Лев Давыдычев - Трудная любовь

Сотрудники привыкли к речам Копытова и поэтому выслушивали их терпеливо, не раздражаясь. Только Лариса изредка кивала Валентину — видишь? А Валентин пытался взбодрить себя, думая о том, что ему предстоит борьба за свои мысли и строчки. Но было невесело. Он старался не смотреть на Рогова, отворачивался, а тот, как нарочно, ловил его взгляд и приветливо улыбался.

После летучки к Валентину подошла Лариса.

— Попало? — весело спросила она, но лицо у нее было грустное.

Откуда-то сбоку появился Николай, и она, кивнув, ушла.

— Познакомился? — глядя ей вслед, проговорил он. — Гордая особа. Я половину грешков Вишнякова взял на себя, за это она меня ненавидит. Женская логика! Достанется ему за очерк, из обкома звонили… Послушай, Лесной, — Николай придвинулся к нему. — Сегодня я за труды праведные получил малую толику презренного металла. Ты не трезвенник?

— Сегодня трезвенник,

— Брось. Ходят слухи, что ты будешь у меня в отделе. Нам есть смысл познакомиться поближе. Я живу тут недалеко. А? — выражение лица Николая было умоляющим, а уголки рта обиженно опустились. — Грех отказываться.

Валентин задумался. Первым — было желание уйти, даже не ответив, потом он вспомнил, что идти к Николаю — значит встретиться с Ольгой.

— У меня есть дело, — неуверенно произнес он, — договоримся после работы.

Николай оживился, похлопал его по плечу и обрадованно закивал.

До вечера Валентин писал. Записей в блокнотах было много, и ему не хотелось, чтобы хоть цифра пропала зря, не была использована. Поэтому в первую очередь он торопился сдать информации, которые стареют быстрее других материалов. Он решил отказаться от приглашения Рогова, решил доказать самому себе, что умеет сдерживать желания, подчиняться рассудку, а не сердцу.

Но чем ближе был вечер, тем горячее спорил Валентин с самим собой. Ну что особенного, если он пойдет к Рогову? Ольга ничего не заметит. Он будет болтать о пустяках и только изредка смотреть на нее по возможности с равнодушным видом.

В комнату быстро вошла встревоженная Лариса и, не ожидая вопроса, стала рассказывать:

— Паровозоремонтники пожаловались в обком комсомола. Меня вызывал Сергей Иванович. Пять спичек сломал, пока прикуривал. Спрашивает, что делать, что я ему могу посоветовать. А что делить, если уже вынесли выговор? Копытов испугался. А Олег забрался куда-то на дальний лесоучасток. И дозвониться до него невозможно, и не шлет ни строчки… Вот, — она развела руками.

— Утешить тебя я вряд ли смогу, — признался Валентин, — но ты молодец, я знаю. Уверенно живешь. Твердо ступаешь.

— Если бы… — печально протянула Лариса. — Хочу так жить, стараюсь. Твердо ступать, не с бухты-барахты, куда нога ступит, а куда надо. Не всегда получается…

Заглянул Николай, он был уже в пальто. Валентин хотел отрицательно покачать головой, но тут же подумал о том, что делать ему абсолютно нечего, весь вечер будет слоняться из угла в угол и ругать себя за глупейшее поведение.

Когда они вышли на улицу, Николай не мог скрыть своей радости, взял Валентина под руку и заговорил весело:

— Сейчас в гастрономе возьмем ноль семьдесят пять портвейна, быстро ко мне и поболтаем. У меня на душе кошки скребут, башка гудит от этой чертовой работы, хочется отвлечься. Жена мне говорила, что вы знакомы…

Валентин не слушал его. Каждое слово Николая было противно, но он утешал себя тем, что увидит Ольгу, насмотрится на нее вдоволь.

В гастрономе, пока Николай выбирал вино, Валентин сбегал в кондитерский отдел, купил конфет.

— Напрасно, — с неприязнью сказал Николай, — ее и дома, наверное, нет, и… не обязательно ей конфеты есть. Ты ее хорошо знаешь? — Николай помолчал и добавил: — Не конфетами она интересуется.

Сказано это было очень неопределенным тоном, и Валентин не придал словам особого значения. Он был согласен на что угодно, лишь бы увидеть Ольгу. Ему почему-то хотелось встретиться с ней именно в домашней обстановке, чтобы на Ольге было какое-нибудь простенькое платье, а на голове — старенькая косынка.

И когда ее дома не оказалось, Валентин упал духом. Однако Николай ничего не заметил, стал накрывать на стол, о чем-то рассказывая. Валентин прислушался: надоело в командировки ездить — платят по двадцать шесть рублей в сутки, а попробуй уложись в них, если в столовых готовят не очень-то, а в ресторанах — недешево.

Оглядев комнату, Валентин поймал себя на мысли, что никогда бы не поверил, что Ольга может жить в такой обстановке. Комната не соответствовала вкусам Ольги, какой он считал ее. Слишком много вещей и среди них ни одной, которая свидетельствовала бы о том, что хозяева живут интересной жизнью, чем-то увлекаются, кроме собирания возможно большего количества предметов. Не было видно грамот, кубков, вымпелов — обычных для комнаты человека, занимающегося спортом.

— Я тоже мечтал на спортсменке жениться, — с неожиданной для него самого живостью сказал Валентин, — на такой, знаешь ли, симпатичной, сильной, черноволосой.

— А сейчас не мечтаешь? Передумал?

— Нет, все-таки мечтаю.

Портвейн показался невкусным, и Валентин долго закусывал, чтобы отбить спиртной запах во рту. Но потом по телу разлилась теплота, он извинился перед Николаем и лег на диван. Лежал, полузакрыв глаза, и слушал, и не слушал бесконечные разговоры хозяина.

В душу пришло не то, что можно назвать спокойствием, а какое-то очень ясное осознание происходящего. Николай — муж Ольги. Странно, конечно; что она в нем нашла, но это дела не меняет. Муж есть муж. А ему, Валентину, нужно доказать себе, что хватит — подурил, пора опомниться и жить, как люди живут.

— Ерунда у меня с Ольгой получается, — сказал Николай, присев у него в ногах, и стал рассказывать, потягивая вино из стакана. — Все было нормально, и вдруг… закапризничала. Домой приходит поздно — работа, видите ли. Лишних сто грамм выпьешь — разговоров не оберешься. Вот уже десять, а ее нет.

— Надо сходить за ней, встретить, — просто предложил Валентин, а Николай возмутился:

— Нет уж! Ты думаешь, она работой занимается? Как бы не так! Я больше, чем уверен, что тут третий лишний.

— Глупости! — Валентин даже встал. — Да как ты… как у тебя язык поворачивается?

Николай удивленно уставился на Валентина, помолчал и удовлетворенно ответил:

— Ты прав. Конечно, она не посмеет… Она меня знает.

«Ты трус, — подумал о себе Валентин. — Ты испугался. Хочешь уйти в сторону? Дескать, разбирайся сама, как знаешь. Не сумела оценить мою персону, теперь мучайся?.. Беда в том, что я все равно вмешаюсь в твою судьбу. Пусть будет здорово плохо, но я обязан помочь тебе. Люблю, черт возьми, и буду, наверное, делать глупость за глупостью».

Он стал собираться уходить. Он должен был пойти и узнать, что с Ольгой. Сначала он хотел еще раз предложить Николаю пойти вместе, но передумал. Николай заметно обиделся, просил остаться, недоумевал, как может живой нормальный человек уйти от недопитой бутылки.