Сергей Яковлев - Братья Худяковы

Принято считать, что у пятнистого оленя лучшие панты бывают в то время, когда они еще не переросли, — «ранние» как здесь говорят, — и имеют только по два конца (отростка), расположенных (это непременное условие для хорошей цены) симметрично и правильно. Счет же концов у двух рогов берется вместе, т. е. если на каждом роге имеется два конца, то говорят: «панты с четырьмя концами».

Переросшие, т. е. уже выбросившие следующие концы, панты соответственно теряют часть своей цены, что всегда при желании, конечно, можно учесть, если панты спиливаются, и во-время их снять.

Хорошим признаком, влияющим на цену пантов, является и то обстоятельство, как они посажены на голове (конечно, это для рогов с черепом): требуется, чтобы расстояние между основаниями их было возможно меньше, с чем связана самая толщина рога, что и ценится. С годами вообще рога утолщаются, но цена на них поднимается лишь до известного возраста оленя: после 12 лет, при всех других условиях, панты делаются «ребристыми», т. е. теряют свою округлость, что всегда обусловливает нежелательную «сухость» их.

Следовательно, китайский рынок ценит панты не переросшие, с четырьмя концами, круглые и толстые, симметрично поставленные, при чем, чтобы боковой из них не свисал книзу, а был прямой и, конечно, чтобы они были совершенно целыми.

По этому поводу есть забавное объяснение — такие панты служат в Китае самым богатым подарком, в особенности в тех случаях, которые освящены вековыми традициями, например, при исходатайствовании доходного места по службе и т. д. Важный мандарин, от которого это зависит, вместе с прошением принимает в свой длинный и широкий рукав и этот посул в виде пантов, которые передает ему проситель тоже из рукава.

Вот почему компактность подарка, не уменьшая его цены (вес), играет в этой деликатной операции большую роль.

Теперь скажем, почему в нашем Уссурийском крае еще сохранились в диком состоянии пятнистые олени при полном истреблении их в соседних странах.

Да потому, что этот богатейший по природе край был совершенно безлюден и, на свое редкое счастье, никому не принадлежал в течение многих столетий.

В седую старину и в этой местности жили народы, но тогдашнему весьма культурные, что видно из остатков их шоссейных дорог, следов водопровода, развалин крепостей, а также из китайских летописей, где указывается, что эти народы, которые мы назовем общим именем Бохай, чтобы не вдаваться в подробности, имели постоянное войско и флот, а также занимались земледелием и шелководством, чему свидетелями остались и до нашего времени группы одичавших тутовых деревьев.

Постоянные войны, набеги воинственных в то время монгольских кочевников, в особенности когда их объединил знаменитый Чингиз-хан, хорошо знакомый нам по «монгольскому игу». Цветущая страна была разорена. Жители были частью перебиты, частью уведены в рабство, частью разбежались, остальных, может-быть, истребили разные «моровые поветрия», которые являются обычно последними бедствиями угасания культуры и гибели народа.

И вот весь край превратился в безлюдную пустыню. Могучая субтропическая природа его быстро залечила те раны, которые наносят ей самые культурные народы, и обратила всю эту страну в цветущий необозримый естественный парк, где без человеческой опеки свободно размножались многочисленные и разнообразных пород животные и звери, и рос в изобилии никем не разоряемый таинственный жень-шень, человек-корень, главным истребителем которого, кроме человека, являются лесные пожары, обычные спутники колонизации.

В этой девственной тайге паслись, вероятно, большими табунами ярко-пятнистые олени, не возбуждая своими пантами корыстной зависти человека, того же соседнего маньчжура, китайца или корейца, уже потому, что этого добра у них было много и дома, да и в этом естественном зоологическом парке, кроме жень-шеня и пятнистого оленя, еще водился и хозяин его, исполинский уссурийский тигр, который, при жалком вооружении того времени, был, в общем, совершенно непобедим.

Вот какая богатая страна досталась русским, когда они высадились на этом побережья в 1860 году.

Старожилы в один голос говорят, что вначале животные почти совершенно не опасались человека, а тигр, познакомившись с людьми, прямо считал человека своей законной добычей и не боялся совсем выстрела.

Вот почему в уссурийской тайге сохранились пятнистые олени: их не успели еще истребить.

Думается, может ли пятнистый олень в загородке заменить вполне, в смысле лекарственных свойств пантов, своего вольного собрата? Дает ли ему доставляемое питание те элементы в достаточном количестве и своевременно, какие он находит по своему вкусу инстинктивно на естественных пастбищах? А, может-быть, ему бывает нужно во время пантов дышать особенным воздухом горных вершин, куда он в это время уходит, живя на воле? Может-быть, это для него летняя дача по предписанию великого врачевателя — Матери-Природы?

И много мыслей и вопросов встает пред всяким изучающим и любящим природу человеком, и да простит мне читатель за это отступление от прямой, хотя и весьма расплывчатой, темы…

Еще не так уж давно, — лет 20–25 тому назад, — здесь водилась масса пятнистых оленей, и охота за пантами у здешних охотников-звероловов считалась самым выгодным и заманчивым промыслом.

Такая охота называется «пантовкой», а самый олень с пантами (самец) — пантачом.

Пантовка начиналась с первой половины июня, длилась весь июль и захватывала и август, т. е. самое теплое время года.

Старые охотники с восторгом вспоминают свои приключения во время пантовки. Это совсем не то, что гоняться по колено в снегу за кабанами, или следить в студеный зимний день за тигром, который и сам бывает не прочь подследить охотника…

Конечно, и пантовка тоже не праздник, тоже при ней не мало и работы, и заботы, но все-таки нет более азартной охоты чем пантовка.

Но и пантовка хороша, если охотнику, как говорят, везет счастье, да и сам он «не промах» и знает дело, и обладает верным глазом и стальными нервами — горячиться тут нельзя.

Зато нет большей досады, как промахнуться по пантачу!

Это, кроме чисто спортсменского несчастья, равняется тому, если бы вы нечаянно потеряли из кармана крупную сумму денег. Сколько приключений: веселья и опасности, горя и радости представляет эта исключительная охота!

Особенно много в то время водилось оленей в Сучанском районе, на горах — Иосифа, Халаада, Горбатая, и самая высокая из них — Лысый Дед или, как ее называют охотники, Дедушка Плешивый.

Пантачи обычно держались под самыми вершинами и выбирали места на «мысках», т. е. на боковых ребрах выступов вершинных скал. Это давало пантачу возможность, чуть какая-нибудь опасность, заскочить за такой выступ, и тогда он тотчас же скрывался.