Александр Котов - БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ

- Это откуда ты взял? - засмеялся Алехин.

- Боголюбов сказал.

- Ну, это уже из области анекдотов, - объяснил Алехин.

- Что, так теперь и разговаривают в Москве? - Тартаковера интересовало все, что можно было узнать о стране, в которой он родился.

- Нет, только пишут. Хотя, конечно, многие слова входят и в речь. Большевики во все хотят внести свое, новое, даже в язык.

«Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем», - продекламировал Тартаковер «Интернационал». - А что такое субботник? - журналиста и остроумного публициста, его, понятно, интересовали и новые слова в родном языке.

- Субботник? - переспросил Алехин. - Малоприятная вещь. Это когда тебя будят в пять утра, и гонят на мороз грузить дрова или убирать снег. Не обязательно в субботу. Чаще всего в воскресенье, в единственный день отдыха.

- Я видел фотографию: Ленин грузит бревна на субботнике. Это правда?

- Да. Он вообще старается ничем не отличаться от простых людей.

- Пишут, что Ленин отлично играет в шахматы? И это верно? - спросил Тартаковер.

- Играет неплохо. Когда-то он даже играл по переписке с Хардиным. Но это было давно, в ссылке.

- Я читал, он решил труднейший этюд Платова, - вспомнил Тартаковер. - Помнишь: король же-три, слон е-семь, конь же-один. Пешки дэ-три и аш-пять. Черные: король е-три, пешки а-два, дэ-пять и аш-семь.

- Знаю. Выигрывает слон эф-шесть, дэ-четыре, конь е-два, а-один, ферзь, конь цэ-один, - мысленно объяснил решение Алехин. - «Красивая штучка!» - написал Ленин брату об этом этюде. И действительно, красивая!»

- А сейчас он играет в шахматы? - поинтересовался Тартаковер.

- Что ты! Разве ему теперь до шахмат!

- Очень плохо в Москве?

- Ужас! Ты себе представить не можешь! Голод. Сто граммов черного хлеба в день - это уже пир. Шахматными досками «буржуйки» топят. Полированные короли трещат в огне.

Подошел официант. Тартаковер заказал себе омлет, кофе. Алехин решил было ничего больше не заказывать, но выпитое вино вызвало аппетит.

- Тоже омлет, - против собственной воли произнес он.

С минуту собеседники молчали, наслаждаясь теплым вечером, видом красивой, ярко освещенной улицы. Потом Тартаковер сказал:

- Тебя нужно поздравить! Ты выиграл турнир в Москве. Первый советский чемпион.

- Если бы ты только знал, что это был за турнир, - покачал головой Алехин. - В холоде, голодные играли.

- С пустым животом в цейтноте - это действительно трудно, - усмехнулся Тартаковер. - «Съел коня» - В таком турнире звучит как издевательство.

- Коня! Если бы можно было найти коня! Ну ладно, что мы все обо мне! - махнул рукой Алехин. - Как ты-то? Как устроился?

- Ничего, - неопределенно протянул Тартаковер.

- Ты женат?

- Зачем? В Париже-то!

- Ты будешь играть в Гааге?

- Я обязан играть в каждом турнире, куда меня приглашают, - ответил Тартаковер. - У шахматистов ведь нет акций, не с чего стричь купоны.

- А что это за новое течение вы провозгласили в шахматах? - Что-то в тоне ответа коллеги подсказало Алехину, что больше не следует расспрашивать оего жизни и лучше переменить тему разговора. - Ты, Рети, Брейер.

- Ультрамодернизм, - ответил Тартаковер.

- Это что-то из области живописи.

- Почему? - развел руками Тартаковер. - Как раз подходит и к шахматам. Нельзя стоять на месте, сто лет жить законами Стейница. Жизнь идет вперед, нужны новые формы.

- И что за формы? Фианкеттирование слонов. Фигурами против пешек.

- Хотя бы!

- Но это же не ново! - воскликнул Алехин. - Это еще встречалось в партиях Чигорина.

- Ничто не ново под луной, - протянул Тартаковер. - Искусство состоит в том, чтобы по-новому пересказать старое. Мы и тебя считаем апостолом ультрамодернизма.

- Нет уж, избавьте! Мы как-нибудь по-старому. Кстати, как старички? Я еще ничего не знаю.

- Что сказать?! Тарраш со всеми воюет, хотя уже меньше. Рубинштейн стал иным. Видно, подорвала его война, играть стал значительно слабее.

- С Капабланкой бороться не собирается?

- Ему теперь не до этого! Хотя старый ореол Акибы еще сказывается: многие до сих пор считают его претендентом на мировое первенство.

- А что Ласкер? Расстроен?

- Еще бы не расстроиться: проиграл четыре - ноль. Старик закрылся в Берлине, нигде не хочет играть.

- Говорят, они поссорились с Капабланкой?

- Ласкер обиделся на письмо, написанное Капоп перед матчем. Кто прав - трудно разобраться! - развел руками Тартаковер.

Некоторое время царило молчание. Видимо, гроссмейстеры вспоминали все известные им подробности борьбы за шахматный трон.

- И почему это шахматисты, народ, в общем-то, мирный, дружный, начинают ссориться, когда дело доходит до борьбы за мировое первенство? - произнес Алехин.

- Слава, - с улыбкой отвечал ему Тартаковер. - Пусть только в шахматах, но все же слава. Сильнейший шахматист планеты! Ты собираешься посылать вызов Капабланке?

- А ты?

- Я что! Просто сильный игрок, знающий, что играю слабо.

- Скромничаешь! Я бы послал вызов, но где взять денег? - задумчиво произнес Алехин. Тартаковеру давно было известно честолюбие русского чемпиона и его мечты о шахматной короне. Сам он, действительно, давно уже решил для себя, что чемпионом мира не будет, и ему легче, чем другим, было рассуждать на тему о шахматном господстве.

- Денег, - протянул Тартаковер. - А в Москве не дадут?

- Что ты? Разве там до этого!

- Тогда женись на миллионерше, - пошутил Тартаковер. - Вези ее обратно в Москву. Ты ведь здесь в командировке. - Таргаковер показал на боковой карман пиджака Алехина, куда тот спрятал советский паспорт. - Обратно поедешь?

- Посмотрим, - уклонился от ответа Алехин. - Пока я собираюсь как можно больше играть в шахматы. Во всех турнирах, так же, как и ты.

- Мне кажется, у тебя есть все основания вызвать Капабланку, - уже серьезно вернулся к главной теме шахматистов Тартаковер. - А кто еще?

- А деньги? Кто даст? Нужно найти богатых меценатов, а меня на Западе еще мало знают.

- Возьми десять первых призов в турнирах - сразу узнают, - предложил Тартаковер. - Появятся и меценаты и деньги.

- Спасибо за совет, - поблагодарил Алехин. - Ты смотрел последние партии Капабланки? Здорово играет?

- Неподражаемо! Шахматная машина. Ни одной ошибки! Ласкер ничего не смог с ним поделать. Причина проигрыша Ласкером матча - не только гаванская жара.

- А ты не думаешь, что эти восторги несколько преувеличенны? - высказал сомнение Алехин.

- А ты хоть раз выиграл у Капабланки? Нет. Я тоже нет. А кто выигрывал? И это когда он еще не был чемпионом мира! Сейчас он в ореоле славы, а слава воегда прибавляет шахматисту силу.

- Значит, и ты вместе со всеми, - с иронией произнес Алехин. - «Можно ли выиграть у Капабланни?», «Чемпион всех времен!» - процитировал он заголовки газетных статей.