Василий Шукшин - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

Ухажер опять усмехнулся и посмотрел на Федора. И ничего не сказал. Замолчали. Под ногами тонко пела дорога: взык-взык, взык-взык… Ветер маленько поослаб.

Вышли за город. Остановились закурить.

— Теперь так: этот лесок пройдем, спустимся в лог, пройдем логом — ферма Светлоозерская будет. От той фермы дорога повернет вправо, к реке… Там пасека попадется. А там километров шесть — и Буланово, — объяснил Павел.

Пошли.

— А ты чего в городе делаешь? — спросил вдруг Федор, оглянувшись на ухажера.

— Как?

— Где работаешь-то?

— А? По снабжению. — Ухажер расправил плечи, весело посмотрел вперед. Положительно у него были хороши дела. Он радовался предстоящей встрече.

— Воруешь? — поинтересовался Павел.

— Зачем? — Снабженец не обиделся. — Кто ворует, тот в тюрьме сидит. А я, как видишь, вольный человек.

— Значит, умеешь.

— А к кому в гости идешь? — опять спросил Федор.

Снабженец ответил не сразу и неохотно.

— Так… к знакомым.

— Сколько ты, интересно, получаешь в месяц? — Павла взволновал вопрос: ворует этот человек или нет?

— Девятьсот восемьдесят. По-старому, конечно.

— А семья какая?

— Четверо со мной.

— Жена работает?

— Нет.

— Давай считать, — зловеще сказал Павел. — Двое ребятёшек — обуть, одеть: пару сот уходит в месяц? Уходит. Жена… тоже небось принарядиться любит: клади две сотни, а то и три. Пятьсот? Себе одеться — двести. Семьсот?.. А то и все девятьсот: выпить тоже, как видно, не за ворот льешь. Так? На пропитанье клади пять-шесть сот — сколько выходит? А ты одет-то вон как — одна доха небось тыщи две с половиной…

— Две семьсот, — не без гордости поправил снабженец.

— Вот!

— Уметь надо жить, дорогой товарищ. А это последнее дело: увидел, что человек хорошо живет, — значит, ворует. Легче всего так рассуждать.

— А где же ты берешь-то?!

— Уметь надо, говорю. И без воровства умные люди крепко живут. Голову надо иметь на плечах.

Павел безнадежно махнул рукой. И замолчал.

Прошли лесок. Остановились еще закурить.

— Половинку прошли, — сказал довольный Павел и похлопал себя руками по бокам. — Счас там пельмешки заворачивают!.. Водочка в сенцах стоит, зараза. С морозца-то так оно это дело пойдет! Люблю празднички, грешная душа.

— А чего ты без жены в гости поехал? — спросил Федор, глядя на снабженца спокойно и презрительно.

Тот нехорошо прищурился, окинул громадного Федора оценивающим взглядом, сказал резко:

— А твое-то какое дело? — Он, видно, стал догадываться, куда клонит Федор. — Что тебе до моей жены?

Федор и Павел удивленно посмотрели на своего попутчика: как-то он очень уж просто и глупо разозлился. Павел качнул головой:

— Не глянется.

— Мне до твоей жены нету, конечно, дела, — вяло согласился Федор. — Интересно просто.

Пошли дальше.

Прошли еще километра три-четыре, прошли лог, свернули вправо.

Стало быстро темнеть. И вместе с темнотой неожиданно потеплело. Небо заволоклось низкими тучами. Подозрительно тихо сделалось.

— Чувствуете, товарищи? — встревоженно сказал снабженец.

— Чувствуем! — насмешливо откликнулся Павел; они с Федором шли впереди.

Еще прошли немного.

Федор остановился, выплюнул на снег окурок, спокойно, ни к кому не обращаясь, сказал:

— Счас дунет.

— Твою мать-то, — заругался снабженец и оглянулся кругом — было совсем темно. И все та же зловещая давила тишина.

— Успеем, — сказал Павел. — Поднажмем малость.

Федор двинулся вперед. За ним — Павел и снабженец.

— А если не успеем? — спросил снабженец. — А?

— Отстань, ну тя! — обозлился Павел. — Трухнул уже?

Пошел снег. Поначалу сыпал сухой и мелкий, потом повалил густо, хлопьями. Все пространство от земли до неба наполнилось тихим шорохом.

Так продолжалось недолго. Стал дергать нехолодный ветер, и с каждым разом порывы его крепчали.

Через десять минут вверху загудело.

— Так, — сказал снабженец, останавливаясь. Но оба его спутника молча продолжали идти вперед. Снабженец догнал их.

Ветер сперва кружил: то в спину толкал, то с боков. Потом наладился встречный — в лоб. В ушах засвистело, в лицо полетели тысячи маленьких холодных пуль.

Дорогу перемело; ноги то и дело вязли в сугробе.

Павел раза три отбегал в сторону, пропадая во тьме. Появлялся и кричал бодро:

— Верно идем!

А идти становилось все труднее. Ветер ревел, бил людей холодными мокрыми ладонями, пытался свалить с ног. Вверху нечто безобразно огромное, сорвавшееся с цепей, бесновалось, рыдало, выло…

Снабженец путался в длинной дохе, падал. Один раз упал и потерял рукавицу.

— Э-э! — заорал он, ползая в снегу. — Подождите!

К нему подошел Федор. Долго вместе искали рукавицу. Нашли. Федор помог снабженцу подняться.

Павел топтался на снегу кругами — хотел понять: на дороге они или сбились.

— Где же пасека-то твоя?! — не скрывая раздражения, крикнул снабженец.

— Будет и пасека! Все будет… — ответил Павел. — Терпение! — Он надолго пропал в темноте.

Федор и снабженец стояли рядом, спинами к ветру.

— Трепач он, — сказал снабженец.

Федор повернул к нему голову.

— Я говорю, сбился он! — повторил снабженец.

Федор промолчал. Он знал это.

Неожиданно рядом появился Павел.

— Так, братики!.. — Он коротко и невесело хохотнул. — Маленько того… заблудились!

— Как? — спросил снабженец.

— Но я направление примерно знаю. Надо идти.

— Как заблудились?! — опять спросил снабженец.

— «Как! Как!» — озверел Павел. — Пасека должна быть, а ее нету, вот как! Заладил, блохастый!

— Ты что, смеешься, что ли?

— Пошли! — скомандовал Павел. — Главное, идти, не стоять. Я направление знаю: на ветер надо идти.

Федор послушно двинулся вперед — на ветер.

— Да куда идти?! Куда идти?! — перекрывая вой ветра, заорал снабженец. — Вы что, маленькие, что ли?!

Ему не ответили. Двое удалялись от него. Он догнал их, схватился за полушубок Федора, быстро заговорил:

— Надо счас в снег зарыться, переждать!.. Я слышал, так делают. Мы же пропадем иначе. Выбьемся из сил и пропадем! Он же не знает, куда идти!..

Федор, не оборачиваясь, крикнул:

— Ничо, шагай!

С полчаса медленно, с отчаянным злым упорством шли навстречу ветру, проваливаясь по колена в снег.

Ветер неистовствовал.

Павел остановился наконец, долго соображал, бессмысленно вглядываясь в ревущую тьму.

— Ну?! — крикнул Федор.

— Придется выходить на тракт. На деревню можем не попасть — ни черта не видно! Сворачиваем! — распорядился он.

— Сволочь! — громко сказал снабженец.

Это услышали; Павел повернулся и пошел было к нему, но Федор подтолкнул его вперед.

— Дерьмо собачье, — проворчал Павел.

Опять трое, перегнувшись пополам, медленно побрели по целику. Ветер теперь бил слева. Еще прошло какое-то время.