Ирина Стрелкова - Вера Ивановна

Валерка вызвал удар на себя:

— Я бы на вашем месте… я бы перебросил срочно на житье к деду его взрослого внука, то есть меня.

— Не болтай! — получил он быстрый совет от мамы.

— Ты, что ли, берешься вести хозяйство? — спросил отец. — А если он заболеет? Тогда что?

— Вызову врача!

— Чепуха! — возмутилась Ляля.

Виктор молча согласился с женой. Потом Виктор встал и ушел в соседнюю комнату, где Мишка, как заведенный, стучал на пианино. От Лялиного мужа в доме не было секретов, Виктор беспокоился за Мишку — как бы несовершеннолетний ребенок не влетел к старшим посреди серьезного разговора.

— Чепуха! — повторила Ляля.

— Чепуха! — согласилась Вера Ивановна. — Ты, Костя… и ты, Лена… Вы должны уговорить Всеволода Степановича, у нас ему будет лучше. — Она всегда называла деда только по имени-отчеству.

— Мама! — вскрикнула Ляля.

— Что мама?

— После всего!.. — Но Валерка так и не услышал, что собиралась выложить Ляля.

— Лялька! Прекрати! — попросил Костя. — В конце концов, не твое слово самое главное.

— Молчу! — протестующе объявила Ляля.

— Вот и прекрасно, — сказала бабушка. — Только вы уж, пожалуйста, не сразу с таким предложением, а как-то его подготовьте. Ты, Лена, и ты, Костя, и особенно ты, Валерик…

Комната пустела, хотя из нее еще ничего не вынесли. Сквозь голый остов книжных полок Всеволод Степанович увидел давнишние обои — желтенькие, с мелкими цветочками. Он лежал на диване, укрытый легким теплым пледом. На придвинутом столике стоял стакан с чаем. Валерка зависнул под потолком и с диким скрежетом тянул клещами здоровенный костыль. Огненная голова поседела от известки с потолка.

— Дед, кто тебе ладил полки? — спросил Валерка сверху.

— Да уж! — посочувствовал он внуку. — Вколочено!

— Ты, дед, имел дело с гениальным мастером. Сюда вбито только два костыля, они крепят стояки к стене. И больше ни одного гвоздя и никакого клея! Все доски держатся на пазах, свободно разбираются. Ты погляди! — Внук наконец выдрал из стены деревянную пробку и показал Всеволоду Степановичу свой трофей, похожий на гигантский зуб с длинным корнем. — Сейчас мы и второй добудем! Дед, ты так и заказывал разборную? Чтобы в две минуты собрать или разобрать? Нет, мастер был несомненным гением. Ни одной лишней дыры. Любил человек дерево. Ты, дед, сейчас увидишь, как легко вынимаются поперечные доски.

С тем же диким скрежетом внук вырвал еще один гигантский белый зуб.

— Готово! — Валерка качнул верхнюю полку.

«Какая благодать низкие потолки!» — успел подумать Всеволод Степанович.

Внук сверзился на пол и вскочил целехонький. Не через две, но через каких-то десять минут стена оголилась, стояки и полки Валерка вынес в коридор. Всеволод Степанович видел, что у внука чешутся руки, но в квартире больше нечего крушить.

— Посиди отдохни, — сказал он Валерке.

— Да я не устал. Знаешь что? Я могу сейчас отвезти доски на нашем «Москвиче», у нас ведь багажник на крыше. Отвезу и, пока вы тут копаетесь, поставлю полки у тебя в кабинете, даже книги по местам растолкаю. Дед, соглашайся! Па, ты мне дашь ключ от машины?

— Права у тебя с собой?

— Что за вопрос! Разумеется!

— Поезжай!

Константин помог сыну погрузить в лифт доски и часть коробок с книгами.

— Доедешь — позвони.

Вернувшись, он увидел, как Всеволод Степанович поспешно отошел от стены, где оставались следы полок.

— Я помню, — сказал Костя, — ты сам соорудил эти полки.

— Единственный случай в жизни твоего отца, когда он что-то смастерил собственными руками. А ведь я сын первоклассного столяра-краснодеревщика.

— Почему же единственный? Ты мне делал замечательных змеев. Помнишь, мы жили в Томилине? За нашим домом было громадное поле. Недавно я проезжал Томилино и свернул, чтобы поглядеть. Застроено до самого леса.

Они снимали комнату не в дачном поселке Томилино, а в деревне, она, кажется, называлась Жилино. Вера Ивановна считала, что летом дети должны жить в деревне. Ее не смущала грязь в избе — лишь бы у хозяев имелись ребятишки в возрасте Кости и Ляльки. Традиции русской интеллигентной семьи требовали, чтобы дети летом трудились вместе с деревенскими сверстниками, пололи огород, ездили в ночное, уходили на целый день по ягоды, по грибы.

Дом стоял на краю, пятистенка с прорубленным для дачников вторым входом, с крохотной террасой. За домом начиналось открытое поле. Нет, не поле — выгон. Уйма деревенской ребятни сбегалась на выгон, когда они с Костей выносили нового змея. Под восторженный вопль змей взмывал все выше и выше, вспугнутые вороны шарахались со старых ветел. Отец с сыном оглядывались на крайнюю избу и видели, как с террасы им машут руками Вера Ивановна и Лялька.

Константин сколько-то лет спустя, на первом курсе института, вспомнил полеты змеев, отыскал обломки, упрятанные мамой на антресоли, и сделал довольно любопытные расчеты. Их взяли в сборник студенческих работ, он со скромным самодовольством вручил маме серую, косо обрезанную брошюру.

— Попроси еще одну, для Всеволода Степановича, — не забыла напомнить счастливая мама.

…Зазвонил телефон на опустошенном письменном столе.

— Па, это ты? Дед, я доехал без происшествий! — Молодой веселый голос гремел из трубки на всю оголенную комнату. — Передай папе, с полками порядок! Приступаем! — Всеволод Степанович представил себе, как веселый голос внука разносится по всем закоулкам старой квартиры. Сейчас там взвоет дрель, сверло вгрызется в старинный крепкий кирпич, со скрипом полезут в пазы пронумерованные Валеркой доски.

Как все это нехорошо, не нужно! И как он мог, как посмел согласиться на переезд!

— Пап, ты бы вздремнул немного, — посоветовал Константин. — Здесь уж и работы не осталось. Я переберусь в ту комнату, а ты ложись. Я свалял дурака, что заказал такси на пять. Ты вздремни…

Всеволод Степанович лег, вспомнил скептически про психотерапию по методу внука и не заметил, как уснул.

Валерка прикатил обратно к четырем. Всеволод Степанович и Константин перекусывали на кухне. Послышалось торопливое жужжание телефонного диска:

— Ба, это ты?.. Ма, я добрался благополучно. Никаких происшествий и столкновений. На Самотеке гаишник специально остановил меня, чтобы поблагодарить за образцовую езду. А то, говорит, ваша мамаша на этом самом месте всегда неправильно поворачивает. Ей-богу, так и сказал!

Огненная голова просунулась в дверь кухни:

— Жрете? Нет чтобы ребенка угостить!

— Тебя дома не покормили? — укорил Константин.

— Разве они покормят! Домашний стол! Супчик, голубцы. Только у деда и поешь как мужчина. Где-то тут, в холодильнике, залежалась баночка ветчины. Вот она! Распечатаем по случаю переезда? Дед, твое мнение?