Сергей Сартаков - Каменный фундамент. Рассказы

Недавний разговор в клубе разволновал Катюшу. Песоцкий в конце концов убежал от спора, — значит, не хватило у нее силы убеждения, чтобы заставить его признать свою ошибку, значит, что-то она сделала не так. Ушла Марина, не почувствовав поддержки, хотя Катюша была целиком на ее стороне. И значит, опять она сделала что-то не так. Все это омрачило то радостное настроение, с каким Катюша пришла на клубный вечер. Она чувствовала, что сейчас ни с кем не могла бы разговаривать спокойно.

В таком состоянии неудовлетворенности собой и отыскала ее Клавденька. Поигрывая бровями и щуря глазки, она стала торопливо оправдываться:

— Это я вам все напортила, Екатерина Федоровна.

— Напортила? — Катюша посмотрела на нее изумленно: как могла Клавденька догадаться?

— Позвала вас сюда на одни неприятности только.

— Пустяки, пустяки, Клавденька! Ничего…

— Ладно бы, если пустяки, — девушка досадливо сморщилась. — А он, Игорь Яковлевич, сами знаете, злопамятный какой. Будет вам теперь палки в колеса ставить.

— Что ты говоришь, Клавденька? Ничего я не пойму. Какие палки в колеса? Почему? При чем здесь Игорь Яковлевич?

— А при том: Песоцкий сейчас сидит себе в комнате отдыха с Игорем Яковлевичем да все про вас ему наговаривает.

У Катюши на лбу собрались мелкие морщины.

— Ах, вон что! Хорошо…

Она отстранила Клавденьку и быстрыми шагами направилась в комнату отдыха.

За шахматным столиком, не играя, сидели Песоцкий, председатель постройкома Терентьев — худой, жилистый мужчина, не снявший еще после демобилизации нашивок о ранении, и между ними Игорь Яковлевич, начальник отдела кадров стройки, грузный, тяжелый, с крючковато загнутым носом.

— Можно мне с вами? — Катюша, не дожидаясь ответа, села на свободный стул.

— Да, вот именно, Игорь Яковлевич, весь вопрос в публичности нанесенного… — оборвав незаконченную фразу, сказал Песоцкий и слегка подвинулся, давая Катюше место.

Игорь Яковлевич начальственно протянул Катюше руку.

— Приветствую вас, — сказал он, снисходительно улыбаясь. — Обидчица…

Катюша будто мимо ушей пропустила его слова.

— Игорь Яковлевич, — сказала она, — почему вы Валентину Кузьмину не хотите поставить на работу по специальности?

Улыбка погасла на лице Игоря Яковлевича.

— Во-первых, кто такая Кузьмина? Во-вторых, вам какое до этого дело?

— На первый вопрос: Кузьмина — молодой электромонтер, окончившая курсы в Томске, она была у вас. На второй вопрос отвечу так: почему я не могу с вами разговаривать об этом? — Катюша старалась говорить спокойно, глядя прямо в глаза собеседнику.

— Марина всем о своей дочери рассказывает, — глядя поверх Катюши, проговорил Песоцкий. — Всем жалуется. Весь Н-ск скоро будет знать.

— Вы где в штате числитесь: на стройке или в горздраве? — спросил Игорь Яковлевич. — В чужой монастырь, как это говорят, со своим уставом не ходят.

— Монастыри вспоминать нечего, — резко сказала Катюша, — а устав у нас один: о человеке думать прежде всего.

— Так… — нижняя губа Игоря Яковлевича судорожно дернулась. — Вы не депутат?

— Нет…

— Для этого не обязательно быть депутатом, — вмешался в разговор Терентьев, — а коли речь зашла о Кузьминой, я тоже повторю свое требование: надо Кузьмину поставить на работу по специальности. Прекрасный, дисциплинированный товарищ.

— Членские взносы в профсоюз платит аккуратно?

Песоцкий вежливо подхихикнул Игорю Яковлевичу:

— Пляшет она превосходно, Игорь Яковлевич.

— Это качество.

— Не смейте оскорблять человека! Бесстыжие… — гневно выкрикнула Катюша и сама удивилась, как неожиданно сорвались у нее эти слова.

В их сторону разом повернулись несколько любопытных.

— Ну вот что, товарищ медицина, — вставая, глухо сказал Игорь Яковлевич, — вы мне здесь истерику не разводите и научитесь выбирать тон для разговоров. Я вам не мальчишка. А от нервов советую лечиться. Не сможете сами составить рецепт — обратитесь к врачу.

— Худоногова права: у вас нет оснований, Игорь Яковлевич… — начал было Терентьев, тоже поднимаясь.

Начальник отдела кадров его оборвал:

— Потрудитесь, товарищ Терентьев, завтра зайти ко мне в служебный кабинет. Здесь не место для объяснений, — он проследовал между столиками, прямой, замороженный, посиневший от злости.

— Я вас буду ждать завтра у себя в постройкоме! — крикнул ему вслед Терентьев.

С этого и завертелось колесо.

Через день Катюшу вызвали в горздрав. Заведующий горздравом встретил ее дружелюбной улыбкой:

— Ну, знаете, Екатерина Федоровна, могу вас порадовать. Состоялось. Вот приказ о переводе вас в медпункт лесозавода. И…

Катюша, колеблясь, взяла протянутую ей выписку из приказа.

— Спасибо, Иосиф Львович, — вяло сказала она.

— …и устное к нему дополнение, — не замечая замешательства Катюши, продолжал Иосиф Львович. — Я связался с Иркутском и добился разрешения сохранить за вами прежнюю ставку заработной платы.

— Спасибо, Иосиф Львович, — опять сказала Катюша.

— Не все, не все! — жестикулируя, воскликнул заведующий горздравом. — Я получил принципиальное согласие Иркутска, как только будет отстроено на лесозаводе новое помещение медпункта, — но это только между нами, Екатерина Федоровна! — назначить вас… заведующей медпунктом!.. — Он вышел из-за стола и, победно шагая, прошелся по кабинету.

— Я не буду переходить на лесозавод, Иосиф Львович.

Заведующий горздравом остановился как вкопанный, даже рука у него повисла в воздухе.

— То есть как это?.. Почему?

— Не могу, Иосиф Львович.

— Вы, конечно, шутите…

— Серьезно, Иосиф Львович.

Заведующий горздравом внимательно посмотрел на нее:

— Что случилось?

— Так…

— «Так» — неубедительная причина. Объясните.

— Уйти сейчас с постройки гордость мне не позволит.

Волнуясь и сбиваясь, Катюша рассказала о своей стычке с Игорем Яковлевичем.

— Все, все знают об этом. А переведете меня сейчас на лесозавод, — значит, ясно: Худоногова оскандалилась, вот ее и убрали.

— Оскандалилась… Убрали… — Иосиф Львович вернулся к столу. — Вы слишком сгущаете краски, Екатерина Федоровна. Забудьте об этом. Никто не обратит на это внимания, и вы не обращайте.

— Честью, гордостью своей я не поступлюсь, Иосиф Львович.

— Да… — Иосиф Львович потер ладонями глаза. — По-своему вы, конечно, правы… Перевод на лесозавод произошел по вашей инициативе, и вы можете отказаться… Да… И я, пожалуй, тоже не стал бы настаивать. Но… представьте себе, в каком положении я остаюсь: сколько хлопотал за вас, облздрав заставил вами заниматься… Что им теперь скажу? Необдуманный был разговор? Красиво я буду выглядеть… Да и это бы еще ничего. Но я ведь на ваше место сюда из Тайшета человека уже пригласил. Вот от него телеграмма: согласен. Может быть, даже выехал.