Ахмедхан Абу-Бакар - Избранное. Том 2
- Название:Избранное. Том 2
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1980
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ахмедхан Абу-Бакар - Избранное. Том 2 краткое содержание
Содержание:
Исповедь на рассвете.
Белый сайгак.
Солнце в «Гнезде Орла».
В ту ночь, готовясь умирать…
Избранное. Том 2 - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Мустафа не думал долго задерживаться на гудекане. Он, конечно, знал больше, чем другие, о будущей крупной стройке в горах Чика-Сизул-Меэр. И предстоящее глубоко радовало его, оно рисовалось ему прекрасным. Разговор о будущем старого аула он хотел начать с сочувствия тем, кому, по его словам, со многим привычным придется расстаться.
— А что с него взять? У него два вола в упряжке, а за душой ничего, — тихо проворчал Ашурали, когда парторг свернул с дороги и направился на гудекан. Но Мустафа услышал слова Ашурали, и все с любопытством наблюдали, что будет дальше.
— Как это понимать? — Голос у Мустафы, однако, был спокоен.
— А так, как я сказал. У тебя в жизни, как видно, два главных пункта: агитпункт и заготпункт, а цель одна. В этом твоя задача. А вот что с людьми, чем они живут, о чем думают…
— А что тебя беспокоит, почтенный Ашурали?
— Меня? Всех в ауле беспокоит. Ты мастер организовать в колхозе выполнение плана, а колхозникам что? Тушенка свиная в магазине и килька? Вот и вся твоя забота.
— Если в магазин что-то не завезли, надо разобраться. Это райпо виноват.
— А райпо чей? Не твой? Ты парторг, тебе люди доверили свои надежды, — вмешивается Дингир-Дангарчу, — и правильно Ашурали говорит. А ты хоть видел, как зимуют на кутанах наши чабаны?
— Видел, сам спал с ними, — с некоторым раздражением сказал Мустафа и тут же подумал: «Раз они вдруг взяли не ту тему, значит, гром с молнией берегут на потом».
— Стыдно даже их небритые рожи в газетах печатать!
— Да, чабаны пока неважно устроены.
— А вы, парторг, о море думаете, о какой-то там невиданной плотине… Для овец шифером покрыты помещения, а чабаны как жили когда-то в землянках, так и живут. А простыни ты их видел?
— Видел, отцы, видел.
— Лучше бы, чем о море думать, для смены чабанам простыни приобрести.
— Право же, вы путаете разные вещи…
— Кто думает о том, что у колхозников есть свой личный скот? Где для него сено заготовить? Завтра люди станут на крышах люцерну сеять, другого выхода нет. Да. Говорили мы об этом на собрании, и не только об этом…
— Почтенные, понимаю ваше волнение, и я не раз говорил об этом в райкоме… Но не все же сразу. Будет вам и сено.
— А скажи, парторг, зачем нам сейчас эта большая стройка?
— Вот именно… Это же для блага делается! Все в корне изменится.
— Гм, да.
Наступила напряженная пауза. На небо надвигались полосой кучевые облака, низко над землей летали ласточки, доносился шум реки и журчание родника, где-то заблеяла испуганная коза. И эту неприятную, угнетающую тишину нарушает Мухтадир, лукаво улыбаясь и локтем гладя свою ушанку. Очень симпатичным делается старик, когда улыбается.
— А знаете, сельчане, что я вам предложу? — И он глядит из-под ладони на вершины гор.
— Знаем, что ничего путного не вырвется из твоей глотки, — шамкает беззубым ртом Амирхан.
— А вы подумайте. Давайте продадим весь свой личный скот… — Видно, что-то замышляет Мухтадир.
— Зачем?
— А на вырученные деньги купим знаете что? Ни за что не догадаетесь… фанеру. Ха-ха-ха, вот не думал, что я так скажу.
— Что-что, фанеру? Чудак, зачем нам столько фанеры?
— Мы построим из нее большой-пребольшой дирижабль.
— А зачем? Фу-ты ну-ты!
— Как зачем? Разместимся на этом дирижабле всем аулом и полетим знаете куда — ни за что не догадаетесь…
— На Марс! Ха-ха-ха, — смеется Дингир-Дангарчу. — Клянусь, дельное предложение, ведь все равно нас хотят отсюда выжить!
От души хохотал и Мустафа, он смеялся, сотрясаясь всем телом, даже уши побагровели.
— Нечего на всякую глупость зубы скалить. Таким был Мухтадир, таким и останется, — серьезным тоном заметил Ашурали.
— Валлах, не останусь! — А что сделаешь?
— Поступлю как все честные люди: умру. Оставаться я не намерен. Говорят, непривычная для нас жизнь придет сюда, надо улетать. Вон орлы улетают, уже чуют.
— Ты на нас не сердись, парторг, — сказал повеселевший Дингир-Дангарчу. — Мы так прямо говорим не потому, что хотим власть нашу в чем-то упрекнуть, нет. Мы сами ее установили, нашли справедливой. Только вот замечается у нас за последнее время: собрания и решения есть, а дела-то бывают с прорехами.
— А может, души людские мельчать стали? — насупился Ашурали. — Лень-матушка одолела? Ведь оно как бывает: если мысли свежей у человека нет, нечего сказать — мусолит, жует одно и то же. И получается странная вещь, вроде нас за Советскую власть-то агитируют… А нас не надо за нее агитировать. Мы ее знаем, и она нас. Вот скажи мне, кто лучше осведомлен о нашем ауле и колхозе? Ты или тот же райком, который за десятки километров отсюда?
— Я так думаю, кое-что мне видней на месте, конечно.
— Если так, то возьми и скажи им, в райкоме, все скажи. Не уходи от них, пока не решат все наши вопросы.
— Райком знает о предстоящих работах в каньоне?
— Конечно, знает, — отвечает Мустафа.
— А почему нас не спросили?
— Что, с нами уже перестали считаться?
— Поймите же, вопрос касается не только нашего аула, а будущего всей нашей республики, дело масштабное. А когда решается такое дело…
— Все равно и нас должны спросить.
— Спросят и вас.
— А если мы не захотим здесь никакого строительства?
— Мы просто не желаем.
— И тебе, как парторгу, об этом говорим.
— Ничего не выйдет, отцы, нельзя так узко думать и не видеть ничего дальше собственного носа, это называется ограниченностью мышления, местничеством. Но хочу вас заверить: то новое, что ждет нас, достойно восхищения.
— Нам, откровенно говоря, и со старым неплохо.
— Со старым неплохо, но с новым будет во сто крат лучше. Не рубите сгоряча, отцы, подумайте.
— Подумать, конечно, не мешает, — заметил Дингир-Дангарчу. Он был тогда еще жив и новое в глубине души своей приветствовал. — Всех подробностей мы пока не знаем.
— Я одно знаю, старики, что дело это не одного, не двух лет, на это потребуется время.
— А мы будем жаловаться! — заявил Амирхан, шумно высморкавшись в платок. — Я только что построил свою новую саклю и, значит, должен бросить ее? Кто мне возместит расходы?
— Построят новый аул, и каждой семье будет предоставлен бесплатно новый дом.
— И Мухтадиру?
— Да, и ему и всем.
— У меня новая сакля — мне новый дом, у него старая сакля, и ему тоже новый дом? Это же несправедливо, — не унимался Амирхан, — я все равно буду жаловаться.
— Ты на меня хочешь жаловаться? — сказал, гладя локтем свою шапку-ушанку, Мухтадир. — И не стыдно тебе будет бумагу марать? Вот не думал… — И, надев свою шапку, он пристально посмотрел на Амирхана, будто хотел узнать, насколько соответствует его решимость только что высказанной угрозе. По его разумению, мужичина вообще никогда не должен жаловаться.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: