Константин Паустовский - Том 7. Пьесы, рассказы, сказки 1941-1966
- Название:Том 7. Пьесы, рассказы, сказки 1941-1966
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Художественная литература
- Год:1967
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Паустовский - Том 7. Пьесы, рассказы, сказки 1941-1966 краткое содержание
К сожалению, несколько рассказов в файле отсутствует.
http://ruslit.traumlibrary.net
Том 7. Пьесы, рассказы, сказки 1941-1966 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– У нас село широкое-широкое, над балкой. А весной, как зацветет акация, так кажется, будто по всем садам кипит молоко, Мамин-а хата хоть и маленькая, а чистая, белая, и печка у нас расписана цветами – мальвами и бархатцами. Очень у нас хорошо. Вот приезжайте на то лето, – мама будет так рада! Она у меня добренькая, всегда смеется.
– Добрая? Вроде вас? – спрашивал Соколовский.
– Да, – доверчиво соглашалась Настя. – Я на нее похожа.
– Скажите мне правду, – говорил Соколовский, брал Настины руки и рассматривал ее длинные пальцы, – ваша мама, должно быть, согрешила с каким-нибудь заезжим красавцем? Почему вы такая?
– Ну что вы говорите! – испуганно восклицала Настя. – Как вам не совестно!
Часто по вечерам Соколовский ходил с Настей из дома отдыха в соседний маленький городок. Настя полюбила шоссе над морем, покрытое перистой тенью эвкалиптов, полюбила крутые горы и курчавые леса, просвеченные и прогретые до корней солнцем, опускавшимся в шумящее море, полюбила горький запах лавров и даже запах лилового слабого вина, которым однажды угощал ее Соколовский в дощатом ресторанчике.
Хозяин ресторанчика – черный человек с выпуклыми глазами – вытер столик мокрым от вина полотенцем и подмигнул Соколовскому. Потом хозяин поставил на стол бутыль вина.
Соколовский пил молча, стакан за стаканом, будто решил поскорее выпить всю бутыль, Настя выпила только один стакан и вдруг сказала:
– У вас совсем плохие стихи. Очень плохие. Прочтите мне что-нибудь хорошее.
Сказала и испугалась. Если бы не вино и не веселая светлость в голове, она бы этого, конечно, не сказала. Во Соколовский не обиделся. Он усмехнулся и, глядя на море, где плавали под берегом нырки, сказал:
– Я вас прощаю. За все. Что вам прочесть?
– Можно Пушкина? – спросила нерешительно Настя. – Только читайте медленно.
– Ну, ладно! – вздохнул Соколовский и тихо начал говорить как раз те пушкинские слова, которые Настя хотела услышать, а услышав, вздрогнула и замерла.
– «Для берегов отчизны дальной ты покидала край чужой…»
Настя смотрела на Соколовского и не узнавала его. Он сидел, сгорбившись, и читал тихо и внятно, как будто только для себя.
«Значит, он хороший, – подумала Настя. – Конечно, хороший».
– «Но там – увы – где неба своды сияют в блеске голубом», – сказал Соколовский, и Настя почувствовала, как у нее сжалось горло. Она знала, что дальше, за этими торжественными словами стоит смерть, не пощадившая ни любви поэта, ни его тоски, ни светлой красоты любящей женщины. И вот они пришли, эти слова: – «Где под скалами дремлют воды, уснула ты последним сном…»
Слеза сползла по щеке у Насти и упала в стакан, где на дне еще оставалось немного вина. А когда Соколовский окончил читать и поднял голову, Настя уже плакала, не скрываясь. Соколовский, сморщившись, посмотрел на Настю, взял ее руку и поцеловал. Настя расплакалась еще сильнее, еще горше.
– Да, – тихо сказал Соколовский. – Великан! А у меня силенки не хватает.
Когда они возвращались после этого в дом отдыха, на маленьком мосту над шумным потоком у Насти закружилась голова. Звезды вдруг закачались и начали падать в море. Соколовский подхватил Настю и усадил на теплый придорожный камень.
– Глупость какая! – сказала тихо Настя. – Это же от вина. Я не пила его два года.
По шоссе неслась машина. Свет фар ударил в лицо Насте. В этом струящемся свете лицо ее с закрытыми глазами показалось Соколовскому таким прекрасным, что он схватил Настю за плечи и начал долго целовать в дрожащие губы. Настя рванулась, вскочила, но тотчас опять села на камень и сказала:
– Зачем? Это же страшно!
Настя вернулась к себе в смятении и не могла уснуть всю ночь. Несколько раз она крадучись выходила на веранду и долго смотрела на море, будто оно могло сказать те спокойные слова, которые оправдали бы этот первый поцелуй и близость и смыли бы с души горечь. Но в горечи этой все чаще мелькала то тут, то там, как лукавый зверек, непонятная радость.
Море лежало во мраке, и беспредельный его шум был как всегда равнодушен ко всему человеческому, будто волны повторяли одно и то же: усни, усни, усни…
Море не могло помочь Насте. Может быть, один только человек мог ей помочь: седой писатель с сухим лицом. Настя видела его однажды на пристани и знала, что он живет в белом воздушном санатории, окруженном кипарисами.
Что бы он сказал ей? «Дитя, – сказал бы он, наверное, – как ты ни боялась любви, но ты полюбила. Если это радость, то береги ее, как мать бережет ребенка. А если это крест, то ты будешь нести его долго, может быть всю жизнь. И ты никогда не подумаешь о том, достоин любимый твоей любви или нет. Как песчинка не может остановить морскую волну, так ты не остановишь свое простое и преданное сердце. А раз так – то люби!»
И Настя полюбила. Это было и радостно и очень страшно, потому что по нескольку раз за день Настя переходила от отчаяния к покою, а потом опять к отчаянию. Ей трудно было объяснить это себе, но почему-то все, что происходило с ней, казалось хотя и хорошим, но очень непрочным.
«Мое счастье в его руках, – думала Настя. – А что, если он вдруг разожмет руки, выронит его и оно разобьется».
И еще ей было совестно перед окружающими, будто она украла у них то, что принадлежало всем, а не только ей одной, – и они никогда не простят ей этого.
И вот сейчас, когда Соколовский вышел на веранду и остановился позади Насти, она думала о том, что любовь – это еще не все счастье. Для полного счастья нужно еще очень много: и веселье, и вот это море, и эти розовеющие облака… Все, все нужно.
– Роза ветров, – неожиданно сказал Соколовский за спиной у Насти.
Настя обернулась.
– Что? – спросила она.
– Вот то, что происходит на небе, – спокойно объяснил Соколовский, – называется розой ветров. Облака расходятся во все стороны из одной точки. Там, где лежит эта светлая точка, зарождается ветер и равномерно дует во все стороны света.
– Роза ветров, – повторила Настя и улыбнулась. – Откуда вы все знаете?
Соколовский ничего не ответил.
– Чем больше знаешь, тем интереснее жить, – заметила Настя.
Свет на горизонте расплылся в широкое серебряное озеро. Оно сверкало и росло, приближаясь к берегу.
– Настя, – сказал, помолчав, Соколовский. – Я получил сегодня телеграмму. Из Москвы. Завтра я уезжаю.
Настя не оглянулась. Она только сжала пальцами сырые от недавнего дождя перила веранды.
– Ну и что же? – спросила она едва слышно.
– Давайте поговорим, – неуверенно предложил Соколовский. – Как будет в Москве?
Настя долго молчала.
– Никак! – ответила она наконец, повернулась к Соколовскому и улыбнулась ему, как взрослый улыбается ребенку. – Не бойтесь! В Москве я не буду ни видеть вас, ни писать вам, ни звонить – ничего! Бог с вами. Я все давно уже поняла. И ни капельки не сержусь. Живите, как вам хочется.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: