Сергей Юрский - Содержимое ящика [Повести, рассказы]

Так вот, приходит он в четверг за справкой и, конечное дело, сильно волнуется. Хотя робости — такой, настоящей робости, как вот сейчас, тогда еще не было. Поднялся он на третий этаж в канцелярию, сунулся в 304 комнату, а там девица из-за стола как рявкнет: «День неприемный! Завтра приходите!»

Павел Осипович ушел. А на следующий день — в пятницу, значит, уже — пришел к самому открытию, и тут уж не просто волнуется, а даже нервно трясется. Потому что пятница! А завтра всё, конец — суббота! — нерабочий день! И не то чтобы так уж срочно нужна была эта справка, а просто… справок-то этих тысячи, и если за каждой вот так… и все в разных концах города… ну, одним словом… трясется Павел Осипович… и… пятница.

Заходит в 304 кабинет. Та же девица, но на этот раз довольно вежливо, говорит: «Чего вам надо? Какой у вас вопрос? Садитесь…» Павел Осипович вынул из папки кучу разных справок, доказывающих его право получить эту справку. Девица поглядела и говорит: «С этим вопросом вам надо на четвертый этаж… вот… к товарищу…» — пишет что-то на бумажке и протягивает бумажку Павлу Осиповичу. Павел Осипович поблагодарил девицу и вышел.

В коридоре развернул бумажку и прочел:

каб. 418

т. Говёнщиков

Немного его смутили эти точки над буквой «ё», но, делать нечего, поднялся на четвертый этаж. Постучал. Приятный глубокий баритон говорит из-за двери: «Да, да!»

Вошел Павел Осипович и видит — сидит за столом крепкий, широкий в плечах человек с большой лысоватой головой и что-то пишет. Долго пишет, потом поправляет, отлистывает обратно, сопоставляет и опять пишет. Глаз на Павла Осиповича не поднимает. Павел Осипович еще и еще раз глянул в бумажку, кашлянул и говорит: «Товарищ Говёнщиков?»

«ГовенщикОв, слушаю вас!» — говорит человек и поднимает на Павла Осиповича холодные глаза.

Ах ты, Господи, все-таки, значит, точки над «ё» не зря смутили! Зачем же она точки эти поставила? Павел Осипович достал свои бумаги. Человек за столом поглядел, покивал головой утвердительно — видно, что проблема ему понятна и близка. Сердце у Павла Осиповича радостно заколотилось. А Говенщиков и говорит: «Это вам надо в общий отдел на шестой этаж к товарищу… вот я вам напишу…» — и пишет на бумажке.

Павел Осипович вошел в лифт и прочел на листке:

тов. Слабохеров

каб. 653

У Павла Осиповича появилась какая-то странная сухость во рту. В 653-м никого не было. Павел Осипович сел на скамеечку рядом с дверью и стал ждать. Мимо несколько раз прошел молодой кучерявый человек, поглядел на Павла Осиповича внимательно, но вошел в другой кабинет. Потом оттуда вышел и опять поглядел. Прошел было мимо, но остановился и смотрит. Павел Осипович приподнялся со скамейки, глянул для надежности в бумажку и спрашивает: «Товарищ СлабохЕров?»

«СлабОхеров, слушаю вас!» — поправляет его кучерявый.

Павел Осипович стал раскладывать на банкетке документы. «Да вы проходите, чего ж тут-то?» — сказал кучерявый.

Сказал вроде вежливо, но с каким-то печальным вздохом и с примесью некоторой даже угрозы.

Вошли в кабинет, расположились у стола, разложили бумаги. «A-а! Понимаю… — Слабохеров с тонкой и немного зловещей улыбкой покачивал головой. — Понимаю!»

Павлу Осиповичу вдруг померещилось, что и покойная матушка его, и отчим были втайне отъявленными преступниками, да и сам он себе показался субъектом подозрительным и нечистоплотным.

«Ну, тут все просто, — вздохнул и почему-то совсем опечалился Слабохеров. — Я вам сейчас напишу… (Ой! — не поверил своим ушам Павел Осипович…) Я вам сейчас напишу… к кому обратиться, и там вам всё оформят, если время… (тут он взглянул на циферблат ручных часов), нет, время еще не вышло. Но торопитесь! Сегодня пятница — там только до обеда. Это, значит, второй будет этаж… комната…» — Слабохеров совсем по-ученически высунул язык набок и стал старательно писать на бумажке.

«Только вы мне имя и отчество напишите, — рискнул сказал Павел Осипович Нестроев. — Кого там спросить!»

«Имя-отчество? — поднял глаза Слабохеров. — Ладно. Пожалуйста». — И снова высунул язык и что-то приписал. Потом сложил бумажку и протянул Павлу Осиповичу.

«Спасибо!»

Время шло к 12. А в 12.30 — обед. Павел Осипович долго жал на кнопки лифта. Но лифт не шел. Побежал по мраморным ступенькам высоких этажей, на ходу развернул бумажку и… остановился. Было написано:

каб.211 т. Взбздоев

Аджимартат Иркасмакулович

«Да не буду я никого спрашивать! — думал Павел Осипович, прыгая вниз через две ступеньки. — Скажу: здравствуйте, вот мои бумаги, мне нужна справка… и кончено».

У кабинета 211 была очередь.

«Кто последний?»

Последний, как водится, отошел. Но перед ним был еще предпоследний… который тоже отошел. Отошел не в смысле «умер», а в смысле поперся в другой кабинет, или в буфет, или в туалет… ну, тут уж я действительно не знаю. За достоверность всего остального головой ручаюсь, а тут, врать не буду, не знаю.

В десять минут первого подошла очередь Павла Осиповича, и он вбежал в кабинет 211. Оказалось, правда, что это не кабинет, а целый зал, и в нем за разными столами человек пятнадцать служащих и еще столько же посетителей.

«Вы к кому?» — спросила девушка на входе.

«Мне справку, я… вот документы, тут всё… мне товарищ Слабохеров…»

«Слабохеров — шестой этаж».

«Я знаю, — заторопился Павел Осипович. — Я уже был там, и он меня послал…»

«К кому? — Девица выжидательно склонилась над бумагой и ручку уже нацелила, чтобы записать фамилию. — К кому?»

«Да он сказал — кабинет 211…» — Павел Осипович уже разворачивал записку.

«Но здесь-то к кому вам?»

«Я не знаю… мне товарищ Слабохеров написал…»

«Да не имеет значения, что он там написал. Вам-то самому к кому надо?»

«Вот! — Павел Осипович развернул дрожащими пальцами бумажку, но это оказалась та, первая, с Говёнщиковым. — Нет, не то! Подождите!» — сказал Павел Осипович.

«Ну что вы в самом деле! Там очередь, а у нас обед через пятнадцать минут. Разберитесь как-нибудь, кто вам нужен!»

«Бздюхов! — вскрикнул Павел Осипович и сразу, на звук, почувствовал и понял — не то! Не то сказал! А что? Что? Где бумажка? Там было написано это чудовищное имя и отчество… и фамилия… как же ее… и фамилия… да нет, правильно: — Бздюхов!!!» — опять крикнул Павел Осипович.

Вот представляете, если тридцать человек одновременно говорят, а потом в одну секунду все тридцать прекращают говорить, — вот представляете, какая тогда тишина? Вот такая тишина наступила в комнате 211 после вскрика Павла Осиповича. А сам Павел Осипович подумал, что вот сейчас на его голову обрушится потолок и вместе с потолком секретарша из 304-го, товарищ Говёнщиков с кабинетом 418 и т. Слабохеров со всем шестым этажом.