Дмитрий Дурасов - Мальчик с короной

Мальчишка вытворял и жестокие шутки. Подплыв под водой к одному из местных ребят, он внезапно хватал его за ноги и дергал вниз. Парень истошно орал и, выпучив глаза, уходил на дно. Это называлось «дать нарзану». Однажды он утащил под воду городского мальчика, тот «выпил нарзану», кашляя, выбрался на песок и, неожиданно распрямившись, впечатал ему в зубы свой бледный, незагорелый кулачок. Они дрались до тех пор, пока городской мальчишка не загнал его в море. Из воды он показал сопернику язык, крикнул: «Ну, только еще раз попадись мне!» — и уплыл.

Морская вода зализывала ему ссадины и заглаживала синяки. В старину люди убегали от врагов в горы или дремучие леса. Он привык скрываться в море. И оно укрывало и прятало его.

Ночи у них на юге были темными. Закат длился не более получаса и гас в море. Небо светилось еще какое-то время — так висит в воздухе струя выключенного фонтана — и затем, рассыпавшись медными бликами, падало в темноту.

Однажды мальчишку избил отец. Размеры наказания явно не соответствовали содеянному.

Мальчишка озлобился и убежал к морю. Он долго ходил по пустынному ночному пляжу, изредка всхлипывая и утирая рукой соленые слезы. Затем разделся и нырнул в воду.

Вода успокоила, остудила его горевшую от ремня спину. Но горечь обиды не проходила. «Все! Уплыву в море, — думал мальчишка, — пусть утром они спохватятся, а меня нет и нет, я уже утонул и помер… Утонул и помер! — с радостью подчеркнул он и мстительно засмеялся. — Вот поплачут-то, узнают, каково без сына-то!»

И он представил, каково им без сына. Получалось, если уж быть до конца честным, не так плохо: с матери сваливалась ежедневная забота поить и кормить его, и шить ему, и штопать его вечно разодранные штаны, и плакать от его двоек в дневнике, и бояться за него, и многое, многое другое; отцу можно было бы меньше работать и вообще перестать отвечать за него. Отец очень боялся отвечать. «Отвечай теперь за тебя!» — кричал он обычно перед поркой. Словом, выходило, что без него они зажили бы припеваючи. На это мальчишка не мог согласиться. «Я им нужен!» — завопил он и рванулся к берегу.

И тут случилось такое, чего мальчишка предположить не мог. На берегу погас свет. Редкие лампочки на набережной мигнули и пропали. Туман еще с вечера заволок небо, и звезд не было. Черное море, берег и ночь слились в один непроницаемый космический мрак. Стоял мертвый штиль. В такую ночь на берегу спали даже сторожевые псы.

Мальчишка заерзал в воде. Впервые он чувствовал себя неуютно. Вода жутковато светилась и фосфоресцировала. Медуза вяло лизнула его в щеку и пропала. Мальчишка вздрогнул от отвращения и сломя голову бросился плыть к берегу.

Но уже спустя минуту он остановился и с сомнением посмотрел в темноту. «А на берег ли я плыву?» — подумал он и вдруг понял, что потерял ориентировку. Он не знал, куда плыть, берег мог находиться в любой из четырех сторон света. «Только спокойнее…» — сказал себе мальчишка и лег на спину. Он лежал, широко расставив руки, и отдыхал. Теперь главным было не паниковать и дождаться, пока на берегу не починят проводку. «Хоть бы собака какая залаяла», — тоскливо подумал мальчишка. Но вокруг было тихо.

Море сообщалось проливами с другими морями и океанами и знало, что оно главное на земле, оно большое, больше, чем суша. От этого морю было приятно и спокойно, оно мирно спало в своей выемке и ни за что не волновалось.

На берегу в семье мальчика никто не спал. Мать и отец обежали все улочки поселка, будили в темноте людей и спрашивали: «Где мальчик?» — «А что, пропал мальчик?» — удивлялись люди и тоже принимались искать. Так постепенно весь поселок, как растревоженный муравейник, проснулся, зажег фонарики и высыпал к морю. Люди привыкли ждать беды от моря и в случае тревоги всегда прибегали на берег. Отец мальчика метался по песку, спотыкался о топчаны и хватал всех за руки. На него было жалко смотреть. Наконец нашли одежду мальчика. Люди сразу загалдели, замахали фонариками в сторону моря и стали спускать баркас.

Мальчишка, увидев огни на берегу, зачарованно смотрел на них и не верил. «Это пароход плывет в Турцию…» — думал он. Тело его постепенно немело и наливалось холодом…

Мальчика высветили прожектором с баркаса и подняли на палубу. Матросы говорили потом: «Мы думали, это дельфин, он на дельфина был похож, — и, встретив мальчишку на улице, хлопали его по плечу: «Ты, брат, плаваешь лучше, чем рыба!» Мальчишка смеялся, щурил глаза и гордо смотрел в море.

Всю ночь с реки дул сильный ветер. К утру ветер стих, пошел дождь и так сладко барабанил по крыше, что мальчишка проснулся только в полдень. Как каждый поздно вставший человек, мальчишка хмуро и недовольно оглядел пустую комнату, крепко почесал голову и спустился с кровати. Чистый пол успел нагреться от солнца, и приятно было идти По такому полу до стола с молоком и хлебом. Побелив только губы молоком и откусив от хлеба, постоял, жмурясь от яркого солнца, и торопливо стал собирать сбитые за ночь яблоки. Поработав в саду, он вошел в дом, открыл дверцу шкафа и вытащил брезентовую куртку и старое, со стершимся лаком и обколотым во многих местах деревом, духовое ружье.

«Пойду на охоту!» — решил он и достал коробку с пулями, похожими на маленьких свинцовых мух. Засунув ружье в чехол от удилища и надев куртку, мальчишка вышел и неторопливо зашагал к лесу.

Миновав разбитую грузовиками дорогу, он вступил на глинистую сырую тропинку и заскользил по ней, скатываясь все глубже в глухой, таинственный, с журчащим по дну ручейком овраг.

Со скрипом продирался мальчишка сквозь лопухи, трубки бузины и чащобу папоротника. На самом дне оврага тропинка потерялась, мальчишка достал из чехла ружье и зарядил его. Скосив глаза, он огляделся, сгорбился и, выставив вперед ствол ружья, неслышно нырнул в заросли. С этой минуты он превратился в следопыта-индейца. Припадая к влажной земле, проваливая коленом гнилушки, сталкиваясь нос к носу с поганками и мухоморами, вихляясь, точно ящерица, он прополз несколько метров и нашел тропинку. Вскочив на ноги, он крикнул: «Ура-а-а!» — и весело побежал вперед. Тропинка поднималась вверх и, уходя из глубины, становилась все шире и суше. Наверху, на воле рос путанный ветром кустарник, краснели толстые стволы сосен.

В лесу было тепло, вкусно пахло смолой. Мальчишка решил сделать привал и испечь яблоко. Ладонями разгреб песок, выкопал ямку и набил ее сушеными иголками, сверху он положил несколько крепких и тяжелых, как топоры, сосновых щепок. Иглы, почуяв спичку, жадно втянули в себя огонь, над костром стеклянными струйками задрожал воздух. Мальчишка достал яблоко и кусок серебряной фольги. Туго завернув яблоко в фольгу, он дождался, пока костер прогорит, разгреб угли и положил в ямку серебряный шар, сверху он оставил тлеть несколько щепок. Посидев у костра, мальчишка не вытерпел и побежал смотреть вывороченный грозою ствол огромной сосны.