Иван Шевцов - Тля. Антисионистский роман

Мы говорили о попытках «демократов» переделать историю, развенчать подвиги подлинных героев и возвеличить мнимых. Я приводил примеры на этот случай. Борис Александрович отвечал:

- Видите ли, Иван Михайлович, придумывание ложных героев - это уже фальсификация истории. Точно так же, как и попытка развенчать, поставить под сомнение исторически достоверный факт - недопустимая фальсификация. Историю нельзя ни переделать, ни подправить. Разные волевые решения или переоценки недозволительны. Рано или поздно время сметет эти наслоения и правда станет на свое место. Правда превыше всего, какая бы она ни была - сладкая или горькая. Я всегда придерживался такого принципа. Да и вы в своих романах не стеснялись говорить правду, иногда горькую, за что щедро награждались не пирогами, а шишками.

Мы с Борисом Александровичем не ожидали, что публикация нашей беседы вызовет острый отклик читателей: журнал «Советский воин» рассчитан на военных. Но в редакцию пошли письма, главным образом поддерживающие нашу точку зрения по высказанным вопросам и проблемам. Вот некоторые из них: «Всем сердцем и разумом поддерживаю главную мысль, что живущие сегодня должны знать историю народа, историю своей Отчизны... историю народа, память народа - живой родник, поднимающий к жизни молодое, неокрепшее поколение, с которым связано наше завтра... Спасибо вам. А. Ф. Абрамов, военнослужащий».

«...С большим удовольствием прочитал диалог писателя И. М. Шевцова с академиком Б. А. Рыбаковым “Бациллы духовных недугов”... Полностью согласен с содержанием статьи! Узнал, что в нашей стране есть такой крупный, отмеченный большими заслугами знаток древней истории и литературы, как академик Б. А. Рыбаков. Очень рад своему открытию. Пастухов А. Е., офицер запаса».

Нетрудно себе представить, сколько поколений наших людей познали азы отечественной истории по капитальным трудам академика Рыбакова, приложились к ним как к светлому, животворному источнику патриотизма.

Однажды в День Победы - любимый и особо чтимый фронтовиками святой праздник - я поздравлял по телефону своих друзей. Настроение было далеко не праздничное: свирепствовала горбачевская «перестройка» со всеми ее иудиными «прелестями». Позвонил я Борису Александровичу, поздравили друг друга. Он понял мое состояние, предложил:

- А вы приезжайте сейчас ко мне. Чего хандрить в одиночестве. Вдвоем размыкаем тоску-кручину.

Я поехал... Мы были вдвоем. Как и принято, выпили за Победу, посетовали на то, что плоды нашей победы над фашизмом присвоили, а вернее, украли всякие пришельцы-проходимцы, которые толкают страну к пропасти. Вспомнили полководцев Великой Отечественной, Жукова и других. Тепло говорили о Верховном Главнокомандующем, на которого с подачи авантюриста Хрущева вылито столько грязи.

- Льют грязь, а она не пристает, отлетает, - говорил Рыбаков. - История поставит все по своим местам - плюсы и минусы.

Я рассказывал Борису Александровичу о своих встречах с блистательным маршалом Константином Константиновичем Рокоссовским и в Лигнице, где был его штаб, когда маршал командовал Северной группой войск, и в Варшаве, когда он был министром обороны Польши.

- Это интересно - министр обороны Польши. Сталин его туда поставил? - поинтересовался Рыбаков.

- По просьбе польского президента Болеслава Бе-рута, - уточнил я. - В те годы я работал специальным корреспондентом газеты «Красная звезда». Где-то в году пятидесятом я получил задание редакции написать очерк о танкистах Войска польского. Приехал в Варшаву и сразу направился в главное политуправление Войска польского к его начальнику Эдварду Охабу. Это был деятель произраильской ориентации. Мне нужно было получить его разрешение посетить танковую бригаду. Выслушав мою просьбу, он поморщился, начал невнятный разговор о каких-то сложностях в армейской среде, намекая якобы на неприятие польскими военными Рокоссовского. Словом, разрешения посетить танковую бригаду он мне не дал. Что делать, как быть? Вернуться в Москву, не выполнив задания редакции, - не позволяла журналистская этика. И я решил обратиться к Рокоссовскому. Когда он командовал Северной группой войск, я в течение месяца замещал там ушедшего в отставку собственного корреспондента «Красной звезды». Министр обороны Польши принял меня сразу. Как странно было видеть на нем польский мундир. Выглядел он усталым. То ли из озорства, но я обратился к нему по-польски: «Туважишу маршалек». Мягкая улыбка сверкнула в его приветливых глазах, он жестом руки указал на кресло и спросил: «Какие проблемы у “Красной звезды”?» Я рассказал. Он нахмурился и негромко проговорил: «Какая нелегкая тебя понесла к нему? Шел бы сразу ко мне». - «Но субординация...» - заикнулся я. - «А из-за этой субординации я должен отменять...» - он не договорил и нажал кнопку звонка. В кабинет вошел подполковник. «Это корреспондент советской газеты “Красная звезда”. Он хочет написать о наших танкистах. Будете сопровождать его в бригаду и находиться при нем».

Когда я закончил свой рассказ, Борис Александрович с какой-то грустинкой произнес:

- Да, были люди. Вот Машеров Петр Миронович, секретарь ЦК Белоруссии. Какая умница, интеллект, обаяние. Мы два часа с ним разговаривали. Он и в истории, и в литературе, как в своей тарелке. Это был народный лидер, самородок. Перспективный, а потому и погиб. Как вы думаете - смерть его случайна?

- Обычно говорят: случайного ничего не бывает. Но это действительно была яркая звезда на тусклом небосклоне Политбюро.

- Ну, небосклон не совсем тускл, - возразил Борис Александрович. - Возьмите Косыгина Алексея Николае вича. Это умница, государственник, практик, организатор, человек думающий изнающий.

- Да, конечно, - согласился я. - Там были трезвые головы: Мазуров, Полянский, Воронов да и Шелепин. Но они слишком славяне для брежневского произраильского окружения. Их инициативу гасят на корню.

И я рассказал о своих встречах и беседах с Дмитрием Степановичем Полянским. И опять мы возвращались к истории и литературе. Он рассказывал:

- Поступив в университет, я хотел заниматься древнерусской историей и древнерусской литературой, которая меня всегда прельщала. Хотелось объединить эти два направления - предметы материальной культуры и историко-литературные памятники - воедино. Ведь они дополняют друг друга. Шестьдесят лет назад я начал первые раскопки под руководством Василия Алексеевича Го-родцова. Археология много дает историку, что-то уточняет, что-то заново открывает.

Он задумчиво замолчал. И вдруг словно сделал открытие:

- А вы знаете, летописцы были поэтами!

Так за интересной беседой вдвоем мы провели один из праздничных дней Победы. Потом в суматохе этих окаянных дней мы продолжительное время не встречались. Дачи наши почти рядом: у него в Хотькове, у меня в Сем-хозе. Летом 1996 года, будучи на даче, я позвонил ему в Хотьково. И вот бодрый голос: