Елена Быкова - Большая Ордынка

Володя просиял:

— Наконец-то.

Нравится ему Аллочка. Это совершенно очевидно. Только не позволяет он себе, чтобы она ему нравилась. И потому особенно придирчив к ней.

— Фу, какая некрасивая у тебя рука, — говорит он. — Как птичья лапка. Маленькая, тоненькая и коготки острые, загнутые.

Аллочка молчит.

— Такие коготки крепко держат, Володя. Схватят и не отпустят, — шучу я.

— Я покричу вам, когда разыщу родник, — он уходит вперед.

Мы с Аллочкой остаемся. А Зиновия Ивановна с удивительной легкостью бежит за ним. Очень скоро раздается ее резкий голос.

— Эй-эй, сюда!

И мы двигаемся следом.

— Слышите? — говорит Володя. — Слышите, кудахчет? Это — кеглики. Они любят утолять жажду у родников. Вот бы подстрелить… Я попробую.

Он прячется в камышах и ждет в засаде. Кеглик сторожкая птица, не пришла. А дальше… дальше тоже ничего. Вечереет, мы слышим кудахтанье повсюду, совсем близко, в горах. Володя с ружьем наперевес пробирается легко, не шелохнет кустика, не потревожит камня, осторожен, но так и не подстрелил ни одной курочки, не сделал ни одного выстрела.

Расположились на ночлег. Устали, но почему-то не спится. Аллочка устроилась на отшибе.

— А тигр сюда не подберется? Как вы думаете? Володя, у тебя заряжено ружье? — спрашивает она.

— Ты что же думаешь, я из двустволки по тигру дробью стрелять буду?

— Да вы и по кегликам не стреляли, — язвит Зиновия Ивановна.

— Зачем зря тратить патроны? Я не люблю лупить попусту. Как назло, ни одна не попалась. Просто не везет…

— Не везет в охоте — везет в работе, — произносит Виктор.

— Что правда, то правда. Сегодняшний план у нас выполнен, — говорит Зиновия Ивановна.

— Ну а все-таки, если тигр, что тогда? Мне страшно.

— Спи, Аллочка, не бойся. Я его… в один момент машиной придавлю. Куда ему! Человека любой зверь боится. Я вот о чем переживаю, ящиков мы с вами, Зиновия Ивановна, не захватили. Нажали бы вина. Эх! — вздыхает Виктор.

— При чем тут я? У меня другие задачи.

— Да как же ни при чем. Предусмотреть должны. Вы ведь здесь всех постарше, посолидней. — Он понимает, чем ей досадить. Не любит таких напоминаний Зиновия Ивановна.

Безветренная, жаркая ночь. Звездный полог будто колышется над нами… Аллочка при свете фонарика лежа что-то пишет. Задумается, посмотрит в небо и опять строчит.

Что это, может быть, стихи?.. Не хочется ей мешать, но побеждает любопытство. Подхожу.

— Что это ты пишешь, Аллочка? Спать пора.

— Подсчитываю наши расходы. Мы очень много тратим. Не укладываемся в бюджет.

— А… — Я разочарована. Вернувшись на свою постель, жалуюсь Зиновии Ивановне.

— Молодец, — говорит она, — думает о коллективе. Чувствует ответственность за наши денежки. Молодец.

Поднимаемся рано. До завтрака уходим в маршрут.

На карте у нас отмечены три источника в верхнемеловых отложениях. Ищем. Источники пропали.

Впереди несколько высоких, плотно растущих деревьев. Подходим — родник, но грязный, весь в тине, не годится. В нем нашли себе приют огромные зеленые лягушки — смотрят на нас.

Отбирать пробы нельзя. Жаль. Идем дальше.

— Стойте! — говорит Володя.

Мы видим на тропе свежий след гигантской кошачьей лапы.

— Что это по-вашему? Тигр или барс?

Аллочка молчит, оторопела. И мы молчим. Стоим и смотрим.

Идем по звериному следу.

— След совершенно свежий, — говорит Володя, — видно, только-только перед нами прошел. Попил водички…

А родников все нет и нет. Наконец два оставшихся, отмеченных на карте, находим у самого подножья гор. Но совсем пересохшие. Отбирать нечего, иссякли. Возвращаемся обратно. Володя мрачен.

У машины застаем Виктора, оживленно беседующего со стариком туркменом. Два груженых ослика переминаются с ноги на ногу.

— Так вот, — говорит Виктор, — у бабая под утро барс задрал козла. Аллочка не зря тряслась, чуяла. Нам-то это, конечно, с руки. Я тут уже сторговался. Прихватил кусочек пожирнее. Бабай везет на базар. Попробуем свежей козлятинки.

Мы вспоминаем след на тропе. Зверь запивал свой завтрак в лягушачьем роднике.

Мы исполняем просьбу Тани. Возвращаясь в Кара-Калу, останавливаемся возле опытной станции ВИР.

Директор станции Ольга Фоминична встречает нас с умеренной приветливостью.

— Наталья Ильинична, проведите товарищей из Москвы по территории, — обращается она к вошедшей в кабинет сухонькой, пожилой женщине с прокопченным солнцем лицом. — Знакомьтесь! Наталья Ильинична, старший научный сотрудник. Заведует у нас отделом субтропических и орехоплодных культур.

Мы еле поспеваем за Натальей Ильиничной, так быстро, вприпрыжку бежит по дорожкам сада сердитенькая угловатая женщина.

Кругом красота невиданная, прибранная, подстриженная, ухоженная.

Каждое дерево имеет свое название, свою историю. И с гордостью, очевидно законной, как будто захотела похвастаться собственным сыном, о них рассказывает нам Наталья Ильинична.

— Смотрите. Это кедр, ливанский. Вы видите, какой он? Ему всего три года, а вытянулся выше колонны Казанского собора.

— Вы ленинградка? — спрашиваю я.

— В прошлом. Уже пятнадцать лет работаю здесь.

Китайский финик, инжир, пицундская сосна, миндаль, дрок, кипарисы, джида и, наконец, гранаты.

У каждого свой паспорт, год рождения, происхождение, национальность. А когда нас подводит к виноградникам, мы замираем от восторга. Палитра красок здесь необычайна. Грозди всех цветов. От ярко-зеленого до черно-красного. Ягоды просвечивают на солнце драгоценными камнями. В этой коллекции и аметисты, и изумруды, рубины, хризопразы, альмандины, черные гранаты, гиацинты, аквамарины, сердолики.

— У нас на станции четыреста шестьдесят разных сортов. Сейчас это второе место в Союзе, — говорит Наталья Ильинична.

Она ведет нас к складу. Кругом стоят корзины с нарезанным виноградом.

— Это для отправки. Можете попробовать, — предлагает она.

У Виктора глаза разбегаются, да и у нас тоже.

— Особенно сладок этот розовый мускат. Пожалуйста, не стесняйтесь.

Мы пробуем и, хоть соблазн велик, ограничиваемся скромными порциями.

— Ну, кажется, все. До свиданья. Вы извините меня. Спешу, Работа. Ничего не поделаешь.

Мы благодарим и направляемся к Ольге Фоминичне, Застаем ее в том же кабинете, Она сидит за рабочим столом и разбирает розы. Раскладывает в ряды. Свежие, только что распустившиеся, потом осыпавшиеся с завязью плодов, зрелые плоды на розовых ветвях, семена.

— Что это у вас? — любопытствуем мы.

— Присаживайтесь, — говорит Ольга Фоминична. — Что это? Очень интересная вещь. Знаете ли вы, что более двух тысяч лет люди сообща создают этот клад красоты? Различные великолепные сорта роз выведены безымянными авторами. Их творил народ, и более двух тысяч лет воспевают поэты. Но в розах людей и поэтов всегда интересовали только цветы. Никто не думал о плодах.