Илья Штемлер - Поезд

Вагон швыряло из стороны в сторону, что говорило не столько о резвом ходе, сколько о состоянии полотна дороги. Бедолага последний вагон старался изо всех сил, чтобы не отстать, не затеряться в весенней ночи.

– Торопится, нагоняет, – проворчал ревизор, – на три часа опаздывает, вот и шустрит. – Он искоса взглянул на таившуюся в углу Магду, словно желая смягчить ее грозное настроение.

Магда продолжала молчать, исходя упрямым гневом.

– Так и будешь стоять? – спросил ревизор снизу у нависшей над бумагами женщины в бигуди.

– Что же вы хотите делать? – настороженно спросила женщина.

– Протокол составлю. По всем правилам. Как фамилия?

– Чья?

– Не моя же.

– А зачем вам? – И тихо, как-то по-кошачьи, заплакала, моргая круглыми глазами, из которых выползали прозрачные слезы. – Я больше не буду, дяденька.

– Я тебе не дяденька, а ревизор-инструктор финансово-ревизорской службы. И нечего реветь. Заплатишь штраф и все… Дяденька! Небось, постарше меня будешь.

– Я ж заплатила проводнику. – Тетка тряхнула бигуди, точно овца кудлатой шерстью.

– Это твое дело! – Поерзав, ревизор стащил плащ с широких плеч, показывая испуганной тетке свой черно-медный китель. – Фамилия!

– Не говори! – сунулся в купе счетовод. – Чего он нас треплет?! Пусть проводников своих треплет.

– Эх, хорош! – буркнула Магда. – Я вообще тебя в первый раз вижу.

– Меня?! – изумился счетовод. – Что я, с крыши свалился?! – Он умолк в негодовании и отступил в коридор.

Магда была очень недовольна собой. Как вырвалась эта фраза, она не понимала – не в ее манере открещиваться от своих безбилетников. Последнее дело. И ревизоры этого страшно не любят. Сразу возникают сложности, никчемные дознания, трата времени…

Ревизор приподнялся с места, вытянул шею и крикнул в дверную щель:

– Помалкивай! Адвокат выискался. И до тебя очередь дойдет. Фамилия?! – вернулся он к своим бумагам. – Будешь молчать – в милиции заговоришь.

Из коридора донесся новый вопль счетовода:

– Все они заодно! Шайка-лейка! Что ревизоры, что проводники. Рак-болезнь, мать вашу елды!

– Ты не лайся, не лайся! – перекрыл счетовода голос Елизара. – Как маленький. Такой хлипкий, а поди, крикун какой.

Между ними завязалась перепалка.

Женщина хлопала по коленям широкими ладонями и частила испуганным шепотом:

– Ох ты, господи. Это ж надо… Что же делать-то, господи! Говорила свекруха: «Не езжай, Марья. И без тебя там обойдутся». Нет, поехала. А куда поехала? – взывала она к чувствам ревизора. – Я ж племянника от артистки оборонить поехала. Ах ты господи, это ж надо. Ну и женился б на той лахудре, мало ль женятся с кондачка…

– Так и запишу, что фамилию называть отказываешься, – оборвал ревизор и принялся что-то корябать на листе.

– Покорись, Марья! – запричитала из коридора вторая безбилетница.

– А ты помалкивай! – взъярилась женщина. – Из-за тебя все.

– Это почему ж из-за меня? – возмутились в коридоре.

– Кто меня от кассы тянул, чуть рукав не оборвал, кто?! – прокричала женщина в дверь.

– Так ведь билетов не было! – поддали из коридора.

– Были бы! Посулила б кассирше шоколадку, нашла бы. А то пожадничала.

– Покорись, Марья, – продолжали бубнить из коридора. – Хуже будет. Их власть…

фраза эта, видимо, придала новые силы счетоводу из леспромхоза. Отшвырнув Серегу и Елизара, он рывком отодвинул дверь и возник на пороге купе. Остренькое личико пылало жаждой справедливости.

– Что ж получается?! Вместо того, чтобы жучить проводников, они на нас отыграться решили? Да?!

Серые усики ревизора выгнулись дугой, а нос от возмущения вскинулся торчком.

– И до проводников очередь дойдет, не шуми! – крикнул ревизор. – Каждый ответит. Хватит! Распоясались… Выдь-ка за порог!

– Накось! – Счетовод сложил дулю, на удивление крупную для его сухонького кулачка, и сунул под нос изумленному ревизору. – Ты когда-нибудь видел, чтобы на нашей Кедровке билеты продавали, а? Все проводникам платим. У нас и окошко заколотили досками.

– Меня это не касается! – закричал ревизор, отводя в сторону лицо. – Езжай до Сосновки, там и садись в поезд по закону.

– До Сосновки?! А на чем, на ишаке?

– На попутке, как все. Заплатишь штраф, сразу найдешь, на чем… И убери лапу, болван! Я тебя еще за хулиганство привлеку!

Ревизор вскочил и принялся выталкивать счетовода из купе. Тетка завизжала… Счетовод сопротивлялся. Пуговица на воротнике линялой рубашки оторвалась, показывая кусок тельняшки.

– Видал я таких матросов! – басил ревизор. – В коридоре дожидайся своей кары!

– Не пихайся! – взвизгнул счетовод. – Так тебя звездану, своих не узнаешь, пихала!

– Это кого ты звезданешь?! Представителя власти?

– Тебя и звездану! – орал счетовод, цепляясь за каждую загогулину в купе.

– Ну, звездани! Ну! Звездани!

– И звездану!

Скандал набирал обороты.

В коридор повыскакивали пассажиры. Пытаясь выяснить причину такого шума, они еще больше сгущали обстановку. Кто-то пустил слух, что поймали дорожного вора. Это внесло свежую струю в общий гвалт.

– Ах ты, ворюга! – кричал счетоводу каждый, кому удавалось прорваться сквозь заслон.

– Граждане! Успокойтесь, – увещевал Елизар. – Никакой он не ворюга, он – счетовод.

– Счетовод?! – подхватил какой-то пассажир. – У нас тоже был счетовод. Пять лет получил с поражением.

– Он честный счетовод, – поддержал Гайфулла. – Разойдитесь.

Только Серега Войтюк молчал. Он еще не терял надежды уломать Косилку и подавал взглядом знаки теткам, чтобы не раздражали ревизора. Тетки его не понимали, но тем не менее притихли и поглядывали на Серегу с надеждой…

В это время случилось нечто совершенно невероятное.

Вытолкнув наконец строптивого счетовода в коридор, ревизор собрался было вернуться к своей писанине, как увидел, что Магда… рвет уже заполненные им листы протокола. За годы своей небезопасной работы Куприян Степанович впервые видел подобное. Были случаи, когда его крепко колотили. Однажды рассвирепевший проводник спихнул его с поезда. Куприян Степанович лежал в больнице с переломом, еле вытянул. И акты рвали проводники, и протоколы жгли безбилетники. Чего только не творил народ за время его ревизорской службы. Но чтобы так, спокойно, без истерики, даже по-деловому, женщина-проводник превращала в клочки номерные листы протокола…

– Ты что делаешь?! – От волнения Куприян Степанович даже осип. – Понимаешь, что ты делаешь? Под суд захотела, да? – он бросился к Магде.

В дверях, с разинутыми от удивления ртами, торчали головы почти всех участников перепалки.

– Что делаю? Не видишь? – спокойно произнесла Магда. – Ты накалякал, а я рву.

Куприян Степанович крутил головой, колючие его глаза от испуга округлились. Казалось, его фигура расползается по тесному пространству купе, подобно перебродившему тесту, и вот-вот поглотит Магду своей студенистой массой…