Вячеслав Тычинин - Год жизни

Иннокентий знал и любил ее во всех видах. И летом, зеленую, залитую веселым солнцем, как сейчас. И весной, когда грозовые клубящиеся облака бросают мрачную тень на десятки верст вокруг, ослепительным блеском сверкают ломаные молнии. И зимой, когда невестой, убранной под венец, наряженная во все белое, стоит, не шелохнется тайга. Нежной опушкой из искристого инея припудрена каждая веточка — ни одна не забыта. Заботливо прикрыта сугробами до весны потрескавшаяся земля. Светлой стружечкой шаловливо ныряет в облаках месяц-полуночник...

Не отрываясь, взволнованный Иннокентий жадно смотрел на разметнувшийся перед ним простор, глядел и не мог наглядеться. Да разве есть еще на свете подобный край, где столько приволья человеку!

...Через неделю после разведки в первый же выходной день с прииска выступила в поход за ягодами вся молодежь «Крайнего». Гремящие ведра, бидоны, плетеные корзинки увязавшихся за взрослыми ребятишек переправили на лодках. Молодежь пустилась через речку вплавь, даром что вода обжигала крапивой. На правом берегу во главе колонны проводниками встали Неделя и Смоленский.

Скоро начался лес. Повеяло прохладой. Запахло грибами, ягодами, смолью, прелью- всем тем сложным и приятным ароматом, который всегда свойствен лесу. Деревья стояли убранные в сочную, густую зелень, но среди нее много уже желтело увядших, готовых опасть листьев.

Пока добрались до Золотой пади, солнце поднялось высоко. В густой тени подкрепились едой, напоили ребятишек и принялись за дело. Всюду на горелище белыми, красными, черными пятнышками закопошились парни и девчата. Взрослые ссыпали бруснику в посуду, ребятишки выбирали ягодки получше и отправляли их в рот. Горелище огласилось лязгом ведер, смехом, звонкими криками:

— Эй, ко мне! Тут пропасть сколько ягоды! Да крупная!

— У меня еще больше, как картошка!

— Лена, я ногу поколола-а!

— У кого моя кружка?

К полудню все сошлись вместе, хвастаясь добычей. У одних ягода только закрывала дно посуды—таких встречали добродушными насмешками, у других ведра были чуть не полными. Всех удивила Дуся Охапкина. Она напала в прошлогодней вырубке на крупную сочную ягоду, притаилась там и успела доверху наполнить свое ведро.

— Качать Дусю!

Подхваченная десятком дружеских рук, Дуся взлетела в воздух.

После обеда сбор ягод пошел медленнее. Сказалась усталость. Многие ребятишки повалились спать, другие бродили меж кустов, пресытясь ягодой.

Неделя, Сиротка и Смоленский устроились отдохнуть у кривой дуплистой березы. Тарас лег навзничь, заложив руки под голову, чтобы лучше видеть округлые задумчивые облака в синей пустоте неба. Кеша и Виктор привольно развалились рядом, рассматривая на траве муравьев и божьих коровок.

Сначала разговор не вязался. Виктор, по старой памяти, попробовал подтрунить над Тарасом, сказав, что собирается снова приударить за Клавой, но Неделя только добродушно засмеялся и махнул рукой с таким видом, который ясно говорил: «Бреши, хлопче, бреши!» После того как Сиротка женился на Дусе, а Клава обручилась с Тарасом, к Неделе вернулось его обычное душевное равновесие. Потом Кеша заговорил о планировке стадиона, но и этой темы хватило ненадолго. Помолчали.

— А что, братва, молодец ведь врачиха,— сказал Виктор.— Гляди, как всех растравить сумела.

— Еще бы не молодец,— отозвался Кеша.— Если бы из таких парней да девушек вся наша организация состояла, мы бы горы ворочали.

— А мы и так ворочаем,— возразил Виктор.— Скажешь, нет? А спортивный праздник, а ремонт общежития? И сегодня вся комсомолия тут.

— Ты б еще рейд присчитал, что прошлой зимой

провели,— усмехнулся Кеша.— Разве нам такие дела полагаются? Но руководство...

—Самокритикой занимаешься? — подал голос Тарас.

—Какой там самокритикой,— досадливо поморщился Кеша.— Разве я руководитель? Надо кому-то комсоргом быть, ну выбрали меня, бульдозериста. Я о Норкине, о Крутове говорю. Придешь с каким делом к Игнату Петровичу, а он все шуточкой норовит отбояриться. Вроде мы так, комики, несерьезный народ. А Норкину, тому вообще одно надо было: галочку в графе проставить,— мол, проведено мероприятие.

Кеша неожиданно длинно и забористо выругался, с ожесточением сплюнул и выдернул пук травы. Обнаженные тоненькие корешки беззащитно забелели в комьях влажной черной земли.

— Видеть его до сих пор, попа бездушного, не могу! — яростно сказал Кеша.— Я же знаю: мы вот ягоду собираем, думаем, как бы побольше набрать, чтоб на всех больных хватило, беспокоимся, как уберечь до морозов. А ему это — мероприятие. Хоть бы вся ягода сгнила через месяц, ему наплевать. Мероприятие проведено, в отчет райкому пошло, чего ж еще? Хорошо, хоть скинули его. Георгий Асланович иначе берется. Толк будет. Это сразу можно...

— Смотри-ка, вроде Галган пришел! — неожиданно воскликнул Сиротка.

Смоленский вгляделся.

— Ты что, Виктор! Заманишь сюда Галгана, как же, держи карман шире. Нужно ему! Он живет в свое удовольствие.

— Как его, паразита, земля -терпит? — откликнулся Неделя.

— Ну почему, не такой уж он гад,— неуверенно возразил Сиротка.— С ним ездить можно. Мужик не жадный. Оно и понятно, денег у него куры не клюют.

— Ездить! презрительно фыркнул Неделя.— С ним сидеть-то рядом тошно. А что денежный, ясно — вор!

— Вообще-то на его зарплату так жить не будешь,— согласился Сиротка.— Что-то он комбинирует, факт. Помнишь, как я его еще зимой застал — кучу денег делил с заведующим нефтескладом в Атарене? Но — не пойман, не вор.

— Погоди, какую кучу? — удивился Тарас.— Когда?

— Разве я тебе не рассказывал? Ну да! Тогда слушайте...

...Уж очень он смутился. Как сейчас помню — прямо с лица переменился,— закончил Сиротка.— А с чего бы? Если это правда казенные деньги были, чего ему? Точно? А тут заторопился, вскочил. И зав этот словно очумел. Что-то тут не чисто. Мне так думается.

— Ворюга он и бандит! — убежденно отрезал Неделя.— Тут и думать нечего. Как он тогда Феклу смертным боем бил! Вот чую, что не наш он человек, не советский, а доказать не могу.

— А на чем он может мошенничать? — спросил Смоленский. Рассказ Сиротки сильно заинтересовал его.

— Я так полагаю — на бензине. Скорей всего,— после некоторого раздумья ответил шофер.— На чем еще? Трос,-нефть, взрывчатка никому не нужны. Магазинный товар весь идет штучно и с веса. А бензин легко утаить. И купцы, главное, на него есть. В Атарене знаете сколь индивидуалов развелось? Заправки нет, бензин все у шоферов покупают. Я и то там разок одного с моторки... выручил,— с усилием договорил Сиротка.— Конечно, задаром... Опять-таки деньги Галган считал не с кем-нибудь, а с заведующим нефтескладом.

— Пожалуй, ты прав, Виктор,— озабоченно сдвинул брови Смоленский.— Механика тут простая. Галган, скажем, выписывает три тонны бензина, а увозит две. Тонна остается заву для продажи в Атарене налево. Ну, а тут, на прииске, Галгану отчитаться легко. На участках всяких движков полно. Тот же Лаврухин за литр водки любую фактуру подмахнет. Да и другие найдутся, уважат начальника хозчасти...