Дмитрий Ерёмин - Перед прыжком [Роман]

— Что там случилось? — обратился к нему Веритеев, уже догадываясь, что означает этот гудок и зачем по знаку Драченова уходил с заседания малоразговорчивый, но едва ли не самый упористый из остатков местной рабочей оппозиции Шукаев.

— А то, — крикнул вместо Шукаева Драченов, — что теперь вы будете говорить не с нами, а с самими рабочими. Пусть они вам скажут, так или не так надо было мне ответить на диктаторский приказ Москвы о посылке в Сибирь! Никто из них не желает!

— А ты их отсталости потакаешь? Велел Шукаеву дать гудок?

— Мы, а не я! — прямо в лицо Веритееву крикнул Драченов. — Избранники рабочих завода, а не партийные бюрократы, как некоторые тут! Теперь посмотрим, что вы скажете рабочему классу и про Сибирь и насчет отмены ударных пайков!

— Та-ак… значит, все это вы подготовили загодя вместе с Ершовым? Задумали натравить отсталую часть рабочих на бюро партийной ячейки, на коммунистов? Так?

— Кто отсталый, мы еще увидим! — с вызовом ответил Драченов. — Рабочий класс, он скажет!

— В таком случае, — обратился Веритеев к членам бюро, — я предложил бы другую формулировку вашего решения. Выговором тут не обойтись. Дело серьезнее. А именно: за организацию забастовки рабочих… а что дело идет к этому, сомнения нет: такие «ходы» нам известны! Поэтому я предлагаю: за антипартийное поведение на бюро, за несовместимую с задачами республики и уставом партии деятельность в целом, голосовать вопрос об исключении Драченова, а также Шукаева и Константина Головина из рядов РКП.

— Руки коротки! — взвизгнул Драченов. — Сначала объясните рабочим, почему после выполнения заказа для посевной Москва прекратила снабжение ударным пайком, будто нам больше делать тут нечего? И почему мы должны бросать голодные семьи на произвол, а сами уехать к черту на рога? Вон они, слышишь?

— Ну что же, и обратимся, и объясним! — решительно сказал Веритеев. — Думаю, они поймут нас именно так, как надо!

— Они давно уже понимают вашу бюрократическую линию без объяснений! — Драченов многозначительно переглянулся с Ершовым. — Так что разговор тут будет короткий…

— А пока, — снова как бы не обратив внимания на язвительный тон Драченова, закончил Веритеев, — прошу поставить на голосование мое предложение об исключении Драченова, Шукаева и Константина Головина из партии. Что же касается таких беспартийных членов завкома, как Сухорукий и Половинщиков, которые поддерживают гнилую драченовскую линию, им я предлагаю выразить партийное недоверие. А в целом — поставить вопрос о переизбрании исполкома заводского профсоюзного комитета в самое ближайшее время…

В последние месяцы на заводе митинговали все чаще. Выступления на этих митингах становились все несогласнее — с острыми вспышками ссор, доходивших почти до драки, с буйными жалобами на холод и голод, с угрозами разнести все к чертовой матери и разойтись по домам, с требованиями:

— Когда, наконец, будет и будет ли улучшение с продовольствием?

— О чем думают на этот счет в заводском продовольственном комитете и в Москве?

— И не дать ли нашим снабженцам по шапке за неспособность, а может быть, и прямое нежелание по-настоящему позаботиться о своих рабочих?

— Теперь вон сняли с усиленного пайка, весь месяц одна лишь ржавая селедка да отруби вместо муки!

— Может, оттого, что мы все еще Мак-Кормиковы и своей пролетарской власти вроде уж не родня?

— Мак-Кормикам что? Ветер им в зад, жрут в своем Чикаго в три горла. И дирекцию снабжают дай боже, А об нас и в разуме нет!..

— Отобрать завод у этих акул…

— А что с того, что отберешь? Закроют завод — и все. Сейчас хоть какая работа есть…

— Черт с ней, с этой работой, раз нечего жрать!..

Понимая, что и в этот раз митинг вряд ли будет лучше, Веритеев с ходу, не дав Драченову первым вылезти с демагогической речью, призывно крикнул:

— Товарищи рабочие!

И когда приутихло, не переставая оттирать Драченова плечом в сторонку, громко, по-митинговому, начал:

— Бюро партячейки… а также и завком, — после секундной заминки добавил он тише, — решили созвать этот митинг по очень важному делу…

— Вовсе не вы решили, а мы! Это мы, товарищи! — тыча себя пальцем в грудь, упрямо лез вперед красный от натуги Драченов. — Мы в завкоме решили!

Из толпы недовольно отозвались:

— Вы… ну и что? А зачем мешать человеку?

— Дай сказать Веритееву, раз важное дело!

— Ох, и занудливый ты, Драченов!

— Давай, Веритеев, сказывай…

Веритеева знали на заводе хорошо не только старые, но и недавно пришедшие в цеха рабочие. Здесь ему нередко приходилось выступать с докладами, поэтому теперь именно от него ждали первое слово: «Что за важное дело, из-за которого созваны на митинг люди в разгар рабочего дня». И как ни старался возмущенный «узурпаторским» поступком Веритеева Драченов перекричать недовольных его вмешательством рабочих, как ни выкрикивал все громче: «Хотят оторвать от голодных семей… в завкоме нам ясно видно… каждый сам о себе позаботится лучше… в Сибири пускай свои убирают… начальство в Москве просчиталось, вот и хотят нас делать затычкой ихних просчетов… всецело за ваши интересы, товарищи…», — связной речи у него не получилось. Из толпы все чаще слышалось:

— Хватит бубнить!

— Ладно, свое ты скажешь потом…

— Чего трепыхаешься? Дай вначале секретарю…

— А что там за дело? Сказывай, Веритеич!

Пришлось покориться и уступить.

— А дело такое, — спокойнее продолжал Веритеев, когда Драченов примолк. — Состоялось решение правительства об отправке эшелона рабочих вашего завода, как специалистов по сельхозмашинам, в хлебородную Сибирь для помощи крестьянам в уборке урожая. Значит, поближе к лету, чтобы вначале вы там огляделись и подкормились, а потом помогли убрать урожай и себе заработать хлеба. Тем самым и рабочим Москвы процент привезти. Хлеба там еще много необмолоченного и сейчас…

Рядом насмешливо протянули:

— За морем телушка — полушка, да рубль перевозу…

— В том все и дело, — как бы обрадовавшись поддержке, легко подхватил Веритеев. — Главное, что хлеб там есть. А вот собрать да отправить его в Москву при нынешнем положении транспорта и настроениях сибирских крестьян… это уж да! Потому и поставлен вопрос об эшелоне, чтобы ехать всем сообща на вполне добровольных началах, помочь там крестьянам… Да не мешайте вы! — крикнул он на Драченова и Шукаева, которые все время пытались оттеснить его в сторону, помешать разговору.

— И верно, чего вы там мельтешите? — поддержали Веритеева те, кто стоял поближе. — Дайте человеку все обсказать по порядку!

— Правильно! Давай дальше!

— И как же нам ехать?

— А так, — пояснил Веритеев, — целым отрядом. Туда и обратно в своих вагонах и со своим паровозом…