Михаил Шолохов - Том 2. Тихий Дон. Книга первая

Наиболеее яркую и полную характеристику печатавшийся роман Шолохова получил в статье А. Серафимовича, опубликованной «Правдой» 19 апреля 1928 года. В этой статье, напечатанной потом под заглавием «Вместо предисловия», в качестве вступительного очерка к третьей части «Тихого Дона» в издании «Роман-газеты» (№ 12), старейший русский писатель отмечал: «…Способность наделять каждого собственными чертами, создать неповторимое лицо, неповторимый внутренний человеческий строй, — эта огромная способность сразу взмыла Шолохова, и его увидали…» Серафимович заканчивает свою статью словами: «У меня крепкое впечатление — оплодотворенно развернет молодой писатель все заложенные в нем силы. Пролетарская литература преумножается» (А. Серафимович , Собрание сочинений, т. 10, М. 1948, стр. 361, 363).

С Серафимовичем солидаризировались рецензенты многих газет и журналов. Так, например, А. Дубовиков в журнале «Молодая гвардия», высоко оценивая богатство, свежесть, своеобразие и щедрость изобразительных средств писателя, замечательную передачу «особенностей местного говора, его словарных богатств, придающих роману особую свежесть и полнокровность», делал вывод: «Тихий Дон» — первый большой роман М. Шолохова — выдвигает его на видное место в рядах пролетарской литературы…» («Молодая гвардия», 1928, № 8). В таком же плане написаны рецензии в журнале «Прожектор», 1928, № 50, и ряде других периодических изданий тех лет.

Однако далеко не все отзывы были единодушными.

В журнале «На подъеме» № 11 вслед за хвалебной рецензией была помещена статья «О чем не рассказывается в романе «Тихий Дон», содержащая ряд необоснованных претензий к Шолохову. Вульгарно-социологическая критика обвиняла автора «Тихого Дона» в том, что в его романе недостаточно проступает «пролетарская линия», что Шолохов «не всюду и везде умеет быть писателем-социологом» и т. п.

Одностороние суждения критиков-социологов не оказали сколько-нибудь заметного влияния на общую положительную оценку романа и его возрастающую популярность. Выражая это отношение к «Тихому Дону», А. В. Луначарский писал: «Еще незаконченный роман Шолохова «Тихий Дон» — произведение исключительной силы по широте картин, знанию жизни и людей, по горечи своей фабулы. Это произведение напоминает лучшие явления русской литературы всех времен. Интересно, как дальше поведет свое повествование Шолохов. До сих пор перед нами, так сказать, только звериный Дон со всеми яркими особенностями его быта, с необычайно богатой, богатырской, неуемной его кровью. Но Шолохов оставляет своего героя в момент внутреннего перерождения, в момент перехода к широким революционным мыслям и чувствам, зародившимся в нем в результате войны и соприкосновения с передовыми солдатами армии. Вероятно, Шолохов развернет перед нами теперь картину того, как этот тихий Дон, на самом деле не тихий, а кипящий и бурный, бесконечно богатый человеческими силами, выглядел, когда в него внесены были могучие организующие силы классовой борьбы. Но и так, как он есть, шолоховский роман читается с захватывающим интересом и является ценным вкладом в литературу о массах» («Красная панорама», 1929, 4 января).

Михаил Александрович ШОЛОХОВ

Собрание сочинений, т. 2

Редактор С. Коляджин

Переплет и титул художника В. Максина

Художественный редактор Ю. Боярский

Технический редактор Ж. Примак

Корректор А. Сабадаш и Г. Фальк

Сдано в набор 1/X 1956 г.

Подписано в печать 21/XI 1956 г. А-12571.

Бумага 84×108 1/32. 13 печ. л. = 21,32 усл. печ. 19,77 уч. изд. л.

Тираж 225 000. Зак. 1468. Цена 9 р.

Гослитиздат

Москва, Б-66. Ново-Басманная, 19.

Министерство культуры СССР.

Главное управление полиграфической промышленности.

4-я тип. им. Евг. Соколовой Ленинград, Измайловский пр., 29.

Ктитор — церковный староста.

Гас — керосин.

Двухвершковый конь — конь ростом в два аршина и два вершка. В царскую армию казак обязан был явиться со своим конем не ниже двух аршин и полвершка.

Атаман — у казаков в царской России так назывался выборный начальник всех степеней. Во главе Донского войска стоял войсковой атаман , во главе станиц — станичные атаманы , при выступлении казацкого отряда в поход выбирался особый, походный атаман . В широком смысле это слово значило — старшина. С окончательной утратой самостоятельности донского казачества звание атамана всех казачьих войск было присвоено наследнику престола, фактически казачьими войсками управляли наказные (то есть назначенные) атаманы .

Офицерские чины царской армии имели следующие наименования: 1) подпоручик (в кавалерии — корнет , в казачьих войсках — хорунжий ), 2) поручик (у казаков — сотник ), 3) штабс-капитан (в кавалерии — штаб-ротмистр , в казачьих войсках — подъесаул ), 4) капитан (в кавалерии — ротмистр , в казачьих войсках — есаул ), 5) подполковник (у казаков — войсковой старшина ), 6) полковник . Первые четыре ступени назывались чинами обер-офицерскими, а последние две — штаб-офицерскими.

Виё — дышло в бычачьей упряжке.

Лазоревым цветком называют на Дону степной тюльпан.

На-час — на минутку.

Коклюшковый — связанные на коклюшках, то есть на палочках.

Хопер — левый, Чир — правый приток Дона.

Вя́зы — шея.

Круг — четыре гектара.

Тавричанами называли на Дону украинцев, чьи предки были по приказу Екатерины II переселены из южных соседних с Крымом (Таврией) мест.

Дать рахунку — довести дело до конца.

Полипоны — кличка старообрядцев.

Хист — ловкость, сноровка, уменье.

Семак — две копейки.

Станицы имели каждая свое прозвище: Вёшенская — Кобели. ( Прим. автора .)

Стать на лунки — поставить лошадей на подножный корм.

Приказный — здесь: звание нижнего чина в казачьих войсках царской армии (помощник урядника, ефрейтор).

Пля́мкать — чмокать.

Черничка — здесь: монашенка.

Фейерверкер — в царской армии одно из званий в артиллерии, соответствовавшее унтер-офицеру пехоты.

Каков голос — каково.