Федор Углов - Будни хирурга. Человек среди людей

В поэте же меня поразило не столько отсутствие скромности и простоты, сколько, повторяю, угодливость.

У меня в тот день были другие дела, требовалось дописать статью в журнал, но я не мог не думать о поразившем меня наблюдении. Казалось бы, чего он мне — встретились и разошлись и никогда больше не увидимся, но нет: мне всё вспоминалась беседа в ресторане, слышался голос поэта.

Позвонил своему старому знакомому литератору, когда-то лечившемуся у меня.

— Ах, так вы познакомились с Карпом! Кто же его не знает!

— Карп? Почему Карп?.. Да нет же… — Я назвал фамилию.

— Ну верно! Он и есть. Да только мы называем его Карпом. Почему?.. Не знаю. Может, оттого, что он жирный, как карп, и благополучный, и скользкий — не знаю, да только Карп да Карп — так и называем. Чёрт знает как, но умеют люди! Я вот не умею, и Пётр Трофимович не умеет. Рекламы у него нет, зато читатель. Уж читатель у него есть. А письма, письма… Пусть он вам письма читателей покажет. Эх, Фёдор Григорьевич! Для нашего брата сочинителя благодарственное письмо от читателя важно. Получишь такое — и небо золотым покажется. Писатель ведь не критику, а читателю душу свою несёт. А Карп — он что ж, он для своей потребы живёт, он жир нагуливает. — Литератор вздохнул в трубку, а затем, как бы извиняясь за резкие суждения, и уже менее воодушевлённо продолжал: — Карп, конечно, поэт, но в прошлом писал неплохие стихи, бичевал пороки, отрицал чего-то, утверждал — у него были идеалы. Теперь не то, стихи у него пошли пресные. Лежат его книжечки в магазинах. В дружбу лезет только к сильным мира сего — особенно главных редакторов обожает. Да и с Петром Трофимовичем он рядом потому же. Вот не будет Пётр Трофимович главным редактором, и Карпа след простынет.

Это уж так! Давно замечено.

Жестокий суд произнёс над Карпом мой бывший пациент, но вскоре случай меня убедил в справедливости его слов. Приехал я во второй раз в Москву и вновь позвонил Петру Трофимовичу. Тот обрадовался моему звонку и пригласил меня к себе на дачу. Дача у него небольшая, но уютная, с хорошо спланированным участком. Я попал в дачный писательский городок — здесь поблизости находилась и дача Карпа, и некоторых других известных и малоизвестных литераторов.

Пожалуй, с час, а то и два мы с хозяином гуляли по усадьбе, сидели в кабинете, и только потом я узнал, что супруга Петра Трофимовича Нина Андреевна больна и лежит тут же, на даче, в своей комнате. У неё болело в области живота, и приезжавшие каждый день врачи «Скорой помощи» не могли установить характер болезни. И на этот раз, посмотрев на часы, Пётр Трофимович сказал:

— Извините, Фёдор Григорьевич, сейчас к моей жене придёт «Скорая помощь» — вы не беспокойтесь, пожалуйста.

И рассказал мне о болезни жены.

— Да как же это мы, гуляем, а в комнате жена больная лежит. Что же вы мне-то об этом не говорите?

Тут как раз подошла «Скорая помощь», и я не стал мешать двум молодым женщинам-врачам делать своё дело. Сидя с Петром Трофимовичем на террасе, мы ожидали, когда от Нины Андреевны выйдут врачи, чтобы поговорить с ними. И когда они вышли, я представился, спросил об их заключении. Твёрдого мнения у них не было: то ли холецистит, то ли почка… Врачи терялись в догадках. Я пригласил их к больной, и мы вместе стали осматривать Нину Андреевну. Действительно, картина была сложная и противоречивая.

Установили диагноз калькулёзного холецистита, то есть воспаление желчного пузыря с наличием в нём камней.

Что нужно знать о холецистите? Острый холецистит чаще всего встречается у лиц с повышенным весом. Это подтверждает мнение учёных, что калькулёзный холецистит возникает в результате нарушения обмена веществ, имеющего место там, где люди употребляют в обильном количестве жирную пищу, ведут сидячий образ жизни, где отсутствует физическая нагрузка, имеет место снижение мышечного тонуса.

Из этих факторов наибольшее значение имеет переедание и полнота.

Возникновение камней в желчном пузыре отягощает картину и приводит к появлению резких болей.

Считается, что боли эти возникают в момент прохождения камня по желчному протоку. Иногда этот камень застревает в протоке, в результате чего боли почти не прекращаются, а застрявший камень может привести таким осложнениям, как флегмонозное или даже гангренозное воспаление желчного пузыря, а если камень застревает в общем протоке, то возникает желтуха.

Радикальным лечением калькулёзного холецистита, протекающего с осложнением, является удаление желчного пузыря. Там, где нет показаний к операции, лечение направлено на снятие воспалительного процесса и спазма, который и обусловливает схваткообразные боли.

Для снятия последних мы часто прибегаем к новокаиновой блокаде, то есть введению новокаина в вену или к нервным сплетениям брюшной полости. Последнее лучше всего осуществляется с помощью так называемой околопочечной блокады.

Ввиду того что Нину Андреевну больше всего беспокоили боли, я сказал врачам:

— Давайте сделаем больной новокаиновую блокаду. Облегчим боли, усилим её организм.

Врачи ответили:

— Это сложные уколы на большую глубину, они у нас делаются, но только в стационаре и хирургами.

— А я что же, не хирург?

Врачи улыбнулись, стали приготовлять инструмент.

Я тут же сделал двустороннюю блокаду, после которой больная почувствовала заметное облегчение. А через два-три часа ей уже стало так хорошо, что она засобиралась вставать с постели, чтобы приготовить нам ужин и угостить нас на радостях. Но я удержал Нину Андреевну, сказав:

— Вам нужно серьёзно лечиться. Предлагаю лечь в больницу.

— Нет, не желаю.

— А я настоятельно рекомендую. И предлагаю сделать это сегодня.

Через час из клиники пришла машина, и Нину Андреевну увезли. С ней поехали подруга-соседка и приехавшая к тому моменту её дочь, и она отговорила нас сопровождать её.

Вечером Пётр Трофимович хлопотал над приготовлением ужина, а я сидел на крыльце и бездумно смотрел перед собой. Вдруг посередине улицы, не взглянув в сторону дома Петра Трофимовича, протрусил сгорбленный, углубленный в свои мысли Карп. У нашей калитки он заметно прибавил ходу, как бы стараясь проскочить незамеченным. Я чуть его не окликнул, но вовремя удержался. Сказал вышедшему из кухни Петру Трофимовичу:

— Тут Карп проходил. Даже не взглянул в нашу сторону.

— А… Он туда ходит, вон в тот рыжий дом. Там новый редактор журнала живёт — тот, что на моё место назначен. А я роман пишу. Попросил, чтобы меня отпустили из журнала.

Не могу не рассказать тут о другом человеке, с которым свела меня судьба.

Как-то по делам Института пульмонологии мне надо было сходить к члену академии Кондратьеву Кириллу Яковлевичу. Так как вопрос, с которым я пошёл, касался работы лаборатории катетеризации, я взял с собой двух сотрудников, молодых специалистов по инструментам и приборам. Нас принял человек средних лет. Поднявшись нам навстречу, он тепло поздоровался с нами, пригласил сесть. И сам не садился, пока мы не расположились в креслах. Вопрос, с которым мы к нему обратились, он решил тут же, при нас. Вызвал сотрудника, изложил ему суть дела, и, пока тот пошёл исполнять, мы по настоянию хозяина ожидали его в кабинете.