговорил Аким Морев и первый сел в машину.

Над озером Чапура тревожно летали кряквы, чирки, преимущественно самки. Они кружились над озером не так, как осенью, партиями, а будто топтались на месте, мелькали над водой и камышом поодиночке, в разбивку, словно собирались присесть, но боялись сделать это.

— Чего беснуются? — спросил Иван Петрович.

— Гнезда мы потопили… Видите, камыш утонул… Ну, и разорили, стало быть, утиные владения. Мамаши и обеспокоились. Ничего. Снова свадьбу сыграют и в других местах гнездиться будут. Нам нужны не утиные свадьбы, а вода, — ответил Бирюков.

Он не понял, почему в это время весь как-то передернулся Аким Морев.

«Свадьба. Вот и мне свадьбу подпортили. Играют теперь ее в другом месте. Нет. Даже думать об этом не буду», — обозлился он и, пересиливая себя, произнес:

— Для птиц — беда, для людей — хорошо.

— Для людей — да. Чабаны нет-нет да и прискачут сюда. Не слезая с коней, остановятся в сторонке и смотрят, смотрят, как бы не веря тому, что тут творится: вода для них что хлеб. Да вон они! Во-он, на пригорке, — подъезжая к строительству Чапурниковской дамбы, проговорил Бирюков.

И верно, на небольшой возвышенности, четко выделяясь на чистом лазоревом небе, виднелись чабаны на конях. Вдруг один из них, взмахнув плеткой, круто развернул коня и скрылся за бугром, и за ним, как по команде, взмахнули плетками и остальные, круто развернули коней и тоже скрылись за бугром.

— Поскакали, чтобы оповестить степи: «Вода приближается», — пояснил Бирюков. — И народ, который работает здесь, укрепляется в мысли: моря будут, каналы будут, и навсегда сгинет страдание людей от безводья. Идет вода — значит, эх, не жалей сил — работай, создавай дамбы! Теперь все от твоего труда зависит, человек! — с юношеским задором выпалил Бирюков.

— Это было бы хорошо, если бы только от человека зависело, — промолвил Аким Морев.

Бирюков засмеялся, но так, чтобы не обидеть секретаря обкома.

— Вы тоже произносите «если». Инженер, и «если».

— Тут дело другое. Народ хорошее всегда принимает с величайшей охотой, ради этого хорошего не жалеет труда. И вовсе не надо быть чудо-богатырем, чтобы хорошее для народа провести в жизнь, — не упоминая имени Моргунова, повторил его слова Аким Морев. — Но мы порою своими непродуманными поступками портим дело. Вы вот, например, прошибетесь где-либо с расчетами, вызовете этим беду — и беда ляжет на плечи народа.

— Почему вы так недоверчиво относитесь ко мне?

— Не к вам, а к расчетам. Мы обязаны все проверить. И вы обязаны все время проверять, выверять свои расчеты.

— И нагоню на всех оторопь: проверяю да выверяю.

Теперь засмеялся Аким Морев — и уже не обидно.

— Вон куда вы потянули — на оторопь. Оторопь — штука паршивая. Если перед боем солдатом овладеет оторопь, он непременно станет дезертиром. То, о чем я говорю, ведет вовсе не к оторопи, а к анализу. К анализу холодным рассудком. Холодным, поверьте уж моему опыту. Чем, например, объяснить, что даже такая маленькая плотинка, как в колхозе «Партизан», полетела, то есть ее немедленно же прорвала вода? Тем, что плотинка строилась по методу «тяп-ляп». Подобных строителей недавно наказал народный суд. Но ведь колхоз потратил на плотинку около миллиона рублей. Кто платить будет? Плотинка колхоза на фоне строительства канала — маленькое дело… Однако и в большом случается подобное!

— Ну, у нас такого не случится, — произнес Бирюков запальчиво, что особенно не понравилось Акиму Мореву.

— Вас, видимо, жизнь еще не колотила, — сказал он сурово.

Они проехали вдоль строящейся дамбы, которая полукругом вытянулась километров на десять. Вблизи дамбы ехать было невозможно: все изрыто, поэтому порою приходилось останавливаться вдали от работ и пешком взбираться на насыпь.

Внизу дамба строилась шириною метров на пятьдесят, а наверху она сужалась до двадцати, чтобы могли разъехаться две-три грузовые машины. По проекту через всю дамбу будет проложена дорога, и вон уже машины трамбуют, создают «рубашку», заливая поверхность бетоном.

«Опять рискованно», — подумал Аким Морев и обратился к Бирюкову:

— Ну, а если насыпь даст осадку?.. Дорога ваша провалится.

Бирюков с убежденностью опытного конькобежца, уверяющего, что по такой-то ледяной дорожке он прекрасно промчится, сказал:

— Не провалится. Ну, а в конце концов, если насыпь и даст кое-где осадку, поправим. Но если мы дорогу не проложим, то этим самым отрежем ряд районов от Приволжска.

— Соображения-то у вас хорошие, а не слишком ли рискуете?

— Оглянусь… подумаю, — легковесно ответил Бирюков, и это снова не понравилось Акиму Мореву.

После осмотра дамбы Иван Петрович повел машину берегом бывшего русла Волги, вдоль роющегося канала. Кое-где по отвесу можно было увидеть, что верхний подзольный слой земли, переплетенный корешками трав, весьма тонкий, а ниже метра на полтора-два идут пески. Они лежат на красной глине, твердой, как медь. Но ни на эту песчаную прокладку, ни на то, что верхний слой жидковат, Аким Морев и Бирюков не обратили внимания. А пески вскоре и обрушились на строителей почти непоправимой бедой.