Елена Ильина - Обыкновенные девчонки (сборник)

— О чем ты, Гуленька? — спросила мама.

— Не знаю, как тебе сказать, — ответила Гуля задумчиво. — Грустно немножко.

— Грустно? — удивилась мама. — Отчего же? Ведь ты сегодня победительница.

— Да нет, не грустно. Я не так сказала. Пусто как-то. Вот понимаешь, столько дней я спешила, гнала, боялась не успеть. А теперь будто с поезда на ходу спрыгнула. Приехали! Некуда дальше.

Мама покачала головой:

— Что ты, Гуля! Какое там приехала — твоя дорога только начинается. Разве ты сама не чувствуешь?

— Да, конечно, — сказала Гуля. — А знаешь, мама, сегодня на экзамене мне почему-то вспомнилось, как я барьер брала. Помнишь, в «Дочке партизана»? Сивко меня чуть не сбросил тогда. И сбросил бы, если бы я на него не рассердилась как следует.

— А теперь ты на кого рассердилась?

— На себя… Шутка ли сказать, до того дошло, что ты мне чуть-чуть репетитора не наняла! Репетитора!..

— Это я тебя только пугала, Гуля.

— Хитрая, знала, чем пугать. Ну вот, я испугалась да со страху и расхрабрилась. Взяла второй барьер.

— Этот барьер, Гуленька, повыше прежнего. А дальше будут и еще выше.

— И те возьмем! — закричала Гуля и вдруг подбросила свернутую трубкой карту до самого потолка.

— Тише, Гуля, что за неуважение к географии!

Гуля ловко подхватила сверток на лету.

— Нет, я ее уважаю, я ее обожаю. Только до осени я запрячу все эти карты куда-нибудь подальше! Да и учебник заодно.

Однако же и карты и учебник географии опять понадобились Гуле. И даже очень скоро.

У нее завязалась самая удивительная переписка, в которой было бы нелегко разобраться, если бы под рукой не было карты СССР и старого, заслуженного учебника географии.

На имя Гули по адресу кинофабрики со всех концов нашей страны стали приходить бесчисленные письма. Гуля подолгу рассматривала карту, отыскивая области и города, откуда эти письма приходили.

…«Дорогая, уважаемая артистка Гуля! Картину, где вы играете, я смотрел с ужасным волнением. Да не я один, а все мои товарищи — красноармейцы Дальневосточной. Может, вы бы смогли приехать сюда к нам, посмотреть, как мы, дальневосточники, живем здесь, среди сопок? Скоро кончается мой срок, и я вернусь в свой колхоз Воронежской области. Если не успеете сюда приехать, то приезжайте обязательно тогда в наш колхоз. Увидите, какая у нас там стала замечательная жизнь. Я вам все покажу. Хозяйство у нас стало справное, вздымаем его очень высоко. А пока до свидания, дорогая, уважаемая артистка Гуля.

Остаюсь ваш неизменный друг».

Гуля смотрела на окраину нашей страны — Дальний Восток — и думала о том, как это странно и удивительно, что так далеко, так страшно далеко, кто-то знает о ней, ученице одесской школы.

Потом она отыскала на карте Воронежскую область и решила, что обязательно поедет когда-нибудь погостить в этот самый колхоз, в котором построена такая замечательная жизнь.

Но, распечатав второе письмо, третье, четвертое, Гуля растерялась. Ее звали в гости и в город Сумы, и в Полтаву, и в далекий Ташкент, и в Архангельск… Комсомолец из города Сумы писал Гуле, что она «очень аккуратно справилась со своей ролью» и что если она будет и дальше работать над собой, то, наверное, станет народной артисткой.

И каждый, кто писал Гуле, рассказывал что-нибудь о себе, о своей жизни.

Читать эти письма было необыкновенно интересно и увлекательно.

Но особенно озадачило ее письмо, полученное с Тихого океана от моряков-комсомольцев. Они писали Гуле, что во время плавания нашли у себя на корабле в красном уголке газету с Гулиным портретом. По тону письма видно было, что они, как и многие другие, принимали ее за взрослую актрису, играющую роль девочки. Они просили товарища Королёву, молодую, талантливую артистку, рассказать им подробно о жизни артистического мира, о своих творческих замыслах, о картинах, в которых она участвовала или собирается участвовать.

Прочитав это письмо, Гуля задумалась.

— Мама, — сказала она, — посоветуй, как мне на него ответить.

— А что?

— Да ведь они думают, что я взрослая. Да, да, взрослая! И хотят, чтобы я написала им про артистический мир и про творческие замыслы. А что я могу им про это написать?

— Ничего, — сказала мама. — Напиши им попросту, сколько тебе лет, в каком ты классе — и никаких творческих замыслов. А если будешь притворяться старше и умнее себя, письмо выйдет глупое.

Гуля так и сделала. Она написала морякам подробное письмо о своей жизни, о школе, о последних экзаменах, о том, что давно уже не снимается в кино. Сбоку она приписала:

«Правда ли, что на военных кораблях всегда бывают любимцы моряков, какие-нибудь зверята? Нет ли у вас на корабле какого-нибудь медвежонка или лисенка? Я старая юннатка и очень люблю всяких животных, начиная от ежей и белых крыс и кончая слонами».

В ответ Гуля получила сразу несколько писем. Со всей серьезностью и уважением моряки писали «старой юной натуралистке» о жизни на корабле, о том, какие диковинные морские животные, похожие на цветы, водятся на дне Тихого океана, о том, какая удивительная жизнь идет на морском дне.

К сожалению, ни медвежат, ни лисиц, не говоря уже о слонах, на корабле не оказалось. Из всех представителей животного мира на корабле был только один, и то самый обыкновенный — кот Васька. Он был замечателен только тем, что дважды совершил кругосветное путешествие и поймал мышь на острове Куба.

— «Тихий океан», — читала Гуля, стоя у карты, название, выведенное на огромном пространстве, которое было окрашено в бледно-голубой цвет. — «Остров Куба».

И, думая о советском корабле, пересекающем океан, Гуля уже мечтала о том, чтобы поскорее вырасти и тоже отправиться в далекое путешествие.

Ее мечта сбылась прежде, чем она ожидала. Правда, ей предстояло ехать не так уж далеко, всего только в Крым, но и эта поездка при некотором воображении могла сойти за настоящее путешествие.

«Дорогой папочка, у меня огромная радость — я еду в Артек! Это награда за кино, а также за то, что я хорошо перешла в восьмой класс…»

Присев к столу, Гуля торопливо писала. Рядом, на стуле, стоял пустой открытый чемодан, а на диване были аккуратно разложены все незатейливые Гулины «наряды» — ее белое платьице, в котором она сдавала экзамены, пестрые сарафаны, майки.

«…Подумай, папочка, я поеду теплоходом до Севастополя, а там — машиной до Артека! Сейчас у нас дома, конечно, разговоры только об Артеке. Я даже вещи уже собрала, хотя сегодня еще двадцать третье, а ехать мне только первого. Так долго ждать! Путевка мне досталась в Нижний лагерь, тот, что на берегу моря. Вот красота! Я в неописуемом восторге!»

…Медленно тянулись дни этой недели. Гуле казалось, что стрелки на ее часиках не движутся, а стоят на месте. И Гуля все подносила часы к уху, прислушиваясь, идут ли они.