Михаил Шолохов - Писатель и вождь. Переписка Шолохова с И.В. Сталиным. 1931-1950

2. Проведенный нами допрос целого ряда людей, указанных т. Шолоховым (Дударева, Гребенникова, Конкина, Мельникова, Точилкина и др.), а также проверка их следственных дел показали, что арест названных лиц не был связан с делом т. Лугового, Логачева и Красюкова. Арестованы они были по показаниям других лиц.

3. В результате допроса арестованных (Лимарева, Тютькина, Дударева, Кузнецова, Мельникова, Точилкина, Гребенникова и Громославского) не подтвердилось также заявление т. Шолохова, что будто бы к арестованным в органах НКВД Ростовской области применяются методы физического воздействия.

4. Не подтвердилось и заявление т. Шолохова о том, что со стороны районного отделения НКВД против него была организована травля. Нами установлено, что заявление на Сидорова состряпано врагом Молчановым-Благородовым с единственной целью — дискредитировать т. Шолохова. Тов. Шолохов в этом убедился сам при допросе Молчанова.

5. Но несомненным остается одно, что поводом для заявления т. Шолохова по вопросу о травле против него послужил тот факт, что во время ареста т. Лугового, Логачева и Красюкова (теперь реабилитированным) в Райотделении НКВД и среди отдельных работников района действительно велись разговоры такого характера, что т. Шолохов был очень близок к арестованным и как это он мог проглядеть их.

6. Что же касается вопроса о привлечении к ответственности работников Вешенского и Миллеровского отделений НКВД т.т. Сперанского, Тимченко и Кравченко, то мы считаем, что делать это нецелесообразно. У этих работников НКВД были отдельные ошибки в их работе, но в данное время они за свои ошибки наказаны т. Ежовым. Тов. Сперанский переведен тов. Ежовым на работу в Колыму, а т. Тимченко переброшен в другой район и ему сделаны указания на допущенные ошибки. А тов. Кравченко, который работал незначительное время в Вешенском районе, мы считаем нецелесообразным его привлекать к ответственности.

7. Для перепроверки следственных дел на Худомясова, Петрова и Кривошлыкова, мы считаем необходимым вызвать их из лагеря.

Шкирятов

Цесарский 23 /V-38 г.

Там же. Л. 64–83. Подлинник.

Дорогой т. Сталин!

Приехал к Вам с большой нуждой. Примите меня на несколько минут. * Очень прошу.

М. Шолохов.

16. X.38 г.

Там же. Л. 85. Автограф.

Вешенская, 11 декабря 1939 г.

Дорогой т. Сталин!

24 мая 1936 г. я был у Вас на даче. Если помните, — Вы дали мне тогда бутылку коньяку. Жена отобрала ее у меня и твердо заявила: — «Это — память, и пить нельзя!» Я потратил на уговоры уйму времени и красноречия. Я говорил, что бутылку могут случайно разбить, что содержимое ее со временем прокиснет, чего только не говорил! С отвратительным упрямством, присущим, вероятно, всем женщинам, — она твердила: «— Нет! Нет и нет!» В конце концов я ее, жену, все же уломал: договорились распить эту бутылку, когда кончу «Тихий Дон».

На протяжении этих трех лет, в трудные минуты жизни (а их как и у каждого человека, было немало), я не раз покушался на целостность Вашего подарка. Все мои попытки жена отбивала яростно и методично. На днях, после тринадцатилетней работы, я кончаю «Тихий Дон». А так как это совпадает с днем Вашего рождения, то я подожду до 21-го, и тогда, перед тем как выпить, — пожелаю Вам того, что желает старик из приложенной к письму статейки * .

Посылаю ее Вам, потому что не знаю, — напечатает ли ее Правда.

Ваш М. Шолохов .

Вешенская 11.XII.39.

Там же. Л. 86. Машинописный текст письма Шолохова с пометкой Сталина: «Мой архив. И. Сталин». Л. 87–88. Автограф М. Шолохова.

Страничка из журнала регистрации посетителей И. Сталина в Кремле за 31 октября 1938 г.

Дорогой Иосиф Виссарионович!

Привез конец «Тихого Дона» и очень хотел бы поговорить с Вами о книге.

Если сочтете возможным — пожалуйста примите меня. *

С приветом

М. Шолохов .

29. I.40.

Там же. Л. 91. Автограф.

Дорогой тов. Сталин!

Прошу Вас принять меня * по вопросам колхозного хозяйства северных р[айо]нов Дона. В области эти вопросы разрешить нельзя, да и здесь без Вас их едва ли кто-либо решит так, как надо.

В Москве я пробуду 3–4 дня. Если Вы не сможете принять меня в эти дни, то очень прошу вызвать меня, когда Вы сочтете это возможным.

С приветом —

М. Шолохов .

19.8.40.

Там же. Л. 93. Автограф.

ЦК ВКП(б) товарищу СТАЛИНУ

По существу письма тов. Шолохова * на Ваше имя докладываем:

1, В своем письме тов. Шолохов пишет:

«Белоконев рассказал мне следующее:

в прошлом году, находясь в заключении в Ухтпечорском лагере он неоднократно видел Слабченко, так как он работал вместе с ним в одном пункте; со слов Слабченко Белоконев узнал, что Слабченко был осужден к расстрелу, но потом расстрел ему заменили 20-ю годами заключения с последующим поражением в правах на 5 лет. Последний раз Белоконев видел Слабченко в июне месяце 1939 года, после чего Слабченко с партией заключенных был направлен на Север в Турткуль…

В августе с заключенным Лагутиным, вернувшимся из Турткуля в Ухтпечорский лагерь, Слабченко прислал Белоконеву привет…»

На соответствующий вопрос тов. Шолохова:

«…Белоконев, улыбаясь, ответил, что обознаться никак не мог, так как он и Слабченко, — уроженцы одной волости, знает он, Белоконев, Слабченко с детских лет, с 1920 г. они работали вместе, а в 1923 г. Белоконев, будучи секретарем партячейки, принимал СЛАБЧЕНКО в партию».

2. Сообщение тов. ШОЛОХОВА было тщательно расследовано.

По нашему предложению начальник УНКВД Ростовской области тов. АБАКУМОВ лично посетил в селе Ольховый Рог тов. БЕЛОКОНЕВА и опросил его об обстоятельствах встречи со СЛАБЧЕНКО.

Затем БЕЛОКОНЕВ был доставлен в Москву и несколько раз подробно допрашивался в НКВД СССР тов. МЕРКУЛОВЫМ и другими работниками.

БЕЛОКОНЕВ сказал:

«Из Котласа я был направлен на работу на строительство железной дороги, находящейся на территории Ухтпечорских лагерей.

Примерно 13 июня 1939 года, работая около железнодорожного моста, я на другой стороне моста, приблизительно на расстоянии 50–60 метров, увидел, как мне показалось, знакомого человека, который был похож на СЛАБЧЕНКО. Я крикнул: «Иван Михайлович, здорово». Оттуда ответили: «Здорово». Я еще раз крикнул: «Сколько тебе дали?» И услышал ответ: «20 лет». На этом наши окрики были прерваны охраной».