Владимир Мильчаков - Загадка 602-й версты

— На шестьсот вторую версту вам идти незачем,— сказал отделком Леоненко.— Командиру пока там никто не нужен. Возьмите трех бойцов, заберите наш запас керосина и на освобожденном от строевого леса участке склада разведите большой костер. Такой, чтобы похоже было, что целый штабель загорелся. Поняли?

— Не понял,— честно признался Леоненко.— Костры на складе запрещено...

— Для этого вас и посылаю,— понизил голос Козаринов.— Надо, чтобы и костер большой был и на штабеля ни одна искра не упала.— И видя недоумение на лице Леоненко, почти шепотом объяснил:

— «Угоднику» нужен был пожар на складе. Видать, он хотел наше внимание отвлечь и, наверное, сигнал кому-то подать. «Действуйте, мол! Здесь все в порядке». А кому сигнал? Думаю, что тем, кого командир на шестьсот второй версте дожидает.

— Теперь все понял,— расцвел в улыбке Леоненко.— Сделаю в лучшем виде. Только ведь на станции и на постах все всколыхнутся.

— Для постовых это не вредно,— улыбнулся Козаринов.— А дежурного по станции и товарища с телеграфа я предупредил, пока вы за Немко гонялись. Так что тревога будет только местного значения. Ясно?

— Все ясно!— ответил Леоненко.— Разрешите действовать?

— Когда ваш костер запылает, думаю, что это будет минут через десять,— уточнил Козаринов,— часовые поднимут тревогу. К вам прибегут все подсменные. Примите меры безопасности склада, но костер не тушите. Потушите, когда наша дрезина пойдет на шестьсот вторую версту. Тогда полностью ликвидируйте пожар. Понятно?

— Понятно!

— Действуйте. Похоже, скоро командир даст сигнал тревоги.

Войдя в домик, Иван осмотрелся, насколько это было возможно в почти кромешной темноте, вытащил из кармана ключ и, подойдя к двери во вторую комнату, отпер замок. Осторожно, чтоб не заскрипела, он открыл дверь и ощупью, шаг за шагом, прошел в угол, где за шкафом лежала деревянная нога Когута. Так же осторожно он вернулся в первую комнату, сел к окну, достал кусачки, которыми накануне снабдил его Козаринов, и начал вытаскивать гвоздики, которыми была прибита к деревяшке кожа подушки. Все приходилось делать на ощупь, медленно. Конечно, все это можно было бы отложить до утра, но Полозову не терпелось проверить, справедлива ли догадка, мелькнувшая в его голове, когда Могутченко рассказывал о происшествии на Богородском кладбище.

То, что поразило Могутченко своей ненужностью, оказалось лучом, осветившим Ивану путь к разгадке. Могутченко удивился, почему, едва вытащив труп Когута, преступники бросили его, даже не обыскав? Да им и не нужно было обыскивать,— ответил сам себе Иван.— Они хотели только получить деревянную ногу Когута.

Видимо, каким-то логическим путем они пришли к выводу, что карта хранится в деревяшке. Поэтому они так долго не делали налета на домик? Не знали, где деревяшка,— в домике или в гробу. Если бы Когутов хоронили по церковному обряду, то, конечно, деревяшку в гроб не положили бы. Но похороны были без попов, в последний путь Данилу Романовича и Старостина снаряжали Полозов, Козаринов и Леоненко, перед народом гробы не раскрывали, и ушла ли деревянная нога в землю со своим хозяином, никто из посторонних не знал и выпытать не смог. Запрет Полозова говорить о вещах, связанных с убийством Когутов и Старостина, во взводе соблюдался свято. Видимо, бандиты первым делом решили проверить могилу, что вчера и сделали.

Сорвать в темноте на совесть прибитую кожаную обивку оказалось делом нелегким. Добрых полчаса Полозов провозился с нею, отрываясь только для того, чтобы дать в казарму условный сигнал по телефону. Он исцарапал себе ладони, два раза защепил кусачками собственные пальцы, но в конце концов добился своего. Обивка была снята. Но под ней ничего не оказалось, кроме толстой войлочной подушки. Полозов расщипал и раздергал весь плотно слежавшийся войлок, но в нем ничего не было. Ни клочка бумаги, не говоря уже о карте. Неужели и здесь неудача? Что ж искали бандиты в гробу Когута? В отчаянии Иван ощупывал израненными пальцами обманувшую его надежду деревяшку. Нет, ничего похожего на рубец или щель. Стой!.. В выемке, куда вкладывалась нижняя часть подушки, пальцы нащупали не торец, а гладкую поверхность. Иван осторожно постучал по ней пальцем. Вот оно что. Фанера. Хорошо подогнанный по обрезу углубления кружок фанеры. Иван вытащил финский нож, всегда висевший у него на брючном ремне под гимнастеркой и постарался им вытащить фанеру. После нескольких попыток ему это удалось. В углублении Иван нащупал что-то, завернутое в клеенку. Осторожно, стараясь не повредить обвертку, Полозов вытащил довольно толстый на ощупь сверток. Поверх клеенки он был обвязан какой-то твердой, как проволока, бечевкой. «Дратва,— понюхав бечевку и услышав запах вара, определил Иван.— На совесть законвертовал свое сокровище покойник».

В душе молодого чекиста все пело. Наконец-то найдено то, к чему тянулись через убийства и кровь жадные руки бандитов. Ивану впору было бежать к себе в казарму, обрадовать телефонным звонком Могутченко, поделиться своей радостью с Козариновым и Леоненко. Но ничего этого делать было нельзя. Нужно было сидеть у окна и ждать появления бандитов. Теперь-то они уж обязательно придут и придут именно сегодня. Они, конечно, понимают, что три убийства, а затем осквернение могилы не могли не обратить на себя внимание чекистов, что дело не может ограничиться только работой одного следователя. После происшествия на. Богородском кладбище они вынуждены особенно торопиться, чтобы унести ноги, пока чекисты не нанесли ответный удар. Они, безусловно, не сомневаются, что такой удар последует.

Иван вздохнул, спрятал клеенчатый сверток во внутренний карман полушубка, вынул из колодки маузер и сунул его в левый рукав. Долгожданные, но незваные гости могли появиться в любую минуту.

Эта ночь в засаде показалась Полозову особенно длинной. К тому времени, когда он кончил возню с деревяшкой Когута, снегопад на улице прекратился. Луна, несколько раз выглянув из-за лохмотьев разорванных туч, наконец выбралась на освободившийся небосвод и залила все вокруг ярким, почти дневным светом, а время все еще не подошло к полуночи. Иван знал, что на дворе мороз крепчает с каждой минутой, недаром снег за окнами переливается под лунным светом миллионами лучистых искорок. Такое может быть только в сухом сильно промерзшем воздухе. В домике было почти так же холодно, как на улице, и даже тепло одетый Полозов почувствовал, что начинает зябнуть. Но вначале на мороз он не обращал внимания. Его удивило и даже рассердило совсем другое. Он вдруг поймал себя на том, что прислушивается не только к звукам за стенами дома, но и к тем, что раздаются за его спиной. Находка свертка несколько ослабила то нервное напряжение, в каком находился последние дни Полозов. Постепенно он стал не только прислушиваться, но и вздрагивать, когда звук раздавался особенно резко.