Мариэтта Шагинян - Гидроцентраль

Но следует все–таки вспомнить Фокина: весь сияя, он глядит в рот начальнику строительства, когда тот описывает сложный и остроумный проект, единственный на весь Союз. Весь сияя, он неожиданно встретит после доклада знакомые, милые разбитые очки рыжего и непременно на радостях подхватит рыжего, чтоб побежать с ним вместе на тот берег к Гогоберидзе. Жалко, не слышал Гогоберидзе.

— Замечательный напорный туннель, мы его схватим в шести забоях, и вместо плотины — вальцовый шлюз, этакий пузан в шесть с половиной метров, на бетонном ложе… бетонных работ одних до тридцати тысяч кубометров, здорово для наших мест, Гогоберидзе, а?

И скупой на слова грузин своим тихим голосом ответит Фокину:

— Видишь ли, Фокин, правильное начало — в сущности, первая вещь для дела. А фактически–то к правильному началу приходишь всегда напоследок, фактически–то правильному началу нас учит середина и даже конец дела. Возьми бетон. Надо нам было пройти через практику, накопить груду опыта по проектировке бетона, и только теперь мы и знаем, с чего начинать в бетоне… Так оно и с проектом. Так оно и со всей нашей жизнью!

1928 – 1948

Дзорагэс — Москва

О РОМАНЕ «ГИДРОЦЕНТРАЛЬ» И ЕГО АВТОРЕ

Осенью 1927 года Мариэтта Шагинян уехала в один из глухих тогда районов Армении, в Лорипамбакское ущелье. Здесь, неподалеку от железнодорожной станции Колагеран, на реке Каменке — по–армянски Дзорагет, — начиналось, согласно первым наметкам пятилетнего плана, строительство крупной гидроэлектростанции. «Самые счастливые периоды моей прожитой жизни…» — скажет писательница позднее, почти через четверть века, — и среди них «…четыре бурных года в Колагеране (1927 – 1930) — связаны с землею Лори, с рассказами о Мокрых горах, где создается погода для Армении, с градинами, побивающими посевы, с бурей, идущей от горы Лалвар, с дорийским крестьянством — молчаливым, умным…», жившим в те далекие годы «в великой бедности и непрерывной борьбе за ячменную лепешку…» [8] М. Шагинян. Путешествие по Советской Армении. Собрание сочинений в шести томах, т. IV. М., 1957, стр.485.

Писательница оказалась в сердце древнего и своеобразного края, представлявшего собой возвышенность вулканического происхождения, глубоко изрытую горными речками. «Лори — зеленое море ущелий, — рассказывает М. Шагинян, — стоящих вертикально, с обрубленными, плоскими, как столы, вершинами, где почти недоступно одна от другой, как птичьи гнезда, разбросаны крестьянские деревушки» [9] Там же. . Эти деревушки связывали не дороги, а «еле заметные, очень крутые ослиные тропки». Стройка возникла внизу, на самом дне ущелья, где зимой стаями шлялись голодные волки и по ночам слышалось их завывание.

Но сюда, в вековую глушь Лорипамбакского ущелья, уже врывалось веяние нового. По всей Армении шел процесс энергичного развертывания социалистического строительства. Мариэтта Шагинян стала не только свидетелем, но и летописцем самого начала великих работ первой пятилетки.

Уже с марта 1927 года в газетах Закавказья появляются сообщения о том, что «Центральным Электрическим Советом ВСНХа СССР одобрен эскизный проект Дзорагетской (Каменской) районной гидростанции» [10] «Заря Востока», 16 апреля 1927 года. и передан на рассмотрение Госплана СССР, затем, что проект утвержден и Госпланом и Советом Труда и Обороны, что предложено приступить к работам немедленно в том же хозяйственном 1926/27 году [11] Там же, 7 мая 1927 года. .

В середине мая выехала из центра экспертная комиссия — в нее вошли крупные ленинградские специалисты: профессора Глушков, Васильев и другие — для знакомства с гидрологическими работами на озере Севан и оросительными на Малом Сардарабате, а также для осмотра места будущего строительства на реке Дзорагет. Стройка эта входила важным звеном в целый комплекс хозяйственных начинаний Армении в 1927 году. С комиссией ездила и М. Шагинян на место «будущей плотины на реке Каменке; оттуда по трассе проектируемого деривационного (выводного) канала… к месту постройки гидростанции» [12] Там же, 29 мая 1927 года. Статья «Каменка, Севан, Сардарабат». . О первых своих впечатлениях писательница рассказала в статье «Где шумит Дзорагет», напечатанной в «Известиях» 21 мая 1927 года, и наметила узлы проблем, которые войдут важным звеном в ее роман «Гидроцентраль». Древний мир на переломе, движение от седой старины к началу новой истории народа, путь «не от молодости к постарению, а от старости к помолодению» [13] М. Шагинян. Собрание сочинений, т. IV, стр.485. .

Подобные же впечатления вынес и другой советский писатель — Николай Тихонов, попав примерно в те же годы на строительство крупной гидростанции в Грузии.

Недалеко от Тбилиси, тотчас после слияния Арагвы и Куры, в узкой скалистой теснине воздвигалась главная плотина Земо—Авчальской электростанции, или ЗАГЭС [14] «Заря Востока», 26 июня 1927 года. . Она вырастала у подножия старинного монастыря Мцхети—Джвари, воспетого еще Лермонтовым в поэме «Мцыри». И поэт Николай Тихонов, наблюдая в середине 20‑х годов эту стройку, остро ощутил глубинные изменения в древнем мире…

«…Я поднялся на гору, на которой стоит старый храм — Джвари», — вспоминает он. Отсюда, оглядывая простор, «открывающийся с горы… любуясь убегающими вдаль хребтами, красками склонов, меняющимися каждую минуту, облаками, Арагвой и Курой, все так же, как и сто лет назад, сливающими свои потоки», поэт невольно задумался о лермонтовском герое, бежавшем некогда из тюремных стен на волю.

Поэт встречается с легендарным Мцыри в толпе строителей, среди тех, кто перешел в наступление на вековое прошлое. «Толпы разноплеменных рабочих работали в русле реки. Грохот отбойных молотков сотрясал воздух… Стоило мне, — говорит Николай Тихонов, — спустившись с горы, побродить среди рабочих, как я увидел молодых людей в черных лохмотьях, весело работавших ломами и лопатами… Оказалось, что это «мцыри», совершившие новый побег, и побег, я бы сказал, символический. Они бежали из монастыря, и бежали удачно» [15] Здесь и далее Николай Тихонов. Лермонтов (Записки писателя). «Знамя», № 10, 1964, стр.208. . Художник вводит в поэму этих лет, названную им «Дорога» (1924), образ такого беглеца: беглеца «из дебрей человеческого угнетения на свободу».

Герой, найденный Николаем Тихоновым в самой гуще реальной жизни — в кипении событий, захвативших горы и скалистые теснины Грузии, — этот герой поразил поэта той очевидностью, с какой в судьбе нового «Мцыри» отразилось бурное движение времени.