Николай Никитин - Это было в Коканде. Роман

Оборванные и босые дервиши в халатах, сшитых из лоскутьев, с обнаженными головами либо в остроконечных шапках с меховой оторочкой, с посохами в руке, с продолговатыми чашками из скорлупы кокосового ореха, толпились тут же среди прохожих, останавливали их, выпрашивая подаяние, и оглашали воздух громким пением: «О боже! О вездесущий!»

Приближался вечер. Вспыхивали огни в чайных. С минаретов, надрывая голоса, азанчи вопили о боге. Автомобиль Джемса медленно двигался по узкой улице среди всей этой толпы, среди уличного шума и возгласов. Рядом с машиной вприпрыжку бежал дворцовый слуга в красных штанах. Он замахивался на встречных палкой и кричал им: «Берегись, берегись, берегись!»

В пакете, полученном от Джемса, была копия документа, повлиявшего на эмира.

Эмир, небольшой толстенький человечек, всегда державшийся, даже со своими приближенными, как важная и никому не доступная персона, на этот раз потерял свое самообладание. Полное, чрезвычайно курносое, плоское и желтое, как медный диск, лицо его покрылось пятнами, вспотел затылок. Он поминутно обтирал его большим фуляровым платком. В то же время он делал вид, что не придает этим известиям особенного значения.

Разговор шел в маленьком кабинете рядом со спальней.

Из открытого широкого окна виднелся дворик, засаженный цветущим кустарником и остролистыми кленами. Было тепло. По-вечернему, сильно и пряно, пахли цветы. Журчал фонтанчик. Из его чаши переливалась в водоем стекающая тихо струйка. Журчание воды сплеталось с журчанием из крана в ванной. В атмосфере покоя казалось, что воздух не движется.

Эмир был в туфлях и домашнем халате, стеганном на гагачьем пуху: он готовился принимать ванну.

- Ты волнуешься, как женщина… - сказал эмир министру. - Или как мальчик… Что с тобой? Ну, прочитай еще раз эти известия… Только спокойно… Мы обсудим сейчас каждую фразу.

Чарджуйский агент Джемса, богатейший фруктоторговец, сообщал о конференции бухарских революционеров в Новом Чарджуе.

- Да, я знаю это, это не новость, - нетерпеливо проговорил эмир, сидя на низком диванчике и выпятив брюшко. - Мы ведь арестовали одного из главарей.

- Да, ваше высочество… И не только одного. Многих, кто не успел удрать. Я был предусмотрителен. Но дело не только в этом… Агент пишет, что генерал Фрунзе по прямому проводу разговаривал с ними…

- С кем? С этими революционерами? Ну и что?

- Да вы почитайте сами, ваше высочество… Умоляю вас. Вот его отчет.

«Мне известно, - писал агент, - что генерал Фрунзе заявил нашим большевикам, этим собакам, которые путаются с кяфирами, что в первую очередь все от них зависит. Он им прямо заявил: «Мне вашей Бухары не нужно. Если вы восстанете и сами победите эмира и народ будет с вами, а не против вас, то есть если сам народ победит и выберет свою трудовую власть, тогда я окажу помощь народу…» Вот что он сказал… А они сказали ему, тоже в письме, что сумеют объединить революционные элементы».

По лицу эмира пробежала раздраженная усмешка. Он скомкал и швырнул письмо.

- Революционные элементы? Да они перегрызутся, как собаки… Эти джадиды. И поганые большевики. Они всё шутят. Мало их ловил и вешал русский царь. Не придет сюда этот генерал… Наш народ не понимает этой агитации. Наш народ - это солома. Или вода… Прольется через решето… А революционным э л е м е н т а м следует снести голову долой! решительно сказал правитель Бухары. - Здесь не Москва.

- Ваше высочество… Джемс нас уверяет… Коварный человек, но все-таки… Я, ваш низкий раб, не должен знать ваших сокровенных намерений. У народа не должно быть никаких подозрений… Что же вы прикажете мне?.. Что мне заявить этому Джемсу?.. Согласны вы с ним или нет?

- Молчи… - сказал эмир.

- Я опасаюсь, что сегодня вечером он снова будет у меня. Он так настойчив, ваше высочество.

- Что в Новой Бухаре?

- Сегодня то же, что вчера. Воистину собаки, ваше высочество. Джадиды говорят, что у них есть теперь своя красная армия… Бухарская. Но, конечно, это только лай, ваше высочество. Это не настоящие аскеры. При первом выстреле они разбегутся, так я думаю… Они с берданками… Оружие нищенское. А наши аскеры - с винтовками.

- «Ремингтоны»? Купили наконец? Караван с оружием вчера пришел?..

- Пришел, ваше высочество. Купили. При содействии Джемса… Оружие передано войскам.

- Так чего ж ты виляешь, как лиса?.. Где у тебя да? Где у тебя нет?.. Я не понимаю тебя. Да и наш народ не поверит этому русскому генералу… Пусть он приходит.

Кушбеги вздохнул:

- Он не генерал… Это только мы так говорим… Но с ним, с этим Фрунзе, есть и генералы. Они перешли на службу к Москве, ваше высочество, Столько слухов…

- Ну, какие?

- Их много, ваше высочество… Они, точно верблюды на большой тропе пустыни, так и ползут… У меня сотни перебежчиков… Из разных кишлаков…

- Говори… - приказал эмир.

- Ваше высочество!.. Вы можете казнить меня, но я не скрою правды… Ваше высочество! Перебежчики говорят… Этот Фрунзе говорил им о Ленине… И будто бы это слова Ленина…

- Какие слова?

- Прийти, когда позовут… Но это опасные слова. Ведь революционеры позовут!

- Они позовут?.. Разве ты не знаешь, что Новая Бухара уже нами оцеплена? Сегодня ночью она станет могилой джадидов. Ее не будет… К кому же он пойдет? А в остальных городах будет тишина и покой. Муллы всюду подымают народ; собирается народное ополчение всюду. И генерал Фрунзе уйдет ни с чем… Много ли красных? У меня пятьдесят батарей. Пулеметы! Пятнадцать тысяч аскеров. Это регулярное войско. Да больше сорока тысяч ополченцев. И это только начало. А что у красных? Фрунзе не наберет и десяти тысяч солдат… Эти сведения - точные… А тех, кто сошел с ума в Бухаре, я и не считаю. Разве это сила? Вы меня пугаете. И ты и твой Джемс… Что вы меня пугаете? - повторил эмир.

Уже осмелев теперь, он почувствовал свою правоту. Все, что он говорил о числе своих солдат и своего вооружения, было истиной. Он точно знал силы русского командования. Он был возмущен, что кушбеги, который должен бы все это знать отлично, приходит к нему с такого рода разговорами, с таким неверием в душе. Тот, кто всегда считал народ соломой или водой, проливающейся сквозь решето, конечно, не мог допустить даже мысли о возможности огромных, все переворачивающих событий. Гневные ноты зазвучали в голосе эмира. Куда делся европейский лоск, которым всегда гордился эмир, разгуливая как франт по бульварам Парижа?.. Куда делось все его достоинство, с которым он обычно держался в Петербурге или в Петергофе, при царском дворе?

Грубо, с нетерпимостью деспота эмир затопал ногами.

- Усман-бек, ты осел… - крикнул он кушбеги. - Очнись! Если луна с тобой, не заботься о звездах. Мне все известно и без тебя… Вот фирман.