Ахмедхан Абу-Бакар - Рассказы советских писателей

Аня подала Багадуру знак, что надо садиться за стол, и он повел всех в столовую. Пока рассаживались, он спросил у Фаика, делать ли шашлык сразу или чуть попозже, после того, как кончится закуска.

— Подожди, — сказал Фаик, — сперва надо выпить за самое главное, а потом уже можешь начать. А при первых тостах ты обязательно должен быть за столом. Позови жену.

Багадур пошел за Аней. Мать предложила пока разжечь угли в мангалах, но Багадур сказал ей, что шашлыком будет заниматься сам, пусть она ничего не трогает.

Тамадой был Фаик. Первый тост подняли за виновника торжества. Позвали из спальни Рафика. Он опять смущался, покраснел весь, смотрел в землю. Аня шепнула ему что-то, он упрямо замотал головой, даже слезы появились у него на глазах. Аня пощупала его лоб.

— Что ты ему лоб щупаешь каждую минуту? — тихо спросил ее Багадур, пока Фаик продолжал говорить первый тост. — Он совсем вести себя не умеет на людях, распустила мальчишку!

— Боюсь, как бы не заболел, — шепотом ответила Аня, — целый день сегодня потный бегал во дворе, времени не было вытереть его.

— Причем тут болезнь, — Багадур старался, чтобы по выражению лица непонятно было, о чем он говорит, — воспитывать надо ребенка.

Наконец Рафика отпустили.

Фанк говорил о том, что сегодня праздник для всех присутствующих, потому что сын Багадура — это сын каждого из них. Аня знает, наверное, не может быть, чтобы Багадур не рассказывал ей, как они росли одной большой семьей, делили и радости и горе и, вопреки всем трудностям, поднялись на ноги, и каждый чего-то добился в жизни или (тут он имел в виду себя, свою аспирантуру) добьется со временем, не в этом дело, а важно то, что для него лично тот, может быть, самый тяжелый кусок их жизни, когда они были маленькими к шла война, все же самое лучшее, самое счастливое время, потому что это сейчас люди забились в свои квартиры и даже имени соседа не знают, а тогда всем до всех было дело: их двор жил одной семьей, каждый стоял за всех, все за одного, и тогда у него, хоть он и рос один у матери, было шестеро братьев. (Все стали кричать: «А сейчас? А сейчас?»)…И сейчас тоже, конечно, продолжал Фаик, но надо смотреть правде в глаза. Они все больше и больше отдаляются друг от друга, и это непростительно, потому что он, например, ничего в жизни такого, что можно было бы сравнить с дружбой, о какой он говорит, не имеет, хотя идет время и, казалось бы, каждый день приносит им что-то новое. И поэтому, когда он сейчас предлагает выпить за здоровье маленького Рафика, он не хочет, конечно, чтобы опять была война и все остальное, но он желает, чтобы и маленькому Рафику, несмотря ни на что: ни на родителей, которые его любят, ни на хорошие условия жизни, ни на эту прекрасную квартиру — несмотря ни на что, жизнь дала бы верных друзей, таких, какими были они, и ничего большего, чем это, он ему сегодня пожелать не может.

Багадуру понравился тост Фаика, честный был тост, ответ на то, что он, Багадур, высказал им позавчера. Молодец Фаик.

Все выпили. Багадур пил водку.

Потом выпили за Багадура и за Аню, потом за всех родителей в лице родителей Багадура. Отец так и не пришел, и Багадур привел из кухни мать.

Она прослезилась и долго желала всем счастья, здоровья и много таких дней, как сегодняшний.

Потом она вернулась в кухню. Багадур пошел за ней. Обнял ее, поцеловал и сказал, что ему сегодня очень хорошо. Давно ему не было так хорошо. А в том, что ребята придут все как один, он и не сомневался, какой мог быть разговор? Это же братья его.

Мать сказала, что тоже верила в то, что они придут, и вытащила из-под стола табурет, чтобы Багадур сел. Но он отказался: надо идти к гостям, они ждут его, он просто еще несколько слов скажет матери и сразу пойдет туда, а то неудобно, гости там, а хозяин здесь.

Багадур улыбнулся и опустился на табурет. Он хотел еще многое сказать матери, но вдруг почувствовал, что язык не слушается его. Это было смешно, он выпил всего три рюмки водки, а язык вдруг начал заплетаться, и именно из-за этого Багадур улыбался. А мать, бедная, не могла понять, почему он улыбается.

За ним пришла Аня и повела его обратно в комнату.

— Куда ты меня ведешь, — удивился он, — я угли должен разжечь.

— Уже разожгли.

— Кто? — Багадур остановился.

— Исмет и Гасан.

— Понятно… — сказал Багадур. — Ну, как тебе нравится день рождения? А ты говорила, что не придут. — Он прислонился к стене и продолжал улыбаться.

— Неудобно, — сказала Аня, — тебя ждут.

— А где Рафик?

— В спальне.

— Я сейчас приду, — сказал Багадур, — ты пойди и скажи всем, что я сейчас приду, а я приду.

Он хотел посмотреть подарки и спросить у Рафика, как они ему нравятся.

Аня пошла с ним. Она поддерживала его.

Рафик сидел на коврике у своей кровати, вокруг лежали подарки — он уже распаковал все свертки.

— Нравятся? — спросил Багадур.

— А это что? — спросил Рафик и показал белую коробочку, похожую на радио.

— Дверной звонок, — объяснила Аня мальчику, продолжая обнимать Багадура за талию: он и сам чувствовал, что сильно шатается.

— Рюмки большие, — сказал он.

— Устал ты, поэтому… Может, полежишь немного?

— Нет, что ты, — наотрез отказался Багадур, но Аня отпустила его, и он сел на кровать, — неудобно, гости ждут.

— Ничего, полежи, полежи немного, быстрее пройдет. — Аня сняла с него туфли, уложила и вышла из комнаты.

Рафик продолжал послушно сидеть на полу.

— Видишь, какой день рождения устроили? — сказал Багадур. — Нравится тебе?

Рафик не ответил.

— Ты чего молчишь? — обиделся Багадур. — Я же с тобой говорю.

— Не знаю, — сказал Рафик. Он сидел к Багадуру боком, опустив голову на грудь.

«Устал, наверное, — подумал Багадур, — за день набегался. Поэтому не радуется. Или температура поднялась. Ничего, утром все будет хорошо».

Багадур опустил ноги на пол, и сразу же в комнату заглянула Аня. Как она услыхала, непонятно.

— Ты чего? — спросила она.

— Я сейчас, — сказал Багадур, он очень хотел пойти и сказать ребятам, что обиделся бы на них навсегда, если бы они не пришли сегодня.

— Лежи, лежи, — сказала Аня и опять положила его ноги на кровать.

— Я правильно сделал, что устроил… этот день рождения? — спросил Багадур.

— Конечно, правильно.

— А ты говорила…

Аня ушла.

Багадур уже не пытался встать, лежать было приятно. Нет, все-таки хорошо, что он устроил этот день рождения, думал он, отец правильно сказал, надо устраивать праздники. И ребятам квартира понравилась, и пальто Рафику он купит, что за разговоры. Глупость какая-то. Что он, единственному сыну пальто не купит, что ли? Одно другому не мешает, если надо будет, он ему сто пальто купит, какие могут быть разговоры. Не умер же он, чтобы родному сыну пальто не купить…