Василий Антонов - Последний допрос

- Берите, сколько сможете унести!- крикнул он, когда Роман сказал, кто они и зачем пришли.

Поднимаясь на носки, Бубнов серьезно спросил солдата:

- Дядя, а дядя, ты не знаешь, куда фрицы забросили махорку?

Солдат, уразумев шутку, так же серьезно бросил:

- Это ты у них спроси, они вот-вот явятся опять.

Солдат, вероятно, пошутил, но Роман поспешил увести взвод. Солдаты возвращались резво, хотя и были нагружены, по словам Бубнова, не меньше азиатских ослов.

После обеда пришел моряк с красной звездочкой на рукаве черной тужурки и передал Роману последний номер армейской газеты. Политрука в роте не было, и взводные взяли на себя его обязанности. Сводка Совинформбюро не радовала, немцы рвались к Ленинграду; и на других фронтах наши отступали. Солдаты молча выслушали Романа. Всем было ясно, что война оказалась не такой простой, как научили думать о ней; она только начиналась, и это начало было тяжелым, как сопротивление после удара из-за угла.

Дождь не перестал к ночи, и ночь наступила незаметно, будто подкралась и вдруг накрыла все вокруг своей непроглядной теменью.

Построились. Роман прошел вдоль взвода, прислушиваясь к разговорам солдат. Они переговаривались тихо, спокойно, ругали дождь и бесконечную дорогу; то и дело слышалось: «Скорее бы уж до места…» Все свыклись с мыслью, что на войне всякое бывает, а поэтому и не стоит гадать, что случится.

Роман изредка поглядывал на бесконечную черноту водяной пустыни, подумывал: он-то плавать умеет, а другие? Но мысль эта появилась и тут же исчезла, словно тень от случайно набежавшей тучи.

По упруго вибрирующим, как стальные пластины, сходням Роман легко вбежал на палубу (помкомвзвода оставался замыкающим) и огляделся.

- Туда!- сказал матрос, вероятно, специально поставленный, и указал на черный квадрат спуска в трюм, взглянув на который, Роман вспомнил подпол в материнском доме, куда любил лазать в жаркие дни за холодным молоком.

На этом небольшом пароходике, как на автобусе, ког-да-то, вероятно, перевозили пассажиров. Внутри небольшого помещения, куда спустился Роман по крутой лесенке, стояли скамейки с изогнутыми спинками, вдоль стен свисали сетки для багажа. Здесь мог разместиться только один взвод, и Роман подумал, что другие два взвода роты, наверно, расположатся в других таких же помещениях, но мест хватило всем, и солдаты, очутившись вместе, весело балагурили, курили. Тусклый синий свет электрической лампочки навевал дремоту, и как ни боролся с ней Роман, он все-таки задремал, привалившись головой к теплому плечу Лошакова. Сержант сидел не шевелясь. Роман понимал, что спать на глазах бодрствующих солдат не надо бы, однако легко отдался пьянящей истоме, сквозь которую слышал шаги матросов на палубе, какие-то непонятные команды. Потом пароходик вздрогнул и боком начал отваливать от пристани.

Роман открыл глаза, встряхнул головой. Солдаты притихли, некоторые жались друг к другу, устраиваясь вздремнуть.

- Поспите,- сказал Лошаков,- а потом я…

- Да-да! Минут через двадцать разбудите меня,- сказал Роман, стараясь придать своему голосу больше бодрости, и тут же по-детски быстро опять отдался сну.

Ему показалось, что он не спал и минуты, когда его разбудил сильный грохот. Вскочив, он удивленно взглянул на потолок, за которым глухо отстукивал длинные очереди пулемет и скороговоркой ахала легкая автоматическая пушка. Пароходик накренился, и солдаты, налетая друг на друга, побежали в сторону крена.

- Тонем!-крикнул кто-то страшно, по-бабьи визгливо.

- Молчать!-почему-то обозленный этим криком, во весь голос приказал Роман и, вцепившись в сетку полки над головой, удержался на месте.

- Без паники по одному - наверх!- громко, но спокойно крикнули в открытый трюм.

Роман выскочил на палубу последним. И на мгновение остановился, ослепленный необычайно ярким светом. Он лился сверху, словно пылало само небо. Роман вскинул голову и увидел, как четыре больших солнечно-ярких шара чуть заметно покачивались над пароходиком. «Ракеты!»- догадался он и огляделся. Только теперь он понял, что случилось: носа у пароходика не было, его как будто срубили огромным топором. И из невидимой пробоины, будто кровь, выбрасывались все выше и выше горячие всполохи огня. Пароходик стоял на месте и кренился в сторону обрубленного носа.

За борт, в холодно поблескивающую воду, спускали шлюпки, бросали какие-то большие деревянные ящики и спасательные круги.

Как теперь хотелось Роману, чтобы командир роты был рядом! Но даже голоса его не было слышно.

Низко, скрываясь за своими «висячими» ракетами, кружился вражеский самолет, поливая мишень пулеметным огнем. По нему с пароходика били из зенитной пушки и пулемета, но безрезультатно: он был невидим, как жужжащая муха в темной комнате.

Неумеющих плавать спускали в шлюпки, кто умел - сам бросался за борт.

- Спокойно!.. Не толпиться и не кричать!-говорил Роман тем, кто ждал очереди на шлюпку.

Весельчак Бубнов разделся до кальсон и со словами: «Эх, мама, моя мама!»- бросился головой вниз в тревожно покачивающуюся воду.

Связной Абдулла топтался около Романа, держа в руках туго набитый вещмешок, и беспомощно моргал круглыми запавшими глазками. Роман взял у него мешок, швырнул за борт и толкнул его самого к матросу, командовавшему посадкой в шлюпку.

- Пустите старика!..

«А ведь он и в самом деле старик»,- как-то невольно подумал Роман, удивившись тому, как сразу осунулось и состарилось лицо этого человека.

Стонали и звали на помощь раненые. Сержант Лошаков со спасательным кругом под мышкой метался по палубе, отыскивая растерявшихся.

Пароходик пустел и быстро погружался. Огонь и вода, борясь друг с другом, упорно топили его. На нем осталась только его малочисленная команда, а за бортом разоренным муравейником кишели те, кто покинул его.

Роман ничем не мог помочь своим солдатам, как и командиры двух других взводов. И ему пришлось только следить за порядком, подчиняясь матросам. Он поглядел за борт: ни одной свободной доски, ни одного спасательного круга. И не пожалел об этом, только подумал: «Где же командир роты?»

- Эй, пехота!-закричал в рупор с борта матрос в порванной тельняшке и с растрепанными волосами.- Держись, скоро помощь подойдет.

Роман быстро снял верхнюю одежду, сделал несколько резких движений руками, чтобы согреться, и прыгнул за борт. Холодная вода на мгновение парализовала его. Почти инстинктивно он вырвался наверх, огляделся и сильными бросками поплыл от парохода к людям - к своим солдатам. Послышался рев моторов пикирующего самолета. Роман опять нырнул и постарался пробыть под водой как можно дольше. Вынырнул и не увидел и тех, кто был в ближайшей шлюпке, и самую шлюпку, зато на волнах колыхалось много свободных досок.