Варлен Стронгин - Вечный всадник
- Название:Вечный всадник
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1987
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Варлен Стронгин - Вечный всадник краткое содержание
Вечный всадник - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Самолет плавно приземлился на бетонную дорожку и зарулил к зданию аэропорта.
— Приземлились, — очнулся Васьков. — Пока все идет как по маслу.
Вещи получили через полчаса. На стоянке сгрудились такси, казалось, специально переброшенные сюда к нефтеярскому рейсу. Машина ехала быстро, попадая у светофоров на зеленый свет. Замелькали знакомые дома, дворы, кинотеатры, места, где прошло детство, и у Лешки защемило сердце.
Бабушка открыла дверь и вскрикнула: «Алексей!» — а он, не снимая рюкзака, обнял, поцеловал ее и побледнел, увидев, что она сильно похудела и у нее дрожат руки.
— Плоха стала очень? — пытливо посмотрела она на Лешку, а он не подал вида, сказал, что она выглядит хорошо, и улыбался, пытаясь создать веселье, но это ему не очень удавалось.
Он рассказывал с гордостью и пафосом о работе на буровой и шутливо о том, как один электросварщик, сачкуя, спрятался и уснул в газопроводной трубе, что эту трубу начали приваривать, он стал биться, орать, а то там и остался бы. Бабушка широко открывала глаза, поднимала ресницы, смеялась, но руки у нее дрожали и во время разговора, и когда она накрывала на стол, а когда несла чайник, то даже покачнулась. Лешка тут же вскочил, взял чайник из ее рук и потом уже ничего не позволял делать и готовить до самого отъезда. Бабушка напомнила ему Афоню Гвоздева — самого опытного в бригаде рабочего. До буровой он работал в Норильске на никелевой шахте. Лешку пугал землисто-серый цвет его лица, впалые щеки и кашель, не прекращающийся в самые жаркие дни. Казалось, при жизни на лице Афони поселилась смерть. «Ничего, — откашлявшись, говорил Гвоздев, — зато на воздухе, на воздухе всегда хорошо!» Лешка не очень понимал смысл этих слов, только после смерти Афони на поминках их объяснила его жена: «Он всегда хотел работать на воздухе. Ему предлагали, но он не шел. Наверху заработок вдвое меньше. А в шахте воды по колено. Там он и силикоз заработал, и ревматизм, а сервизы, он китайский фарфор уважал, шесть сервизов купил, они ему не пригодились, и мне ни к чему, принимать некого. Сюда приехал — хотел заработать и здоровье поправить, говорил: «Здесь хорошо, здесь на воздухе, тут я долго жить буду!» Недолго пришлось…»
Лешка смотрел на бабушку и вспоминал Афоню Гвоздева, старался отбросить грустные мысли, но постоянно возвращался к ним, глядя на старую мебель, на дедушкины фотографии, на пожелтевшие стены. Отца Лешка не видел и ничего толком о нем не знал, кроме того, что он оставил мать после Лешкиного появления на свет. Лешка жил с отчимом, человеком добрым, не бросившим его после смерти матери. Четыре года Лешка проучился в Москве, и эти годы навсегда остались в его памяти прекрасным временем. Старики не очень баловали его, но занимались с ним, много беседовали, и одноклассники были интересные ребята. Запомнились волейбольные тренировки в «Спартаке» под руководством мастера спорта, который мог не только рассказать о том или ином элементе, но и показать его. Лешка доставал в защите самые трудные мячи, в нападении мог обыграть самый плотный блок соперников, и каждый удачный бросок, каждый точный удар делали его более уверенным и на площадке, и в жизни. После восьмого класса Лешка вернулся к отчиму, поступил в техническое училище и стал учиться на буровика. Он пошел на это сознательно, зная о трудностях, но желая быть самостоятельным и надеясь в жизни на самого себя. Отчим настаивал на учении в институте, и бабушка чуть не умоляла об этом, приводя разные доводы и призывая на помощь память о матери, но Лешка стоял на своем — не хотел четыре года быть кому-нибудь обузой. «Вы старые, — говорил он отчиму и бабушке, — я вам помогать должен, а не вы мне. Я заочно учиться буду!» Но пока он документы в институт не отправлял, думая сначала получить отдельную комнату, устроить личную жизнь. Он работал и много читал. К чтению его приучила бабушка. Покупал почти всю художественную литературу, что поступала в книжный магазин «Прометей». Лешка с трудом, часто не все понимая, одолевал стихи, а в последнее время увлекся книгами, где рассказывалось о жизни замечательных и не очень счастливых людей.
Бабушка была у него единственной родственницей, и пусть они виделись раз в два года, но одно сознание, что у него есть родной человек, которому можно написать, позвонить, с которым можно посоветоваться и просто поговорить о наболевшем, о потаенном, есть человек, думающий о тебе, одно сознание этого в самые трудные минуты поддерживало Лешку Кубыкина и освобождало от вязких пут одиночества.
— Я к тебе, бабушка, еще летом приеду! — насколько мог бодро проговорил Лешка. — В отпуск!
— Зачем? Ты к морю поезжай! Загорай, покупайся! — удивленно произнесла бабушка.
— Видали мы это море! Купались, загорали! — небрежно вымолвил Лешка. — Лучше, чем у тебя, мне не бывает. Честное слово, никакие юга не нужны! А сейчас я приехал в важную командировку!
— Значит, тебя ценят, Лешенька!
— Ценят. Иначе бы в Москву не послали. Не куда-нибудь, а в Москву! И помимо командировки есть задание. Вытащить к нам самого Сергея Вощихина!
— Кого?
— Неужели, бабушка, не знаешь? Сергей Вощихин! Его часто показывают по телевизору!
— Этот мальчик…
— Какой он мальчик? Он постарше меня. Неужели тебе не нравится?
— Не знаю, Леша, может, неплохой певец, но выглядит чересчур благополучно и успокоенно. На лице ни единой нервной жилки, только сытость.
— Ну и что, бабушка? Человек отлично поет, хорошо зарабатывает, модно одевается. Не война сейчас. Не разруха. Не голодным же ходить?
— Может, я ошибаюсь, Лешенька, но в наше время в искусстве настоящие художники никогда так сытно не выглядели.
— Недоедали, наверно?
— И такое случалось. Но даже у самых обеспеченных артистов было на лице беспокойство.
— Боялись чего-то?
— Всякое бывало. Но я не о том — творческий человек, если он по-настоящему творческий, никогда не может успокоиться, он вечно стремится к чему-то новому, лучшему, интересному. Любой человек, не только связанный со сценой. Взять хотя бы твоего деда. Он мосты проектировал, они ему ночами снились, и все более оригинальные, даже практически неосуществимые в те годы. Сейчас, наверно, пришло их время. У меня просили чертежи деда. Я отдала. Помню, в сорок третьем, когда мы из эвакуации вернулись, я по ошибке взяла из них один листочек, хотела разжечь времянку, так дед его из рук вырвал и так заорал, так заорал! Как сейчас помню. Стоит посреди комнаты и орет: «Что ты наделала? Ты целую опору моста чуть не сожгла! Хуже всякого диверсанта!» Шутил дед. Любил шутить. У нас по воскресеньям всегда было весело, танцевали под патефон, смеялись, любили по вечерам гулять, а теперь выйдешь после девяти вечера на улицу — пусто. Люди дома, у телевизора. Я в позапрошлом году ездила в Кисловодск. Мы там с твоим дедом в последний раз отдыхали. Пришла я вечером на улочку, что ведет от вокзала к парку, и своим глазам не поверила: пустая улочка, случайные прохожие, а еще лет десять — пятнадцать тому назад здесь люди гуляли до часу ночи, знакомились, рассказывали друг другу интересные вещи, а люди какие… И горе повидавшие, и невзгоды разные, а веселились, умели отдыхать. Сейчас разучились, что ли? Не понимаю. И больше поют, спортом занимаются, почти не разговаривают. Это я сужу по телевизору. А мы спорили, диспуты проводили. Ты, конечно, знаешь, что такое диспут?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: