Роман Иванычук - Тополиная метель

Эминэ схватилась за голову.

— Помилуй, господин!.. Столько денег, столько золота… — Она начала собирать монеты, любуясь их блеском.

— Ты согласна, старая?

— Только чтобы кьябин… венчанье, господин…

— Мы обвенчаемся с нею.

— Согласна, господин…

— Вы у меня обе будете ходить в золоте!

— Не в золоте счастье! — прогремел зловещий голос за окном и утих во тьме.

— Кто это? — грозно спросил Сейткамал.

Смертельный страх охватил сердце Эминэ перед вспыхнувшим злобой богатеем.

— Прости, великий, прости! — залопотала она. — Я не сказала тебе, забыла сказать… Это Рашид, жених Загры. Твой чабан… Но если ты хочешь обвенчаться, то бери ее завтра, потому что Рашид украдет Загру, — лепетала старая, отуманенная блеском золота.

Задумался Сейткамал. Он должен завтра поехать в Тусаоби, договориться с муллой. А за это время… Поставить стражу у сакли Эминэ? Нельзя, может весь кишлак взбунтоваться. Кто бы смог дать знать слугам, когда в его отсутствие налетит Рашид?

Впрочем… Сейткамал посмотрел на дверь. У входа стоял парнишка и как завороженный смотрел на кинжал, прятавшийся в выложенных золотом ножнах. Взгляд его не мог оторваться, он тянулся к кинжалу, как бы говоря, что станет самым счастливым человеком на свете тот, кому удастся хоть подержать в руках этот чудесный кинжал.

Сейткамал уловил жадный взгляд подростка.

— Это твой сын, Эминэ?

— Да, младший брат Загры, Хатим.

— Скажи ему, пусть покажет мне дорогу. Что-то очень темно.

Поднимался месяц, и его холодные лучи переливались на золотой оправе кинжала. Хатим боязливо протянул руку, чтобы дотронуться до него. Сейткамал улыбнулся, склонился с коня к мальчику:

— Ты хотел бы иметь кинжал, Хатим?

— О, я не знал бы большего счастья!

Немного помолчав, Сейткамал спросил:

— Рашида, моего чабана, знаешь?

— Как не знать! Это мой лучший друг. Рашид смелый, как орел, и сильный, как барс. Все знают Рашида.

— Он у вас часто бывает?

— Каждый раз, когда спускается с гор. И сегодня будет. Рашид — жених Загры.

Сейткамал нахмурил брови.

— Это неправда, Хатим. Я жених Загры.

Хатим громко рассмеялся.

— Шутите, господин! Рашид и Загра уже давно обручены, и ни за кого другого она не пойдет.

— Глупенький ты, — ответил Сейткамал, сдерживая злость. — Я за нее сегодня дал твоей матери калым.

Хатим остановился, воинственно стиснув кулаки.

— Как она могла?! — И он с недобрыми огоньками в глазах подступил к беку. — Не знаешь ты Рашида, бек. И не тягайся с ним за мою сестру. Он ее со дна моря достанет. И не помогут тебе все твои слуги.

Сейткамал долго молчал. На крутом берегу реки остановил коня.

— Послушай, Хатим. — Положил руку на плечо мальчика, другой отстегнул от пояса кинжал. — Будь умным. Рашид сам не имеет крыши над головой, а со мною Загра будет счастлива. Я дарю тебе свой кинжал, как брату. Ну, не дрожи, бери. А завтра… завтра лишь одну мелочь сделай мне. Если увидишь, что кто-то скачет на коне к вашей сакле, прибежишь ко мне и крикнешь: «Сейткамал!» Слышишь? — И он отдал в дрожащие руки Хатима кинжал, а сам умчался в ночь.

Эта ночь стала для Хатима адом. Он закутался в старую отцовскую бурку, прижав к груди подарок Сейткамала. Кинжал жег его раскаленными угольями, и Хатим не смог заснуть ни на минуту. Он молился святому Исрафилу — не помогало. А когда на рассвете веки его мгновениями слипались, каждый раз являлся Рашид и спрашивал: «Неужели ты продашь сестру за кинжал?»

Хатим вскакивал с постели, вынимал из-за пазухи кинжал и снова прятал — расстаться с таким сокровищем было свыше его сил.

Загра вернулась в саклю перед рассветом. Вчера она, исполненная тревоги, ожидала на берегу реки Рашида. Он пришел поздно и рассказал ей, что видел своими глазами: мать взяла калым у Сейткамала… В эту ночь Загра стала женою Рашида. Думала, что мать будет бить ее, выгонит на улицу, но Эминэ водила помутневшим взором по сторонам и не смела посмотреть в глаза дочери.

День начался ясным, палящим солнцем, а для Хатима — мучениями совести. Он видел, как Загра вынесла из дому небольшой узелок. Хатим знал, что в нем ее свадебный наряд, приданое — красный платок и юбка из двенадцати полотнищ.

Мальчик пошел за нею в сад, остановил ее:

— Загра…

Загра с нежностью посмотрела на бледное лицо брата, она знала, как сильно любит ее Хатим, и утешила:

— Не плачь, Хатим, Сейткамал меня не возьмет.

Смятение разрывало сердце Хатима. Он простонал:

— Загра… Я должен… сегодня…

— Будь спокоен, мой маленький…

Хатим вырвался из рук Загры и побежал в направлении Сейткамаловой усадьбы. Он отдаст ему кинжал, он швырнет его в лицо богатею. Вот он уже и у ворот. Здесь Хатим почему-то обернулся и увидел вылетевших из Ял-Кишлака всадников. Это Рашид со своими друзьями. Мальчик заметался у ворот, кинжал сверкнул в его руке, и, не помня себя, он вдруг крикнул: «Сейткамал!» — и сам не узнал своего голоса.

Все, что случилось потом, казалось Хатиму чудовищным кошмаром. Он мчится на чьем-то коне в бешеном аллюре, с кинжалом в руке. Всадников много, звон сабель, крик, сумятица. Отчаянный вопль Загры, стон Рашида. И в этом шуме и лязге в его лицо ударяют слова:

— Будь ты проклят, сестропродавец!

Сейткамал вернулся из Тусаоби довольно поздно. Мулла сначала и слышать не хотел о свадьбе с сельской девушкой, но золото помогло и здесь. Однако отвязаться от муллы было не так легко. Должен был вместе с ним помолиться, отобедать, поговорить. Изо всех сил гнал коня обратно в Самухи. И не напрасно. Невеста в это время была уже у него во дворе.

Ял-кишлакский бек справлял свадьбу. Он швырял деньгами, пел, плясал. Пьяным взглядом смотрел на свою невесту и сам себе не верил, что судьба послала ему в жены этот прекрасный горный цветок.

А когда миновала полночь, он, по старинному обряду, отвел Загру в отдаленную комнату.

Загра стояла, каменея от страха и бессилия перед тем, что сейчас должно было произойти.

— Жена моя… — прошептал Сейткамал и тут же отшатнулся от ее крика:

— Нет, нет! Не твоя! Я давно уже, давно жена Рашида! Да! Да! Ты напрасно взял меня силой. Теперь закон не позволит тебе жить со мною. Ты должен вернуть меня моей матери и взять назад свое золото!

— Каналья! — заревел Сейткамал. — Думаешь, это тебя спасет? Не-ет, не опозорит себя Сейткамал! Наложницей моей будешь. В темной сакле при моем дворе будешь жить. А Рашида твоего завтра повешу. Ты проклянешь свою судьбу, гадина!

Он ударил Загру кулаком в грудь, и она упала на ковер…

…В плодородной долине Кашкара-Чая стонал народ. Слуги богатеев бегали с нагайками по кишлакам, отбирали за долги хлеб, за долги выгоняли людей на работу. Народ молчал, но в этой тишине таилась гроза, как в весенних, насыщенных электрическими разрядами, темно-синих облаках.