Владимир Успенский - Неизвестные солдаты, кн.1, 2

В конюшне были обнаружены бракованные лошади. На них уселись пятеро командиров и трое писарей. Во главе этой кавалькады Степан Степанович отправился за город, где в бывших военных лагерях размещались мобилизованные.

Иван Булгаков, лесничий Егор Дорофеевич Брагин и учитель Магомаев вот уже полмесяца жили в старых бараках, среди других мобилизованных из Тульской, Орловской и Курской областей. Каждый день из бараков уводили несколько команд, но вместо них прибывали новые. Одуевские мужики уже начали подумывать, что о них забыли в сутолоке. Напоминать о себе не торопились. Народ тут собрался бывалый, каждый прошел одну, а то и две войны. Знали старое солдатское правило от службы не отказывайся, на службу не напрашивайся.

Жили вольготно и по военному времени вполне сносно. Несколько раз водили их на работу – ремонтировать дорогу, но большую часть времени коротали в лагере, в роще, разрезанной пополам прямой аллеей со старыми липами, с белым особняком в конце ее. Сбились своей компанией. Продукты получали сухим пайком, кашеварил Иван Булгаков. Из бараков выгнали их блохи и духота. Соорудили себе шалашики, благо погода стояла сухая и теплая. Перебрасывались в картишки. Лесничий Брагин, любивший потолковать о политике, доставал местную орловскую газету, проводил громкие читки. Желтолицый, чернобровый Магомаев, не умевший сидеть на месте, бродил по лагерю, собирал новости.

На призыв уходили в плохой обуви, кто в калошах, кто в тапочках – лишь бы добраться до места формирования. С обмундированием получилась заминка, а обувь у многих развалилась. Иван Булгаков сплел лапти себе, Брагину, а потом заказчики повалили к нему без отбоя. Деньги Иван брать стеснялся, но от продуктов не отказывался. Все шло в общий котел. Заядлый рыбак, Брагин наладился ходить на речку, километра за три. Приносил щурят и ершей для ухи. На добрых харчах и при хорошем сне мужики раздобрели, залоснились щеки.

– Чисто на курорте живем, – удивлялся Иван. – У меня во всю жизнь такого отдыха не было. Разве только когда в госпитале лежал. Даже совестно: Алена моя дома теперь за двоих воз везет.

– Жди, – наставительно говорил Брагин. – Сейчас по всей стране миллионы людей на ноги подняли. Всех обуть, одеть надо, оружие выдать, к месту приставить.

– Ну, а зачем же всех в одночасье сгарновали? Сперва забрили бы тех, кто ближе к границе, а у нас взяли бы возраста помоложе. Мы бы пока дома поработали. Время такое, что день год кормит. А мы тут без пользы калканы нажираем да добро на дерьмо переводим.

Брагин, еще более потучневший, тяжело ворочался на траве, устраивался удобней. Лежал на спине, живот горой поднимал подол старой гимнастерки.

– Ты, Иван, не по-государственному рассуждаешь, – утробно басил он. – Сегодня без тебя могут обойтись, а завтра ты позарез нужен. Пока тебя с печки достанешь – дорогое время пройдет. А тут ты, как резерв, под рукой.

– Вам, Егор Дорофеич, видней, конечно, – соглашался Иван. – Только урожай жалко. Богато земля в сей год уродила. Смотрю на поле – и сердце щиплет: управятся ли бабы одни?

– Пойми, Ваня, заваруха сейчас началась очень серьезная. С фашистами в два счета не справишься, война теперь надолго завязалась. Не об урожае думать надо, а о том, как противника побеждать.

– Чего думать? Пошлют – пойдем, прикажут – исполним… Без работы я, Егор Дорофеич, жить не привык. Лежу, а внутри червяк меня гложет. День прошел, а чего я за этот день сделал?

– Лапти сплел.

– Одно утешение…

Ближе к вечеру из барака прибежал старший команды Магомаев. Еще издали закричал:

– Подымайтесь, ребята! На построение!

Выстроились за бараками в четыре шеренги. Иван Булгаков прикинул на глазок: народу тысячи две, а то и больше. Все обтрепанные, грязные (вода была далеко), заросшие волосами, отпустившие бороды. Однако строй держали четко. А когда раздалась команда: «Равняйсь!» – разом, заученно, дернулись вправо головы.

Пришли командиры. Впереди – полный, пожилой полковник с крупным носом и одутловатыми щеками. Осанистый, широкий в поясе и в плечах, под стать Брагину. Только живот поменьше, да ростом пониже. Иван вгляделся и чуть не ахнул: узнал земляка, Степана Ермакова. Не только земляк, но, можно сказать, и родня: отец Ермакова приходился двоюродным братом деду Ивана. Шепнул об этом Егору Дорофеевичу, тот даже рот приоткрыл:

– Ну, брат, лафа тебе!

– Да Ермаков-то и не помнит небось.

– А ты напомни.

Магомаев свирепо глянул на них черными диковатыми глазами. Пришлось замолчать.

– Внимание! – крикнул полковник Ермаков. – Командиры запаса от младших лейтенантов и выше – десять шагов вперед, шагом марш!

Из рядов вышло человек двадцать, в том числе и Магомаев. Полковник останавливался возле каждого. За его спиной писарь, держа в левой руке папку, торопливо записывал.

– Старший лейтенант Филимонов, – представился Ермакову малорослый мужчина в стареньком пиджаке.

– Воевали?

– Ранен на Хасане. Во время финской командовал ротой в запасном полку.

– Примете первый батальон. Идите туда, – показал Ермаков на крайний барак. – Доложите капитану Бабину.

– Слушаюсь.

Полковник подошел к следующему. Посмотрел внимательно: красивое, восточного типа лицо, нос с горбинкой, густые сросшиеся брови.

– Лейтенант Магомаев. На финской командовал стрелковым взводом. Участвовал в штурме Выборга.

– Профессия?

– Преподаватель физики и математики.

– Будет артиллерия – используем. А сейчас назначаю командиром первой роты. Отправляйтесь к Бабину.

Закончив свой обход, полковник Ермаков подал новую команду:

– Старшины, помкомвзводы, командиры отделений, лица со средним и высшим образованием – десять шагов вперед!

На этот раз вышло гораздо больше людей. Опрос их производил теперь не только Ермаков, но и еще два командира. Фронтовиков назначали командирами взводов и старшинами рот. А с образованными, но не имевшими званий, дело было сложнее. Часть из них Ермаков отправлял в связисты, часть – в распоряжение комиссара.

Полковник остановился перед тучным, двухметрового роста мужчиной в гимнастерке без пояса, в новых лаптях. Заросшее щетиной лицо дышало здоровьем.

– Лесничий Брагин, – сказал он. – Окончил лесную академию.

– Не служили?

– Да вот, знаете ли, не довелось.

«Куда его? – снизу вверх смотрел Ермаков. – Лесничий… К лесу привык… В разведку, разве? Не подойдет, тяжел… Лесничий, а живот-то наел вон какой», – неодобрительно подумал Степан Степанович.

– Мне бы по хозяйственной части, товарищ полковник, – басом прогудел Брагин.

– Писарь, пометьте: в распоряжение начальника боепитания.

– Спасибо! – обрадовался Брагин. И, улыбаясь, сообщил: – Мы с вами земляки, товарищ полковник, из Одуевского района.