Агния Кузнецова (Маркова) - Под бурями судьбы жестокой…

— Ты слишком большого благородства захотел, Петр, от его сиятельства, — взволнованно и, видимо, также неожиданно для себя сказал управляющий. И в этом срыве его, в этом волнении почувствовалось, что он тоже когда-то был крепостным. — Однако не забудь моих слов на будущее. Такого случая больше в жизни у тебя не будет. А что может быть дороже воли?

— Был бы я на воле, — мечтательно сказал Петр, — стал бы учиться медицине… Очень влечет меня эта премудрость, и силу к ней в себе чувствую отменную… А так что же — дедовская мудрость да какие-то собственные догадки… Вот еще одна барыня в Петербурге, — голос его зазвучал мягко, и управляющий с удивлением поглядел на юношу, — за то, что я ее няньку от экземы вылечил, учебник медицины мне послала… Хорошая барыня, красоты неописуемой и очень несчастная. И как помнила она о том, что у меня интерес именно к таким книгам имеется?

— Ну, ты же лечил ее няньку, нетрудно догадаться, что интересуешься этим.

— Нет, я не о том. В тяжелом состоянии она тогда находилась. Муж ее на дуэли был смертельно ранен. Может, слышали, поэт Александр Сергеевич Пушкин?

— Слышал, конечно, — с волнением сказал управляющий, — слышал и о том, что жена его красоты необычайной, она-то и была во всем виновата.

— Это неправда! — горячо воскликнул Петр. — Оплели ее такими небылицами, что доказать ничего невозможно. Ни в чем она не виновна!

— Так вот, значит, с какими людьми ты в Петербурге встречался! Пушкин — это наша гордость!

— Нет, Пушкина я не видел. Я знал его жену Наталью Николаевну, — взволнованно сказал Петр, и Волегов опять внимательно и понимающе взглянул на молодого человека. — Знал ее старших сестер. Они племянницы графа Григория Александровича. А граф, я считаю, причастен к смерти Пушкина. Он настаивал на дуэли. Если 6 не он, может, Пушкин был бы жив. Вот ведь как иногда один человек влечет за собой столько зла и несчастий. Нет, я не люблю графа. Я не желаю ему добра. Пусть бог накажет меня за это. Я устал благословлять злые помыслы тех, кои считаются моими благодетелями!

Управляющий с изумлением глядел на Петра. Впервые он услышал свои собственные мысли от крепостного. Но сам-то он никогда никому не высказывал их. А этот не боится открыть душу перед человеком, который далеко ему не ровня; теперь к нему обращаются: «Господин!»

— Хватит, Петр, излил душу — и хватит. Стены тоже имеют уши. А тебе еще жить и жить. Перейдем к делу. — И он заговорил о работе на Билимбаевском заводе.

Несчастье, разразившееся в семье Кузнецовых, на несколько дней задержало отъезд Петра на Билимбаевский завод.

Утром в доме не обнаружили полудурка Евлампии. Обычно она поднималась раньше всех, выходила на крыльцо ловить солнечные зайчики… Это было любимое ее занятие, о чем-то с ними толковала, посмеивалась…

Отсутствие Евлампии поначалу не вызвало особого беспокойства. Бывало, уходила она из дома, бродила по деревне, а то и по лесу, и только в полдень голод загонял ее домой.

Но ни в полдень, ни к ночи Евлампия не пришла. Заявили местным властям, оповестили население. На второй день Евлампию обнаружили дети на гумне, удушенную обрывком веревки.

Долго судили и рядили в Ильинском, кому перешла дорогу убогая, пока доктор не установил, что через несколько месяцев она должна была родить младенца. Следовательно, кто-то попытался грех свой скрыть. Кто же? У кого совести хватило посягнуть на слабоумную?..

Суд словесный, избранный из трех человек из своей же среды, познакомился с «делом Евлампии Кузнецовой», пришел к выводу — апелляцию не подавать на решение третейского суда, а постановить: «Предать воле божьей».

Евлампию похоронили на местном кладбище. Выросла еще одна могила, крытая дерном. И словно не жил человек. Забыли скоро. Только мать дольше всех терзалась злой долей, выпавшей на ее дите. На коленях стояла она перед свежей могилкой и шептала, утешая себя: «О господи, за что наказана? Нет, неисповедимы пути господни!»

Путь от Ильинского до имения Строгановых в Екатеринбургском уезде, где расположены Билимбаевские заводы, недолгий. Это не дорога из Петербурга в Ильинское. Через неделю ильинская повозка с кучером, Петром и братом Иваном, посланным управляющим по каким-то делам, прибыла к месту назначения.

Билимбаевский чугуноплавильный завод был открыт Строгановым в 1730 году по указу государственной берг-коллегии. В хозяйстве Строгановых он занимал видное место. Не случайно в 1824 году сам император Александр посещал завод.

Железом и чугуном Билимбаевского завода торговали во всех городах России, в Средней Азии и даже в Америке.

Знал Петр и то, что в Нижнетагильской даче находились три Галашенских железных рудника, принадлежавших издавна Билимбаевскому заводу. Но присвоило их Нижнетагильское управление Демидовых. Из года в год шла тяжба по поводу этих рудников между Демидовыми и Строгановыми, и только в 1848 году дело окончилось в пользу Билимбаевского завода.

Петр тоскливым взглядом оглядел заводские корпуса, бедные домишки улиц. И подумал, что жизнь у него тут будет похуже петербургской. Там то на Каменный остров съездишь, то в Полотняный завод или в имение Голицыных за Москвой. Полюбуешься на зеленые просторы, вспомнишь Ильинское, и на душе полегчает. А здесь все покорено заводом. Корпуса заводские — тоскливые, мрачные. На заборах, на воротах, на крышах домов толстым слоем лежит заводская пыль. Она ощущается и в воздухе.

Встречные люди тоже казались Петру замкнутыми и мрачными. Знакомых не было. Но особенное одиночество ощутил он с отъездом Ивана. Однако Петр знал по опыту, что первое впечатление проходит. Верил, что обживется, привыкнет.

Он действительно довольно быстро обжился. Работал в заводском управлении помощником бухгалтера. Жалованье получал приличное: 140 рублей в год.

Понемногу стали появляться знакомые, завязывалась дружба. И вот на пути Петра встретился человек, сыгравший большую роль в его жизни.

Это был Кольцов Федор Никитич, тоже крепостной Строгановых, человек умный, грамотный и деятельный. Крупный золотопромышленник предложил ему пост управляющего одним из золотых приисков в Сибири и обратился к графине Строгановой с просьбой об этом. Видимо, сделка чем-то была выгодна графине, и она отпустила Кольцова на службу к золотопромышленнику. Петр познакомился с Кольцовым в те дни, когда тот уходил с завода и оформлял бумаги.

Добротный дом Кольцова, перешедший ему в наследство от отца, стоял рядом с тем домом, где Петр снимал маленькую полутемную комнатушку. Он часто встречал Федора Никитича по дороге домой, встречал и в канцеляриях завода, где тому оформляли бумаги. Петр сам подсчитывал задолженности Кольцова заводу, вычитал их из жалованья. Так и познакомились.