Павел Васильев - Турухтанные острова

— Потерпи… Трубка нужна…

Разговор закончился, но Олег не вышел из кабины. Опустив сразу несколько монет, он набрал другой номер. В трубке раздались глуховатые гудки. Олег прислушивался к ним. Но там, на другом конце провода, трубку почему-то не снимали.

Двухэтажное здание института напоминало загородный особняк. Располагалось оно в яблоневом саду, обнесенном высокой чугунной оградой. Прутья ее, как пики, метра на три вздымались вверх. Въездные ворота размером с футбольные крепились на четырехугольных гранитных колоннах. Взглянув на них, на толстую бронзовую доску с надписью «Институт стали», а ниже, аршинными буквами, — «АКАДЕМИЯ НАУК», Буркаев сник. При слове «академия» ему сразу же представились суровые лица и напудренные парики, как на старинных гравюрах. И показалось действительно очень уж странным, что Институт стали разрабатывает вакуумную электронно-лучевую трубку. Вот уж верно: паровоз в аптеке! Буркаев подумал, что сейчас начнется волокита с оформлением пропуска. Эти «академики» обязательно что-нибудь да напутают. Но, к его удивлению, пропуск оказался заказанным. Овчинников не забыл это сделать. И в приемной директора Буркаеву тоже не пришлось ждать. Секретарь сразу же доложила о нем заместителю директора и пригласила Олега:

— Пройдите.

Кабинет, в котором оказался Олег, был просторным, как зал. Обширный письменный стол у окна. Рядом, у стены, журнальный столик, а на нем — самовар старинной тульской работы, вся грудь в медалях.

За письменным столом сидел мужчина в белой расшитой косоворотке. Как только Буркаев вошел и поздоровался, мужчина, просияв, поднялся, распахнул руки и двинулся ему навстречу.

— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой Олег Васильевич! Здравствуйте! — Поймав руку Олега, долго тряс ее, заглядывая в глаза. — Прошу вас, садитесь! Присаживайтесь!.. Как доехали?

Олег был несколько обескуражен таким приемом. Ему доводилось бывать в командировках в разных учреждениях, но вот так его встречали впервые. «Шут его знает, может, так и заведено в Академии наук».

Заместитель директора — он назвался Фаддеем Максимовичем — пододвинул Буркаеву стул, а сам сел напротив, коленями в колени.

— Как устроились, Олег Васильевич?

— Нормально, спасибо.

— Вы давно в Москве?

— Второй день… Я, собственно, к вам насчет трубки.

— Да погодите вы с этой трубкой, бог с ней! Еще успеется! Лучше расскажите, как у вас там, в Ленинграде? Как погода? Там вас совсем еще не залило? Ленинград, Ленинград, такой чудесный город, такая архитектура, и так не повезло с погодой. Нашел Петенька, где построить!

Олег покосился на самовар. «Что, может быть, он еще и чаем начнет угощать?» Глянул на стол — там лежала окантованная фотография полугодовалого голенького пупса.

— Хорош? — спросил Фаддей Максимович. — Это я.

— Как?

— Конечно, в детском возрасте. Так я вас слушаю, с чем пожаловали? Хотя мне Овчинников уже кое-что говорил.

— Я — насчет трубки. Как бы нам ее получить? Она нам нужна позарез!

— Милый ты мой, она всем нужна!. — сказал Фаддей Максимович, когда Олег умолк. — Но ее нет… — И он развел руками.

— У вас — две. Нам хотя бы ту, которая похуже.

— Разве можно начинать работать с плохой? Это сразу обрекать себя на неудачу.

— Нам проверить принцип.

— Ведь она солидно сто́ит. Ну, дело хозяйское. Не жалеете денег, братцы-ленинградцы! Не бережете. Поступайте, как угодно. А письмо с просьбой о выделении трубки у вас есть?

— Есть. — Олег полез в карман.

— Конечно, вы сюда без письма не поехали бы, само собою. А гарантия оплаты?.. Счет децзачет?..

Что касается «бухгалтерии», то в этом Олег разбирался плохо. Он принялся перебирать бумаги. Фаддей Максимович следил за ним, и по улыбке его читалось: «Ну — поймал!»

— Нет?.. Финансы поют романсы? А за финансы — знаешь как, голубь… Недаром говорят «финансовая политика». Политика! Есть? — разочаровался Фаддей Максимович. — Директором подписана? И главным бухгалтером? Ах жуки, питерские мужики!.. Все в ажуре. А курьер есть?.. А-а, батенька, ведь трубку-то без курьера везти нельзя!

Олег не знал, нужен курьер или нет. Он на мгновение представил себе этакого двухметрового усатого верзилу в громадных сапогах. Нет, курьера у него не было.

Олег сердито глянул на фотографию, с которой, приоткрыв ротик, смотрел на него голенький пупс.

— Хорошо, — сказал Олег. — Хоть посмотреть-то на эту трубку можно?

— Это пожалуйста, сколько угодно! — Фаддей Максимович тут же позвонил Овчинникову. Поручил секретарю проводить Олега.

— Вы не огорчайтесь. Такова селяви.

Секретарь и Олег долго шли коридорами, спустились в полуподвальное помещение и наконец оказались в затемненной комнате (за окнами росла сирень).

Буркаев мельком огляделся. Комната была заставлена столами, верстаками, на которых чего только не находилось: измерительные приборы, паяльный лак во флакончике из-под духов, справочник, нужная страница, в котором заложена галстуком, и много-много всего другого, вразброс, навалом. Среди этого нагромождения Олег увидел трубку, обернутую фольгой. Вокруг на верстаке лежали переключатели, разные блочки, и все это, как паутиной, было оплетено проводами.

Сидя рядом С Овчинниковым, Олег внимательно слушал, стараясь разобраться во взаимоотношениях всех узлов. Потом начал задавать вопросы. И постепенно получилось так, как обычно и бывает в подобных случаях. Уже позабыв, кто из них гость, а кто хозяин, оба копались в макете, лишь изредка, как бы очнувшись, вдруг вспоминали о вежливости. Начиналось: «Да-да, пожалуйста». — «Ради бога, я не спешу…» — а через минуту опять толкались и спорили, рисуя схемы на клочках бумаги, подвернувшихся под руку. И наконец наступил момент, когда Буркаев, откинувшись на спинку стула, после некоторой паузы сказал с завистью:

— Да-а, интересная трубка.

— Ничего вообще-то, — скромно ответил Овчинников. — Что, обеденный перерыв? — Он взглянул на часы. — Вы меня извините, я обещал шефу в обеденный перерыв приехать к нему в больницу.

— Да, пожалуйста. — Олег тоже поднялся. И ему пришла шальная мысль: «А если попытаться? Была не была!» — Может быть… вы разрешите, я съезжу вместе с вами? Без трубки нам не обойтись! Вы говорили, только он может все решить.

— Что ж… Это, пожалуй, верно. Едемте!

Третий инфаркт — штука серьезная. Олег предполагал увидеть изнуренного болезнью человека. А перед ним в холле за журнальным столиком сидел и играл в шахматы бравый мужчина лет шестидесяти, стройный, ровный, как тростиночка. Такими Олегу в детстве представлялись английские лорды.

Леонид Сергеевич Прищепков молча, сдержанно слушал Олега, пока тот пояснял, кто он, откуда и зачем приехал. И только когда Олег умолк, подумав, что и из этой поездки ничего не выйдет, Леонид Сергеевич повернулся к Овчинникову и спросил с укором: