Евгений Добровольский - Испытательный пробег

Надежда Африкановна в байковом платье стояла у окна в своей спальне, когда к дому неслышно подъехал большой автомобиль, вот уж подлинно, как сова, свет его фонарей слепящими полосами мазанул по фасаду, попал в ее окно. Она зажмурилась. Автомобиль, сбавив ход, развернулся перед крыльцом. Из него вышли два господина, Георгий Николаевич, разгоряченный, спустился к ним с крыльца. Боже мой, зима, снег кругом, это ж государя так встречать, а он небось вылез к своим механикам! Без роду без племени, зачем…

Надежда Африкановна спустилась вниз распорядиться с ужином. А гости шумно прошли в гостиную, потирая озябшие с мороза руки.

Она не знала, что в тот день Георгий Николаевич принял окончательное решение строить первый русский автомобильный завод. Не мастерскую, нет, и не отдел при существующем машиноделательном предприятии, а именно завод.

Проект предусматривал выпуск до 10 тысяч автомобилей в год в перспективе. Вся техническая сторона рассмотрена самым тщательным образом, завод должен был иметь литейную мастерскую, кузнечную, токарную, сборочную и кузовную. По предварительным подсчетам, следовало нанять 15 тысяч работников и около 50 инженеров. Тип автомобиля еще окончательно не выбрали — по этому поводу имелись различные мнения, — но это Яковлева ничуть не волновало. Предстояло заинтересовать правительство, прозондировать почву в Петербурге в министерстве путей сообщения и, главное, привлечь солидных пайщиков. Капитал требовался немалый. Все бумаги с расчетами были переплетены в два тяжелых тома — все от альфы до омеги — и уложены в английский портфель, черной кожи «бокс». Портфель был счастливым.

Вечером того дня к Яковлеву пожаловал издатель и редактор журнала «Автомобиль» Андрей Платонович Нагель. Была договоренность побеседовать с ним весной, в прошлый его приезд, но беседы не получилось. И вот сейчас было вдвойне приятно при начале огромного дела видеть у себя дома такого признанного автомобильного авторитета.

— С добрым зажиганием, Андрей Платонович!

— С добрым зажиганием, Георгий Николаевич. Привет вам с хладных невских берегов, и вот прошу, познакомьтесь — Бондарев Дмитрий Дмитриевич. Вы его уже видели весной на Сретенке.

— Очень приятно. С добрым зажиганием… Как же, как же… У Цецилии Михайловны. Дама, согласитесь, вполне в польдекоковском вкусе. Хороша…

Георгий Николаевич окинул Бондарева быстрым взглядом. Так вот каков он, этот автомобильный вундеркинд, вокруг имени которого уже плетется столько небылиц! Юн непозволительно. Высокий, с тонкой шеей. Белозубая улыбка. Бондарев. Выглядит не старше двадцати пяти, черные, воронова крыла, волосы гладко зачесаны назад, под тонкими усами розовые губы. Совсем мальчик.

— Много о вас наслышан, любезный Дмитрий Дмитриевич. Но об этом потом. С мороза прошу рюмку водки… У нас попросту, санфасон. Аполлон!

— Слушаю-с.

— Вели, чтоб доставили из буфета все в самом лучшем виде!..

Нагель приехал в Москву на велосипедный завод «Дукс», что взялся было на свой страх и риск изготовлять автомобили. Он и весной туда приезжал по рекламным делам.

К «Дуксу» Георгий Николаевич относился без уважения. Да и в самом деле, за что? Андрей Платонович, восторженный человек, служитель муз, так сказать, мог ошибаться, а Георгий Николаевич все свои чувства проверял со счетами в руках. Ему было известно, что «Дукс» не приспособлен выпускать автомобили. И то, что за прихоть вдруг! Производство строилось на выпуск велосипедов. Затем начали делать штучно автомобили паровые, на одном из которых глава «Дукса» господин Меллер проехал по Кавказу и Крыму, преодолевая всяческие препятствия, среди которых, как отмечалось в журнале Андрея Платоновича, поездка на вершину Ай-Петри была не самая трудная. Но одно дело один автомобиль и совсем другое — два, десять, тысяча автомобилей! Это уже совсем разные задачи. Один — одно качество, два — другое. Объем проблемы иной.

— Ваше здоровье, Андрей Платонович, и всяческих вам успехов.

— Тронут и желаю вам того же.

— Дмитрий Дмитриевич, прошу…

«Неужели умный Андрей Платонович не понимает, что «Дукс» не то, — слабоват. А может, понимает? Взгляд у мужика умный и хватка, чувствуется, будь здоров», — думал Яковлев, кося глазом.

— Иван Федорович Вольф… Сергей Павлович Рябушинский, друзья нового спорта и транспорта… Василий Васильевич Каблуков, терапевт и скептик, но в высшей степени порядочный господин…

С некоторых пор «Дукс» перешел на бензиновые автомобили в 8, 12 и 16 лошадиных сил. Выпускал, как писалось в рекламе, фаэтоны, лимузины, купе и омнибусы. Много было шума, но кто-кто, а Георгий Николаевич, патриот двигателя внутреннего сгорания, отлично знал, что «Дукс» накануне финансового краха. Еле-еле сводит концы с концами.

— Ставить на автомобиль никто из серьезных людей не хочет. Опасаются всяческих неожиданностей: дело новое, непроверенное. Но, с другой стороны, опять же непонятно, почему французы и англичане так богатеют на этих самобеглых экипажах?

— И в Америке Генри Форд, еще вчера безвестный механик в промасленной блузе, говорят, будто на каждый вложенный доллар получает три доллара чистой прибыли!

— Тут ведь надо шевелиться. И смотреть в оба надо, чтоб момента не пропустить подходящего, — сказал Сергуня Рябушинский и легким жестом поправил бороду. — Пора, господа. Реформы нужны. Реформы…

Георгий Николаевич не случайно пригласил Нагеля. Этот деловой и решительный человек мог быть полезен если и не сию минуту, то в будущем. С прессой при всем при том следовало устанавливать доверительные и вполне приятельские отношения. Яковлев мог выделить на автомобильное производство весьма крупные средства, но хорошо понимал, что без всесторонней подготовки трех рублей с рубля не получишь, хоть тресни.

— От меня повар ушел, господа. Прекрасный повар! Я его у Юсуповых переманил. Спрашиваю: чего ты уходишь, Никифор Аникеевич? Мнется. Ну, скажи, чем тебе плохо было? Он руками развел. Георгий Николаевич, говорит, из двух морковок трех не сделаешь. У их сиятельства, у них легче, а у вас глаз да глаз.

— А из рубля — три?

— Можно, но тяжко… Глохнем в тине.

Вольф засмеялся. Было понятно, что он в нетерпении. Его следовало заинтересовать не в лоб, а исподволь. Не спеша дать послушать умных разговоров. Не спеша втолковать, что автомобильное производство умножит капитал. Ввести в правление. Мешать Вольф не станет, но денег даст, если выгодно.

Сергуня Рябушинский, в профиль похожий на молодого орла, сидел на Якиманке с утра. При обсуждении проекта был сдержанно-внимателен. На Сергея особых надежд не возлагалось. Но почему он не мог заинтересовать брата Степу, который хоть и был моложе, но считался оборотистым парнем и смотрел, говорили, сквозь землю, видел, где и на чем можно подзаработать? Вдвоем они вполне сумели бы расшевелить самого Павла Павловича, главу торгового дома. Тут бы дело пошло!