Владимир Успенский - Неизвестные солдаты кн.3, 4

«Форпост, – мысленно произнес Славка. – Нет, не зря нас сюда послали. Мы тут лицом к лицу. – Он еще раз обвел взглядом остров и с трудом подавил вздох. – Ну, что же, будем служить как надо, без дураков! Только скучища тут будет непроходимая, это точно. Особенно зимой. И ни одной женщины на пятьсот морских миль вокруг!»

Он запел громко для бодрости, для успокоения и начал спускаться вниз, туда, откуда неслись настойчивые удары железа по камню.

Быстро прошли несколько заполненных работой дней. Строители прокладывали дорогу, расчищали площадки для двух домов. Радисты установили связь с Большой землей. На вершине сопки и день и ночь торчал вахтенный сигнальщик с биноклем в руках.

Океан был пустынен. Лишь изредка подходила к берегу стая косаток: хищники затевали игру, носились вперегонки, рассекая воду черными спинными плавниками, блестевшими, как лакированные.

А в конце недели прозвучал вдруг сигнал боевой тревоги. Схватив автомат, Славка бросился к береговому обрыву, остановился на краю черной скалы, под которой перекипала белая пена прибоя.

Вдали, у самого горизонта, медленно шел военный корабль. Командир сказал, что это крейсер типа «Чикаго», и протянул Булгакову тяжелый морской бинокль: «Погляди».

Славка увидел надстройки, чуть скошенные назад мачты. Артиллерийские башни крейсера были развернуты в сторону острова. На корабле, наверно, производились учения, но Славке казалось, что вот-вот вспыхнет на орудийных стволах желтое пламя залпа…

Крейсер ушел, словно растаял в дальней туманной дымке, а Булгаков долго еще стоял над обрывом. С той стороны, где исчез корабль, дул холодный пронизывающий ветер и все ближе наползала стена тумана. Из-под нее бесшумно выкатывались длинные валы, неслись к берегу, гулко разбиваясь о камни, взметывая каскады крупных сверкающих брызг.

Шторм усиливался, массивней и круче делались волны, превращаясь в беспорядочные водяные холмы. Стремительным и могучим был их разбег. С глубинным нарастающим ревом бросали они свою многотонную тяжесть на широкую грудь скалы, которая содрогалась под ногами Булгакова. Махнув белой гривой, волны опадали и отступали с бессильным шипением, обнажая дно, чтобы через несколько секунд, получив подкрепление, обрушить на скалу новый удар!

– Настя, хочешь послушать мое стихотворение?

– Да, конечно!

– Только ты не суди очень строго, – смущенно улыбнулся Альфред, протирая очки. – Это вылилось сразу, в один прием. Я еще не знаю, что это будет. Может, начало поэмы, а может…

– Ты не рассказывай, ты читай, – ласково попросила она.

Ермаков отвернулся, глядя в окно. Тихо и взволнованно прозвучал его голос:

– Игорь! – бросилась к нему девушка. – Это ведь об Игоре, да?

– И о нем, и о всех тех, кого я знал и любил. О старых и молодых, о прославленных и забытых. О всех солдатах! – сказал Ермаков, закрывая свою тетрадь.

1956—1967 г.

Командующий армией резерва

Брезентовый мешочек.

Аппарат скоростной сварки.

– Господин лейтенант, тут русские!..

– Где?! Стреляй!.. (нем.)

– Скорей, скорей! Прикончи пулеметчика, он ударит нам в спину! (нем.)