Елена Ильина - Обыкновенные девчонки (сборник)

— Жалко, моего старшего брата Эрика здесь нет, — вздохнула Гуля. — Эрик бы им показал!

Гуля сказала это не задумываясь и сама удивилась своим словам. Эрик вовсе не приходился ей братом, он был ее товарищем с самого раннего детства, но Гуля в эту минуту позавидовала Гаянэ, что у той есть брат, и придумала себе старшего брата.

Дружба Эрика и Гули началась еще с тех пор, когда обоим было всего по три года.

Впрочем, в те времена Гуля нередко обижала Эрика. Однажды она унесла домой его белого плюшевого слона и долго не хотела с ним расставаться. Она говорила:

— Слон мне сам сказал — он не хочет жить у Эрика, он хочет жить у меня.

Эрик долго и терпеливо ждал, пока слону снова не захочется вернуться к своему настоящему хозяину.

Но чаще случалось, что Гуля отдавала Эрику свои игрушки. Она даже подарила ему своего любимого клоуна Пафнутия Ивановича.

Потом они с Эриком поступили в разные школы и стали видеться реже. Но все же они всегда жили в одном городе.

А теперь Эрик был за тысячи километров от Еревана — в Москве.

— А он большой, твой брат? — спросила Гаянэ.

— Большой, — сказала Гуля, — может быть, даже больше твоего Каро.

И Гуля посмотрела в ту сторону, где был мальчик в меховой шапочке.

Мальчик грозил кулаком кому-то стоявшему по ту сторону каменной ограды и что-то сердито кричал на своем языке. Вдруг из-за ограды полетели прямо в него комья глины.

Гуля сорвалась с места и подбежала к ограде. Она быстро вскарабкалась и закричала:

— Эй вы, мальчишки! Если вы сейчас же не перестанете, я позову моего старшего брата Эрика. У него есть настоящее охотничье ружье!

Неприятели с изумлением смотрели на незнакомую девчонку, совсем не похожую на тихих и робких девочек, которых они привыкли видеть на улицах своего города.

Один из них, самый смуглый и крепкий, смотрел на Гулю, открыв рот и не мигая.

— Постой, постой! — сказала Гуля. — Я до тебя доберусь!

Неизвестно, понял ли мальчик ее слова, но только он круто повернулся и убежал.

За ним бросились наутек и все остальные.

— Они теперь с другого конца прибегут, — сказал Каро, — я уж их знаю!

— А ты не зевай. Беги им навстречу! — приказала Гуля. — И чуть что, кричи: «Эрик!»

Каро сполз с ограды и со всех ног бросился в противоположный конец двора. Скоро оттуда донесся его отчаянный голос:

— Эрик! Сюда! Э-рик!

Гуля бросилась на помощь.

— Эрик идет! — закричала она на бегу. — Ружье заряжает!

Каро стоял на покатой крыше дома. Он радостно замахал руками:

— Побежали!

— Ага! — закричала Гуля. — Испугались!

Каро сполз на землю.

— А у тебя правда есть брат Эрик? — спросил он.

Гуля кивнула головой:

— Двоюродный…

— А где он сейчас? Дома сидит?

— Дома… в Москве.

Черные брови Каро высоко поднялись. Но, сообразив что-то, он засмеялся:

— Хитрая! Брат в Москве, а она весь Ереван братом пугает.

— Хочешь со мной дружить? — спросила Гуля.

Каро переступил с ноги на ногу, усмехнулся:

— У меня сестра Гаянэ есть. В Ереване, а не в Москве. С ней дружить можно.

— А с тобой нельзя?

Каро смутился:

— Почему нельзя? Все можно.

И с этого дня Гуля подружилась с Гаянэ и Каро. А неприятельская армия издали с завистью наблюдала, как брат и сестра отбирали для приезжей девчонки самые спелые, самые сочные груши.

Скоро и враги прониклись к этой приезжей уважением. Случилось это так.

Во дворе у них жил на привязи большой, сердитый пес Абрек. Далеко вокруг разносился его хриплый, свирепый лай.

Несколько раз останавливалась Гуля у ворот двора, где жил Абрек, и заглядывала в калитку, но Абрека не было видно.

Наконец, набравшись храбрости, Гуля вскарабкалась на выступ в каменной ограде и увидела большую серую овчарку. Собака отчаянно крутила головой, стараясь освободиться от толстой веревки, заменявшей цепь.

— Сейчас я тебе помогу! — закричала Гуля, перемахнула через ограду и, спрыгнув вниз, побежала прямо к конуре.

— Куда?! — закричал ей вслед Каро, появившийся вдруг над оградой. — Разорвет! На куски разорвет!

— Ничего, — сказала Гуля, — не разорвет.

Абрек мрачно уставился на Гулю и, рванувшись вперед, залаял с таким остервенением, что сразу лишился голоса. Гуля остановилась.

— Абрек, — сказала она самым ласковым голосом, — не бойся, маленький, я тебя не обижу…

Абрек до того удивился, что так и осел на задние лапы.

А Гуля, подойдя к страшному псу, погладила его между ушей и принялась отвязывать веревку. Пес, казалось, сошел с ума от радости. Он запрыгал вокруг Гули, потом вскочил на задние лапы, а передние положил ей на плечи.

Отвязав Абрека, Гуля взяла его за ошейник, и сторожевой пес, которого боялись все окрестные жители, спокойно и кротко пошел рядом с девочкой, осторожно ступая у самых ее ног.

И с этого дня о Гуле по всей улице пошла слава, что она никого и ничего на свете не боится.

Но вот настал день Гулиного отъезда. У ворот стояла линейка. Каро вынес чемоданы.

Мать Каро, маленькая тихая женщина, протянула Гуле плетеную корзинку, наполненную виноградными гроздьями. Подошла Гаянэ. Она плакала.

Гуля обняла ее, поцеловала.

— Не плачь, Гаянэ. Приезжай к нам в Москву.

Поодаль стояли молча соседские мальчишки, бывшие Гулины враги, а теперь друзья. Когда линейка тронулась, Гуля помахала им рукой. И сейчас же вся ватага бросилась ей вслед, а двое самых ловких прицепились к задку линейки. Возница крикнул им что-то на своем языке, мальчики засмеялись и еще крепче ухватились за край линейки.

Но это было еще не все. Волоча за собой веревку, на улицу выскочил взлохмаченный Абрек. В несколько прыжков догнал он всю компанию и побежал впереди линейки.

— Абрекушка! — закричала Гуля. — Мама, возьмем его с собой!

Мама только рукой махнула.

Но вот линейка покатила под гору, и мальчики соскочили на землю.

— Прощайте! — крикнула им Гуля, и они оба сняли шапки и махали Гуле до тех пор, пока линейка не скрылась из виду…

Медленно и торжественно подходил к московскому перрону поезд. Паровоз показался издалека — оттуда, где еще не начиналась платформа.

Эрик бросился навстречу подходившему поезду.

На площадках вагонов уже толпились пассажиры, подзывая носильщиков. Эрик вглядывался в лица, ища глазами Гулю.

Уже пассажиры высыпали на платформу, а Гули все не было. И вдруг Эрик услышал знакомый звонкий голос:

— Эрастик!

Так называла его одна только Гуля.

Она высунулась из окна, почерневшая на южном солнце. Эрик бросился к вагону, пробиваясь сквозь шумящую толпу, натыкаясь на чемоданы и кули. Доски перрона застучали под его ногами. И, не слыша за собой голоса матери, которая бежала следом за ним, не помня себя от радости, Эрик взобрался на площадку вагона. А на площадке, топая ногами от нетерпения, уже стояла Гуля с большой круглой корзинкой в руках.