Ирина Стрелкова - Избранное

В вестибюле их остановили дежурные с красными повязками:

— Веры Петровны в школе нет.

Вызвали завуча.

— Вера Петровна только что звонила из гороно. Она скоро придет.

— Я хочу посмотреть свою старую работу. — Щетинкин нервничал, обходил взглядом картину. — Здесь темновато. Нельзя ли мою картину снять, вытащить на свет? Мне нужен дневной свет и чтобы можно было немного отойти от нее. Понимаете?

Позвали завхоза.

— Без Веры Петровны? Что вы! Нельзя! — испугался завхоз.

Школьный люд сбежался поглазеть на художника из Москвы.

Старшеклассники кое-что читали и слышали про взлеты и провалы Щетинкина, который после архаического полотна, созданного по заказу, прошел большой путь. Им понравилась его запущенная борода, изношенная замшевая куртка. Марина тоже произвела впечатление — современная фигура, свитер в форме кольчуги.

— Мы перетащим вашу картину в спортивный зал! — Длинноволосые дети самовольно сняли «Комиссара» с плохо освещенной стены вестибюля и двинулись узким коридором.

— В спортивный зал! Дело! — приговаривал, идучи за ними, Щетинкин. — Именно там я ее и писал!

Напротив зала, в кладовке с оконцем у потолка, валялись пыльные маты. Когда-то здесь жила Вера Петровна. Справа стояла железная кровать под белым покрывалом. Слева — книжный шкаф. На столике фотография одноклассника, убитого на войне. Все он помнит. Ее мучила фотография. А за окнами яростное лето, дикий свист, голуби в вышине. Во всей школе ни души — только она и он. Как она боялась, что кто-нибудь узнает об их близости: «Я же старше тебя на целых девять лет!»

Старшеклассники прислонили пыльную, в паутине раму к шведской стенке.

— Н-да-а-а… — Щетинкин перекривился, смял пальцами щеки и нос. Для красок, какие тогда выдавали, немыслимый срок! Ну а сама работа?

— Кто разрешил? — Грузная, запыхавшаяся Вера Петровна накинулась на нарушителей порядка. — Где завхоз? Стыд и срам! Вы что, раньше не видели? Полотно отошло от рамы! А что в углах? Паутина?

— Я сейчас! Я за тряпкой! — Прихрамывающий завхоз в вечном кителе вышмыгнул из зала.

Щетинкин подошел стесненно к Вере Петровне:

— Это я… Не сердитесь. Я виноват. Попросил вынести на свет… — Он взял пухлую руку, поцеловал. Рука вздрогнула. А тяжеленька стала…

— Я очень рада, что наш ученик не забывает родную школу! — Вера Петровна поглядела с некоторым удивлением на Марину: а это кто такая?

— Очень приятно! — издали поклонилась ей Марина.

Вера Петровна покивала ей, перевела взгляд на Николая: «Как постарел, как постарел… выглядит на все пятьдесят… Вот, Коля, и не заметно, что я намного, намного старше тебя…»

— Ты слыхал? На картину заявляет претензии наш городской музей. Общественники не дают покоя. В горком уже бегали, но ко мне там прислушиваются. Мы школа имени Портнягина, у нас традиции. Разумеется, мы приведем картину в порядок, сменим раму…

— Так заказана новая! — встрял вернувшийся завхоз. — Потому и не вытирали, собирались все сразу…

— После, после! — остановила его оправдания Вера Петровна и продолжала говорить с Щетинкиным, как с учеником: — Может быть, ты сам займешься картиной? Подновишь?

— Нет! — помотал головой Щетинкин. — Я не хочу. То есть не смогу. Не выйдет.

— Как знаешь. — Вера Петровна нахмурилась.

Старшеклассники запереглядывались. Наступила неловкая пауза. Слышно стало, как Марина обыскивает свою сумку и чего-то никак не может найти. Наконец она отыскала пачку сигарет, закурила, отогнала рукой дым.

— Чудно все-таки! — Она глубоко затянулась, повторила: — Чудно! Я вот смотрю на эту работу ученическую… Смотрю и думаю… Знаешь, по ней очень ясно видно, каким ты был в те годы. Даже удивительно! Молодой, восторженный, увлеченный…

Вера Петровна поморщилась: до чего грубый, не женский голос!

Старшеклассники повернулись к картине: где же то, чего они сами прежде никогда не видели?

— Ты у меня умница! — сказал Щетинкин. — Ты молодец. Все понимаешь. — Махнул рукой и пошел из зала.

Несмотря на добрый — и очень верный! — отзыв о картине Николая, Марина не завоевала симпатию Веры Петровны. Разве о такой жене для него мечтала Вера Петровна!

Полковник огорчился, что не вышло перетащить «Комиссара» в музей. Сделать авторскую копию Щетинкин отказался. Нового заказа не принял, хотя полковник обещал добыть приличную сумму. Но добрые отношения двух мужчин на почве рыбалки не прервались. Щетинкин давно не встречал, чтобы в человеке аккумулировалось столько здравого смысла и жизнелюбия. Однако Пана за полковника не пошла.

Год спустя Марина в мастерской Щетинкина давала многим — очень заинтересованным и восхищенным — свой комментарий к новой работе Щетинкина «Моя троица»:

— Слева от меня тетя Пана. Замечательная женщина. Она растила Николая, когда он остался в войну сиротой. А справа его любимая учительница Вера Петровна, он ей многим обязан…

На картине Щетинкина три женщины сидели в осеннем саду за некрашеным столом.

Из сообщения командира дружины по охране общественного порядка в фабричный комитет:

…А также просим принять меры обшественного воздействия к Столбовой В. и Прямиковой А. П. за безобразное поведение в клубе, выразившееся во взаимных грубых оскорблениях. По свидетельству Базина А., работаюшего слесарем на автокомбинате, зачинщицей ссоры является Прямикова, которая без всякого повода начала оскорблять Столбову, приглашенную им, Базиным, в кино. Далее Базин заявил, что он лично никакого отношения к ссоре Прямиковой и Столбовой не имеет, причина ссоры ему неизвестна, не желая быть в нее втянутым, он отошел в сторону.

Из решения фабричного комитета:

…Прямикову А. П. на фабком не вызывать в связи с отсутствием в этом необходимости. Поручить Меженковой В. А. провести с Прямиковой товарищескую беседу. Учесть, что Прямикова, проработавшая на фабрике 20 лет, все еше проживает в молодежном общежитии. Поставить перед администрацией вопрос о предоставлении Прямиковой жилой плошади.

Из решения комитета комсомола:

Столбовой Вере за нетактичное поведение в общественном месте поставить на вид.

— Давно мы с тобой не видались, — Меженкова потянула упирающуюся, как козел, Альбину к фабкомовскому дивану. Этот диван в пестром ситцевом чехле — узаконенное место для задушевных разговоров с глазу на глаз, как баба с бабой. Меженкова усадила Альбину, плюхнулась рядом, по-свойски пощупала рукав красного шерстяного платья. — Готовое брала или шила?

— Готовое, — Альбина супится, отворачивается. — Ты не хитри. Зачем вызывала?

— Красное тебе к лицу! — Меженкова ласково приобнимает Альбину. — Готовое, а сидит как влитое. Ты как девочка, худая, стройная. А я просто не знаю, что с собой делать… Вчера взвешивалась в бане. Семьдесят три кило. Целый месяц выдерживала диету, а толку что?..