Борис Раевский - Только вперед

«Ти-и-ик! Ти-и-ик! Тук!»

С последним коротким сигналом Леня открыл глаза: семь часов утра. Еще хотелось спать, но он знал — нужно только резко сбросить с себя одеяло, и сонливость сразу пропадет.

Леня быстро вскочил с постели, в одних трусиках подбежал к окну и открыл форточку.

— С добрым утром! — бодро сказал диктор.

— С добрым утром! — вежливо ответил репродуктору Леня, достал из-под кровати свернутую в трубку ковровую дорожку и быстро разостлал ее на полу.

До начала зарядки он сел на стул и, подняв левую ногу, стал быстро двигать вверх и вниз ступней. Потом сжал ступню рукой и начал плавно вращать ее. То же самое он проделал с правой ногой. Это упражнение ему посоветовал Галузин. Пловцу надо иметь сильные ступни.

Из репродуктора грянула музыка.

Зарядка началась.

Леня маршировал на месте, высоко поднимая колени, нагибался влево и вправо, и руки его скользили вверх и вниз по бедрам. Это упражнение называлось «насосом». Расставив ноги и сцепив руки над головой, Леня долго и яростно «колол дрова». Потом поочередно то выбрасывал ноги кверху, стараясь достать носком до вытянутой на уровне плеча руки, то приседал, то делал подскоки. И в такт всем его движениям звенели две вазы на шкафу.

Из кухни доносился запах чего-то очень вкусного. Тетя уже встала и готовила завтрак.

В тете, несмотря на ее сорок с гаком лет, так и бурлила энергия. Была она человеком добрым, веселым, но — как дипломатично выражались соседи — «своеобразным». Клавдия Тимофеевна работала на заводе, изготовляющем радиоприемники, и очень любила технику: машины, приборы, всякие приспособления. Ее «техникоманию» жильцы в доме считали просто невинным чудачеством, но кое-кого — управхоза, например, — это тетино пристрастие почему-то раздражало.

Леня до сих пор не забыл, как удивился он, первый раз попав в ее квартиру. Кстати, Клавдия Тимофеевна очень гордилась ею и всегда подчеркивала, что «квартира отдельная, ход с парадного», хотя на самом деле в квартирке были две крохотные комнатки да темная кухня, полуподвал.

Едва Леня открыл дверь и ступил на порог, — сразу под потолком зажглась лампочка. Мальчик испуганно озирался: в чем дело? Потом он узнал, что порог особый: наступишь на него — доска чуть-чуть прогнется и соединит концы электропроводов.

На кухне — целая фабрика. Электрочайник, закипая, громко свистит. Пар из него по специальной трубочке идет в приделанный к крышке свисток. Свистит и электрокастрюля, в которой тетя кипятит молоко. Но чайник свистит тонко и нежно, а кастрюля — пронзительно и тревожно, как милиционер: беги быстрей, а то молоко убежит!

В углу кухни стоит самодельная стиральная машина с большим алюминиевым барабаном. Клавдия Тимофеевна кладет туда грязные рубашки, наволочки, полотенца, салфетки, барабан крутится и сам трет, мылит и отжимает белье.

В квартире у тети Клавы никогда не холодно, хотя печки она топит редко: тепло излучает блестящий электрокамин. Телефон стоит в комнате. А тетя чаще всего находится на кухне. Поэтому от телефонного аппарата тетя провела на кухню специальный звонок, похожий на судейскую сирену.

Клавдия Тимофеевна все делала сама. Вышивать или вязать, как другие женщины, она не любила, называя это баловством; зато целые вечера могла мастерить какой-нибудь замысловатый радиоприемник. Леня немного подтрунивал над ее страстью к технике. Потом привык и сам часто помогал ей.

От покойного мужа у тети остался полный набор инструментов. В большом лакированном ящике лежали молотки, клещи, сверла, напильники, отвертки, пилы. Тут же хранились мотки проволоки, гвозди, шурупы, Видно, муж тети Клавы был хорошим мастером: все инструменты удобные, с гладкими ручками, хорошо заточены и сверкали, как новенькие.

Тетю Клаву любили в доме. Жильцы говорили, что у нее «молодое сердце и золотые руки». Только всегда сердитый старик из квартиры 27 ворчал, что неприлично солидной даме походить на неугомонную комсомолку.

Особенно любили тетю Клаву дети и часто поджидали ее во дворе. Тетя Клава мастерила для них необычные игрушки, каких ни в одном магазине не купишь.

Возьмет, например, большой таз и пустит в него кораблик, искусно вырезанный из пробки. Кораблик сам, без всякого мотора, стремительно мчится по тазу — то описывает круги, то ударится о стенку, повернет и несется в другую сторону.

— Почему движется кораблик? — удивляются ребята.

А тетя Клава молчит и хитро улыбается. Догадайтесь, мол, сами. Если ребята не догадаются, тетя Клава вытащит кораблик и покажет, в чем секрет. На корме укреплен маленький кристаллик камфоры. Оказывается, если камфору погрузить в воду, от нее с силой отрываются мельчайшие, невидимые глазу частицы. Они толкают кораблик, как ракету. И корабль сам мчится по воде.

Много хорошего и интересного придумывала тетя Клава. Весь дом помнил, что именно она когда-то посадила на пустом дворе деревцо, а теперь там рос уже целый сад. Позже тетя Клава предложила устроить во дворе волейбольную площадку и сама установила первый столб. Вот какой была тетя Клава.

... — Зарядка окончена. Приступайте к водным процедурам! — бодро проговорил диктор.

— Есть! Сейчас приступим к этим самым... процедурам! — весело ответил Леня.

Скатал ковровую дорожку, спрятал ее под кровать и в одних трусиках выскочил на кухню. Тетя Клава уже кончала жарить блинчики.

— Зарядился? — улыбаясь, спросила она.

— Как аккумулятор! — ответил Леня. — Начинаем процедуры!

Водные процедуры были самым веселым занятием за все утро. Леня, смеясь, наклонялся над цинковым корытом, а тетя Клава, нарочно громко вздыхая и закрывая глаза, выливала ему на спину и плечи ведро холодной воды. После такого «душа» тетя ежилась и куталась в теплую шаль, будто холодной водой окатили ее, а не племянника. А Леня весело прыгал по кухне, докрасна растирая тело махровым полотенцем, и громко распевал:

Ты не бойся ни жары и ни холода!

Закаляйся, как сталь!

Тетя считала себя передовой женщиной и стыдилась возражать против этих обливаний, которые начались с того дня, как Леня стал заниматься в школе плавания. Но в глубине души она все-таки боялась, что племянник когда-нибудь после такой «процедуры» получит воспаление легких, бронхит, грипп или по меньшей мере насморк. Однако, к ее удивлению, ни бронхитом, ни даже насморком Леня не заболевал. Наоборот, с каждым днем он становился все здоровее и крепче.

К Лениному увлечению плаванием тетя Клава относилась не очень одобрительно.

— Если уж тебя тянет к воде, — не раз внушала она племяннику, — строил бы корабли. Или стал бы судовым механиком! А уж коль заниматься водным спортом, — подумай насчет глиссера. Вот лодочка: мчится, как самолет!