Галина Николаева - Битва в пути

Бахирев понимал ярость Вальгана: директор не хотел демонстрировать перед Бликиным своих болячек. Но непонятно было: почему ничем не реагировал на слова Бахирева секретарь обкома? Потому, что не считал нужным обострять разногласия между директором и главным инженером? Или просто потому, что Вальган умело держал разговор в своих руках?

Но вот Вальган умолк. Молчали и остальные.

«Что сейчас скажет секретарь обкома? — пытался угадать Бахирев. — О чем он думает?»

Лицо Бликина сохраняло все то же дружественно-покойное выражение. Он встал, не торопясь подошел к шкафу и вынул красный томик. Все молча и с интересом следили за ним, видимо ожидая поступков примечательных и поучительных. Бликин провел пальцем по краю книжки. На пальце остался пыльный след.

— Для виду держишь? — спросил он Вальгана, Тот развел руками:

— Не успеваю, Сергей Васильевич…

— Скажи уборщице, чтобы хоть пыль вытирала… Вальган с виноватым и смущенным видом поскреб кудрявый затылок.

Бликин снова подошел к столу:

— Говорят, у тебя повар в рабочей столовой печет кренделя какие-то особенные?

— Знаменитые кренделя! — оживился Вальган, — Сейчас принесут.

— Зачем приносить? Пойдем-ка, товарищ директор, в цеховую столовую да похлебаем за одним столом с рабочими! Такая похлебка иной раз полезнее директорских разносолов…

Пока все одевались, Бахирев и Вальган на минуту остались вдвоем в кабинете.

— Ты что, Дмитрий Алексеевич? — с гневным удивлением спросил Вальган. — Тут серьезный разговор, а ты… Ты что тут палки совал в колеса?

— Я считаю, что надо ставить вопрос в принципе. — Хочешь сидеть с принципами и без программы? — зло усмехнулся Вальган. — Ну, ну, дорогой…

Он вышел из кабинета, Бахирев поплелся следом, «Зачем приезжал секретарь обкома?» — упорно спрашивал он себя.

Ничего не случилось, но именно это отсутствие происшествий и казалось ему самым необычайным происшествием. Если бы разразился скандал, если бы спори-ли, кричали, снимали с работы — все показалось бы ему естественнее.

Вечером Бахирев вызвал к себе Уханова. Подтянутый и как всегда бодро-оживленный, Уханов вошел в узкпй и длинный кабинет Бахирева.

Он помнил лестную просьбу Вальгана «подключить» Бахирева и был преисполнен снисходительной доброже» лательности.

— Я могу вам быть полезным, Дмитрий Алексеевич? «Новый», не поднимая глаз, приподнял свои стянутые к переносью брови.

— Вы мне нужны. Садитесь…

Уханов сел не в той свободной и непринужденной пoзe, в которой он сидел рядом с Вальганом и за которой скрывалось его уважение и даже восхищение директором. Он сидел с подчеркнуто уважительным видом, желая из снисходительности и добродушия замаскировать свое истинное отношение к «новому».

В удачливом, общительном, располагающем к себе Уханове «новый» с его медленной ориентировкой, сумрачным видом, неумением войти в коллектив вызывал пренебрежительное, но искреннее сочувствие.

«В своем коллективе расти и обгонять трудно, — думал он. — Все помнят тебя начинающим сосунком… Но не уметь войти в новый коллектив! Оказаться в положении мальчишки, которого «подключают»!»

— Чем могу быть полезен? — с готовностью повторил он.

— У меня есть к вам несколько вопросов разного порядка… Первый вопрос будет общий, — бубнил «новый». — Что вы считаете необходимым предпринять для снижения себестоимости и поднятия производительности труда?

— На заводе имеется план оргтехмероприятий… Бахирев вытащил из стола папку.

— Здесь семьсот два мероприятия. Совершенно неясно, что здесь первоочередное и главное. В этом смысле план недодуман и недоработан.

«Однако!» — подумал Уханов и сказал с достоинством:

— Обвинение не могу взять на себя. План разработал коллектив завода. Я только главный технолог! — И, улыбнувшись, с чуть заметной иронией добавил: — И я привык разговаривать конкретнее.

Бахирев молчал. Уханов выжидал, разглядывая крупное, неподвижное лицо «нового». Молчание затягивалось. Слышно было, как за стеной захлопали двери и зазвучал топот многих ног — кончался рабочий день.

— Хорошо. Будем говорить конкретнее, — сказал Бахирев и вынул новую папку. — Первый конкретный вопрос. — Главный инженер так нажал на слово «конкретный», что оно кольнуло Уханова. — Какие станки и механизмы грозят срывом программы третьего квартала?

— У нас не бывает срывов программ… По крайней мере не бывало до этого времени, — отчеканил Уханов, Он хотел сказать: «Не бывало до вашего прихода, а теперь, возможно, и будут».

— Не бывало потому, что простои оборудования покрывались за счет энтузиазма и доблести.

— Вы против энтузиазма и доблести? — спросил Уханов, перенимая у Вальгана манеру щуриться и чеканить слова в минуты гнева.

— Против! — отрезал главный инженер.

— Вот как?!

— Я против доблести и энтузиазма, когда ими покрывают недостатки организации. Но я согласен поставить свой «конкретный» вопрос иначе, — с монотонностью и методичностью машины продолжал главный. — Скажите мне: какие станки необходимо отремонтировать в первую очередь?

— Я могу представить вам полную документацию…

— Я уже проверил документацию. Балансировочный станок, по документам, находится в аналогичных условиях с другими станками линии, однако он в идеальном состоянии. Сверлильный станок в угрожающем состоянии. Документы этого не отражают…

Сонные веки «нового» тяжело приподнялись. Глаза, длинные и острые, взглянули непреклонно. «Да что он, на самом деле? Ловит меня?» Островерхая крышечка на чернильнице блестела под неярким светом настольной лампы. Уханов смотрел на эту крышечку, чтоб не смотреть на Бахнрева.

— Как вам известно, — не отрывая глаз от чернильницы, процедил Уханов, — я главный технолог, а не главный инженер…

В кабинете снова воцарилось молчание. Очевидно, главный инженер обдумывал слова и поведение технолога. Их разговор превратился в охоту— Бахирев расставлял ловушки, Уханов ускользал из них.

За стенами кабинета тоже стояла тишина: рабочий день кончился. Длинные часы с золоченым маятником отсчитывали минуты. Бахирев сказал все тем же методично-монотонным голосом:

— Хорошо… Я буду говорить с вами как с главным технологом. Скажите: какие наиболее серьезные отклонения от техпроцесса вы числите по заводу?

— У нас, как и на каждом заводе, есть ряд отклонений, и мы работаем над их устранением.

— Хорошо, я поставлю вопрос иначе, — все тем же нудным, монотонным голосом сказал Бахирев. — Какие нарушения техпроцесса ведут, по-вашему, к прямому нарушению ГОСТа?

Нет, это была не охота. Главный инженер напоминал Уханову паровой молот или пресс, методично отжимающий из металла задуманную форму.